лестнице. Офицер снял с пояса наручники и шагнул им навстречу.
– Снимайте нас, Джефри, снимайте! – воскликнула Лиза.
Джонстон кивнул, оператор вскинул камеру и успел нажать на кнопку, прежде чем толстяк протянул руку и закрыл ладонью окошко объектива.
Часть третья
1
– Ну, дорогие мои, вы ставите меня в безвыходное положение.
Произнеся эту фразу, мэтр Лесилье откинулся на высокую спинку кожаного кресла и взял из черной, инкрустированной перламутром шкатулки длинную сигару. Он провел сигарой под носом, вдыхая аромат свернутых листьев первоклассного табака. Его ноздри раздулись, и мэтр Лесилье стал похож на умную гончую, безошибочно почуявшую в полном ароматов лесу запах недавно прошедшего медведя. Золотым резаком адвокат отщелкнул округлый кончик и отправил сигару в рот. На его узком лице потомственного аристократа отразились весьма противоречивые чувства – обида и любопытство. Лиза перевела взгляд на Жюля Перно, который нетерпеливо дернулся в кресле.
– Безвыходное положение? – Перно хищно прищурился. – В чем безвыходность положения? Что ты имеешь в виду, Луи?
– Ваш русский обвинен в убийстве. Его отпечатки пальцев на ноже, которым это убийство совершено. Его застали на месте преступления, и он оттуда бежал, выпрыгнув из окна. С такими уликами самый либеральный судья отправит его за решетку до конца жизни. А вы хотите, чтобы я не только поверил в его невиновность, но и доказал ее?
Мэтр Лесилье раскурил сигару, пыхнул под потолок ароматным голубым дымом и перевел взгляд с Жюля Перно на Лизу. При всех сложностях, которые он только что перечислил, Лесилье склонялся к тому, чтобы взяться за это дело. Во-первых, об этом его просил Жюль, сын его старого друга Марселя Перно. Умирая, старина Марсель поручил ему позаботиться о разгильдяе Жюле. Нельзя сказать, что мэтр скрупулезно выполнял просьбу друга, и потому был рад представившейся возможности услужить сыну Марселя и успокоить свою иногда просыпающуюся совесть. Во-вторых, мэтр Лесилье любил такие дела. Он понимал, что именно запутанные и кажущиеся безнадежными расследования делают хороших адвокатов великими. Несомненно, он должен рассказать этим молодым людям, и как можно красочнее, обо всей сложности дела, но в конце концов он скажет да.
Конечно, проигрывать дело ему не хотелось. Тем более такое, о котором скоро будут писать все газеты, да и убежденность этой девушки вселяла какую-то неясную надежду. За этой убежденностью он видел не просто фанатичное стремление выгородить любой ценой близкого ей человека, а какой-то, пока непонятный ему, расчет. «Что-то она, несомненно, знает, – решил мэтр. – Иначе не убеждала бы меня так горячо в невиновности этого парня. Но что она знает? Если она хочет, чтобы я взялся за это дело, ей придется рассказать мне все».
– Хорошо! – проговорил мэтр, заметив, что девушка разочарованно поджала губы. – Давайте пройдемся по вашей версии еще раз. Вы утверждаете, что мсье, – мэтр заглянул в документы, – Андрэ Соколова подставили некие, пока неведомые нам, люди?
– Именно так, мсье! – кивнула Лиза. – Он ехал из Барбизона в Париж к Полю Госсе. Собирался сесть в поезд, но по дороге на станцию рядом с ним остановилось такси. Таксист предложил довести Андрэ до Парижа за половину цены…
– Для парижского таксиста предложение, граничащее с чудом, – усмехнулся мэтр Лесилье. Но Лиза не поддержала его шутливый тон.
– Андрэ согласился, – продолжила она, бросив на адвоката грозный взгляд. – В дороге что-то случилось с машиной. Таксист открыл капот и сказал, что прорвалась какая-то прокладка и надо ее заменить. Оригинальной прокладки у него не оказалось, и водитель решил вырезать ее из куска резины. Но у него не было ножа. Рядом с такси остановился микроавтобус, за рулем которого сидела женщина. Таксист попросил у нее нож. Женщина достала из машины нож с наборной рукояткой. Водитель такси почему-то попросил Андрэ помочь. Андрэ отрезал кусок от резинового пласта. Водитель покопался в моторе, затем вернулся в машину, и они поехали дальше.
– А микроавтобус? – поднял голову мэтр Лесилье.
– Уехал сразу после того, как Андрэ вернул женщине нож. Когда Андрэ вошел к Госсе, тот уже был убит этим самым ножом.
– Понятно, – кивнул мэтр Лесилье, покусывая сигару. – Говорил ли Андрэ кому-нибудь, что он едет к Госсе?
– Он говорил с Госсе по мобильному телефону. Из Барбизона. Сказал, что раздобыл важную информацию. Госсе ответил, что он тоже получил новую информацию, и попросил Андрэ немедленно приехать.
– Вы хотите сказать, что телефон Госсе или мсье Соколова прослушивался и полиция или служба безопасности знали о том, куда мсье Соколов собирается ехать?
– Конечно! – Лиза энергично кивнула. – Они знали и решили любым способом не допустить встречи Андрэ с Полем Госсе. Кроме того, компрометация Андрэ тоже входила в их планы.
– Вот это я и хотел уточнить. – Мэтр придвинул пепельницу и бережно уложил в нее дымящуюся сигару. – Мадемуазель, вам придется подробно и честно рассказать мне о деле, которым занимался в Париже мсье Андрэ Соколов.
Лиза помедлила, перевела взгляд на Перно. Тот пожал плечами.
– Если вы хотите, чтобы я занялся этим делом, мадемуазель, – спокойно проговорил мэтр Лесилье, – вам придется рассказать мне все.
Лиза помедлила еще несколько секунд.
– Хорошо! Я расскажу вам все!
2
Дверь захлопнулась. Дважды повернулся в замочной скважине ключ. Андрей огляделся. Одиночная камера вполне могла сойти за небольшой номер провинциального санатория. Если бы не решетки на окошке под потолком и не холодное, режущее глаза сияние лампы дневного света. «Прекрасно! – усмехнулся Андрей. – Вот куда попадают самоуверенные дураки, решившие, что они умнее всех, что это они – боги и им подвластны земля и ее обитатели». Андрей прошелся по камере, спустил воду в унитазе, проследил, как в глубину водопроводных труб уносятся соринки, и сел за небольшой столик, привинченный к стене. Смешно! Он так боялся попасть за решетку, когда вел бизнес, проворачивал операции на грани закона или чуть-чуть за гранью, сокращал насколько возможно налоги. Тогда, если честно, его было за что сажать. А сейчас… Глупо! Но влип он, судя по всему, по-настоящему. Это не ловкие манипуляции с налоговыми квитанциями и не невинные махинации с акциями. Ему, без сомнения, впаяют убийство. Да еще и преднамеренное. С такой уликой, как отпечатки пальцев на ноже, ему вряд ли удастся отмазаться. Так что на пятнадцать лет он вполне может рассчитывать. А то и на двадцать. Интересно, где теперь сидят во Франции? Консьержери превратили в музей, Бастилию разрушили. Замка Иф уже нет. Значит, повторить судьбу Эдмона Дантеса у него нет шанса. Куда же его посадят? Наверное, в современную тюрьму. Со
