Катя сбегала за ноутбуком и, обсудив с Апой несколько картинок, объявила:
– Волки. Довольно крупные, но не гигантские. Одиночный зверь не очень опасен, но они всегда и живут, и охотятся стаями. И вот с ними лучше не связываться. Здесь они редко встречаются, их леса довольно далеко на севере, но ничего невозможного в их появлении тут нет.
Еще немного побеседовав с неандерталкой, Катя сочла нужным добавить:
– Плавают здешние волки плохо и вообще воду не очень любят, так что их появления на Родосе можно не бояться. Но если причина беспокойства местной фауны – кроманьонцы, то, конечно, тогда совсем другое дело. Пора возобновить регулярную воздушную разведку.
У меня появилось опасение, что Катя решит летать сама, но она спросила:
– Вадик, ты как, справишься? Только честно.
– Конечно, сама же говорила, что я научился очень неплохо летать.
– И еще надо кроме пулевых патронов наделать с картечью, – предложил Павел. – И против волков, и против пришлых дикарей она может оказаться эффективнее пуль, особенно если стрелять будет не Апа. Хоть что-нибудь да попадет, даже если прицел взять неточно.
После этой беседы я стал через день совершать примерно полуторачасовые разведывательные полеты. Сначала вдоль всего пролива на расстоянии километра от берега. Потом обратно, но уже добавив километров семь в глубь материка. До начала июня я не видел ничего способного вызвать беспокойство, но однажды, пролетая над небольшой поляной, увидел мертвого не то лося, не то оленя, которого жрали волки. С моей точки зрения, или этот олень был довольно мелкий, или волки крупные. Причем серых там было всего двое, а остальные по расцветке больше напоминали овчарок, то есть имели явный коричневатый оттенок. Всего зверей было восемь штук, и они не только не боялись опустившегося довольно низко дельтаплана, но еще скалили зубы, задирая морды вверх, – наверное, пытались отпугнуть неведомую летающую хрень.
Я поточнее запомнил, где именно находится поляна относительно бухточки, в которой кроманьонцы вязали свои плоты перед нападением на Родос, и полетел домой.
– Охотники послезавтра собираются в очередной рейд, холодильник уже почти пустой, – озабоченно сказала Катя после моего рассказа о полете. – Я пойду к Апе, может, немного задержусь у нее. Если дети проснутся, выйди и крикни, услышу.
Экспедицию за мясом отменять не стали, и на второй день после отбытия охотников Упум, совершавший обход береговой линии, вдруг прибежал раньше времени и начал что-то горячо втолковывать Кате.
– Он слышал стрельбу на том берегу, – перевела моя ненаглядная. – Но никаких ракет не видел, то есть либо там все в порядке, либо настолько нет, что некому даже подать сигнал. Скорее все-таки первый вариант, но если до послезавтра от охотников не будет вестей, придется, пожалуй, отправлять спасательную команду.
К счастью, ничего подобного делать не пришлось – зеленая ракета уже назавтра взлетела сначала днем из леска километрах в двух от пролива, а в пять вечера – с самого берега. Привезенная добыча была скромной: две козы и кабан, причем они дались отнюдь не даром – пришлось выдержать схватку с небольшой стаей волков. Не исключено, что именно с той, которую видел я, ибо количество совпадало. Те же самые восемь голов.
Встретив охотников, волки не стали убегать, а совершенно явно приготовились к нападению, и неандертальцы разрядили по ним свои ружья. Однако двое остались на ногах и бросились на людей. Одного забил Ымнум своей здоровенной дубиной, которую он таскал помимо огнестрела, а второго – Угым прикладом ружья. Так как он держал его за ствол и силы парню было не занимать, то ствол погнулся, а сам приклад треснул. Апа, увидев этакое безобразие, в воспитательных целях так съездила своему отпрыску в ухо, что теперь оно по форме напоминало небольшой беляш. Других потерь экспедиция не имела.
– Пожалуй, надо всем заменить приклады на такие, как у Апы, – вздохнул Павел, рассматривая бренные останки недавно еще такого красивого ружья. – И цевье сделать длинным, до самого конца ствола, чтобы больше таких казусов не случалось. А то, что прибавится лишняя пара кило, неандертальцам по фигу. Вот только что же они с волков шкуры-то не сняли? Были бы у нас хорошие шапки на зиму, да и на воротники осталось бы.
Глава 22
Открываем новые земли и банки с зеленым горошком
Как мы успели заметить за три года пребывания в палеолитическом Средиземноморье, самая тихая погода здесь устанавливалась с середины июня до конца июля. Поэтому экспедиция на Крит стартовала на рассвете двенадцатого июня. Команда – Угым с Упумом и я в качестве моториста, рулевого и капитана неплохо сработалась в плаваниях до Запятой и обратно, и теперь настало время пройти по более серьезному маршруту.
Катя стояла на берегу и махала нам платочком до тех пор, пока «Катран» не свернул за мыс. Я тряхнул головой, отгоняя мысли о том, что теперь не увижу любимую и детей как минимум неделю, а скорее так и вовсе две, если не три, заглушил мотор и скомандовал:
– Команда, ставь большой стаксель!
Апины сыновья давно ждали приказа и справились за полминуты.
– Отлично, теперь грот!
С этим тоже не возникло никаких трудностей. Штормовой стаксель остался свернутым, ибо ветер был практически попутным.
«Катран», плавно разгоняясь, взял курс на юго-запад, к еще не открытым землям.
Первой из них должен был стать остров Карпатос. В двадцать первом веке с севера к нему почти вплотную примыкал небольшой островок Сария, но Катя предполагала, что сейчас они составляют единое целое. А вот остров Арматия, расположенный чуть западнее, по ее прикидкам, и в палеолите должен оставаться отдельным островом, что нам и предстояло проверить.
До Карпатоса с Сарией было километров пятьдесят, как до Запятой, но путь грозил затянуться до второй половины дня, а то и до вечера. Просто потому, что мы плыли под парусами, без мотора – не тратить же бензин, коего всего три канистры, в самом начале экспедиции. А слабенький ветер с трудом разогнал «Катран» до пяти километров в час.
К полудню даже такой ветер вообще стих, и я решил плюнуть на экономию и завести мотор, чтобы не ночевать в море, да еще вблизи незнакомых островов. До Карпатоса должно было остаться километров двадцать, и мы бы, наверное, его уже увидели, будь палуба «Катрана» хоть немного повыше. Впрочем, облака, которые в ясную погоду обычно собираются в первую очередь над землей, виднелись и с нее.
Перед запуском мотора я связался по рации с Родосом и доложил Кате, что у нас все в порядке. Потом занял свое место на корме, завел «Хонду» и подобрал обороты так, чтобы спидометр показывал семь километров в час. По результатам измерений во время плаваний на Запятую и обратно это была самая экономичная скорость.
