Было известно, что в прежние времена царь Иван Васильевич из старой династии хотел было, устроив брак между датским принцем и русской княжной, создать подвластное ему королевство в Ливонии. Хвала Господу, ему не удалось сие коварное начинание. Но сейчас, казалось, совершалась такая же сделка — датчане неожиданно уступили Эзель, а в Москву прибыл принц Вальдемар, граф Шлезвиг-Голштинский. Русские же поддержали Кристиана в войне, нарушив заключенный прежде со Швецией мир. Отличную сделку провернул Кристиан! Два заклятых врага шведской короны заключили между собой взаимовыгодный мир, позиции же королевства сильно пошатнулись — войскам, теряющим день ото дня десятки и сотни разбегающихся наемников, пришлось уходить из Богемии, из немецких земель. Наиболее боеспособные части концентрировались в Померании и части восточного Мекленбурга, занимая северные земли Пруссии и Речи Посполитой. Центром сбора стала округа Штеттина. Датчане же заняли Висмар, Штральзунд и Рюген, оттеснив шведов восточнее, к польским землям. Кальмарский мир утвердил такое положение дел. И в самом центре ливонских владений Швеции образовалось несомненно вассальное Руси и Дании государство, наподобие польской Курляндии.
— А поначалу оно прикрывалось вассалитетом этой самой Курляндии, — указывал Делагарди-старшему Оксеншерна. — Им удалось вовлечь в свои козни и герцога Кетлера.
— Кому будет нужна Нарва, если московиты станут торговать через Пернау?! — сразу понял замысел русских Делагарди. — Эзельцы станут воротами для русской торговли! И конечно же проклятые датчане будут иметь свою долю в этом предприятии!
Еще не прибыв в Ревель, Оксеншерна отправил приказ новому начальнику гарнизона Пернау полковнику Густаву Йохманну и бургомистру города Францу Тойреру, назначенному королевой из числа верных ей людей, в котором указывалось о необходимости держать город и порт в шведской власти, не допуская эзельцев к управлению. Королева Кристина одобрила это предписание, обещая чиновникам награду и защиту в случае военного столкновения. Позже таковое поведение своих людей Стокгольм объяснил бы недопониманием и своевольством военных. Ведь в карельской земле до сих пор происходят столкновения с царскими воеводами.
В тот же день в Вердер к Конраду Дильсу Беловым было отправлено письмо, в котором свежеиспеченному штаб-майору 1-го Эзельского полка вменялось осуществление догляда за дорогами, ведущими в Пернов, силами верных ему людей в Эстляндии. Отчеты о передвижениях шведов должны составляться самым подробнейшим образом и отправляться в Аренсбург немедля.
Остаток августа прошел в учениях полка и двух батальонов наемников. Солдаты учились в штурмовых колоннах и в рассыпном строю атаковать укрепления, обстреливая защитников — вязанки соломы, посаженные на шесты. Ранним утром, когда только начинала рассеиваться ночная мгла, очередная сотня штурмовала редуты, что в прошлом году были насыпаны на подступах к Аренсбургу, имитируя атаку на валы Пернова.
Конрад приехал в столицу воеводства в конце месяца с новостями, полученными из Ревеля: в Эстляндию прибыл новый генерал-губернатор провинции — Аксель Оксеншерна. С ним — около двух тысяч солдат, в основном недавно вывезенных из Штеттина. Эти вояки предназначались для пополнения эстляндских гарнизонов.
— Пора, Брайан! — заявил Бекасов в тот же день на очередном собрании, прибыв с маневров полка и ознакомившись с вестями от Дильса. — Тянуть больше нельзя. Если тут появится шведская эскадра, прежде чем Пернов будет взят…
— Понимаю, Сергей, понимаю, — тут же согласился Белов. — Вот только хватит ли нам двух тысяч солдат? Ведь гарнизон Пернова будет под тысячу воинов.
— Умело провести атаку — хватит! — убежденно воскликнул Сергей.
— Хорошо. — Брайан помассировал лоб. — В течение сегодняшнего дня решу вопрос о начале операции, поговорю с офицерами…
После совещания, закончившегося спустя пару часов, Бекасов задержался в кабинете и некоторое время молча наблюдал за Беловым, который все еще просматривал бумаги.
— Улучшений нет? — наконец спросил он.
— Что? — взглянул на него Белов. — А… Да, ей получше.
После тяжелых родов первенца супруга Брайана, Хельга, при крещении названная Ольгой, сильно ослабла, после чего и вовсе слегла. Ни местные эскулапы, ни современники Брайана помочь женщине не могли. Но к счастью, со временем ее состояние улучшилось, и она даже начала вставать, совершая непродолжительные прогулки с помощью нянек.
— Слава богу, — облегченно произнес Бекасов, вставая.
Подойдя к окошку, Сергей некоторое время любовался игрой солнечных лучей в окружавшей замок зелени и, уже поворачиваясь к товарищу, вдруг заметил нескольких всадников, быстро приближавшихся к мосту, который вел к центральным воротам на валу.
— Брайан! Глянь-ка, — подозвал товарища Бекасов. — Не иначе, что-то важное!
Всадников тормознули у ворот и внутрь верхом пропустили только одного, остальные вошли, ведя коней под уздцы. Гонец же, спешившись и бросив поводья пожилому эсту, устремился вперед по дорожке, ведущей от моста надо рвом к воротам замка.
— Ага. — Белов проводил бегущего глазами, пока тот не скрылся. — Надеюсь, вести будут добрые…
— Тут Грауль нужен, а он все в псковских землях обретается. Что ему этот Бельский наговорил только? — Сергей сокрушенно развел руки.
— А то без него не справимся? — удивленно посмотрел на друга Брайан.
— Нет, — смутился Бекасов, — не о том я. Павел в политике неплохо шарит, в дипломатии…
— Это да, — согласился собеседник.
Белов сел за стол, с тяжелым стуком положив перед собой револьвер. Медленно потянулись минуты, товарищи смотрели на дверь, ожидая гонца. Наконец загрохотали сапоги поднимающихся по лестнице людей. Дверь отворил один из охранников, и в кабинет ввалился молодой парень-датчанин из числа освобожденных гребцов.
— Паруса на горизонте, господин! Четыре корабля! — взволнованно воскликнул он, протягивая свернутую в трубочку бумагу — донесение из порта. — Стягов не видно, но тип шведский!
На Эзеле сразу же была объявлена тревога. Угроза очередного вторжения шведов заставила обывателей собирать все необходимое, чтобы организованно уйти в центральные, лесные районы острова. Паники в Аренсбурге не было, ибо для островитян таковое положение уже было не впервой. У защитников же было время подготовиться к обороне. В порту артиллеристы готовились встретить корабли врага во всеоружии, сотни полка занимали позиции, за ними располагались расчеты батареи минометов, привезенных Граулем из Ангарии.
Отправив несколько отрядов дружинников на осмотр побережья до Зонебурга и отдав последние указания Виллемсу, Белов забежал к жене, отдыхавшей во внутреннем дворике замка, прежде чем скакать в порт. Обеспокоенная Ольга при появлении мужа с трудом поднялась с креслица, опираясь на руку служанки, другая держала на руках малыша. Тут же была и семья Кузьминых. Сам Савелий Игнатьевич и вооруженная дворня. Уже хорошо.
— Брайан! — воскликнула Хельга.
Щеки ее горели нездоровым румянцем, а взгляд был полон тревоги. Она протянула руки навстречу любимому.
— Все хорошо, Оля, — обнял Белов легкую, словно пушинка, жену. Ее глаза беспокойно оглядывали лицо любимого, словно пытались сказать: «Останься со мной!» — Все будет хорошо! — повторил Брайан. — Не волнуйся… Мне надо уходить! А вы с Ромкой набирайтесь сил!
Уже через минуту кавалькада, выбивая копытами коней на высохшей после дождя земле дробный стук, покинула замок, устремившись к гавани, навстречу врагу. Четыре корабля шведов могли иметь на борту около тысячи солдат и до четырехсот матросов. Такой десант конечно же был не в состоянии захватить остров. Но артиллерийская дуэль с эскадрой противника вполне могла закончиться уничтожением аренсбургского порта и торговых складов. Кроме того, пришлось уводить на северо-восток весь невеликий эзельский флот во избежание его неминуемого потопления.
* * *
— Брайан! — Сильно волнуясь, Бекасов передал товарищу бинокль. — Вроде не шведы это.
— Похоже на то, — присмотревшись, согласился Белов. — Но эвакуацию отменять пока не буду, шведы могут пойти на хитрость. А на крайний случай тренинг не повредит.
Далекие еще корабли, выстроившись в линию, подходили к главной островной гавани. Сотни хмурых, готовых к бою людей, занимавших позиции близ береговой линии в порту, вглядывались в горизонт, ладонями прикрывая глаза от ярких солнечных лучей высоко стоящего светила. На небе не было ни облачка, начинало припекать, да и время тянулось медленно, словно превратившись в густой кисель.
— Датчане! — закричал вдруг кто-то во весь голос, встрепенув этим остальных.
— Стяги! Это датские стяги! — спустя некоторое время завопили несколько десятков глоток, возвестив о красных с белым крестом полотнищах, кои поднимали на кораблях, все ближе подходивших к порту.
