отец узнает об опасностях, которым подвергалась его бедная сирота.
В других сказках злая ведьма, оклеветав молодую жену в глазах мужа, заставляет его погубить или выгнать из дома супругу (беременную или с новорожденными детьми) и жениться на ней (ведьме); иногда же ведьма своим колдовством удаляет молодую хозяйку с детьми, обращая их в пернатые существа, а между тем сама принимает образ жены, для того чтобы жить с ее мужем. Но чародейные дети бедной изгнанницы растут не по дням, а по часам, и как ни старается ведьма погубить их, но и тут добродетель торжествует, и отец узнает детей, а потом через них и бедную мать, убивает ведьму и заживает по-прежнему с своей женой. Эти падчерицы и изгнанницы все постоянно носят на себе символические признаки своей светлой космогонической божественности. Бедной падчерице помогает в заданных ей уроках покойная мать в виде коровы (постоянная эмблема земли у всех народов древности); но когда мачеха, узнав об этой корове, ее зарезывает, из костей ее, схороненных дочерью, вырастает серебряное дерево с золотыми яблочками, поддающимися только одной бедняжке, вследствие чего король и узнает о ней и окончательно женится на бедной сироте. В сказке «Три вьюноши» рождает Ивану-богатырю жена его детей «по локтю ручки в золоте, по колено ножки в серебре, по бокам часты звезды, во лбу ясный месяц, на затылке красное солнце»; но злые сестры родильницы заменяют их щенятами, и рассерженный супруг приказывает невинную жену закласть в каменный столб (гроб). Обыкновенно же оборачивает злая ведьма нашу героиню в белую уточку, лебедушку или серебряную голубку, что все одинаково указывает на сербскую белую вилу с преобладающим в ней значением божества водяной стихии. Если перевести смысл этих сказок на простой язык, то мы скажем, что мачеха – зимняя природа как ни старается извести плодотворную силу земной произрастительности (дети земли), весна берет свое, мачеха-зима гибнет, и супруг-солнце открывает снова свои страстные объятия покинутой им на время супруге, то есть земле.
В позднейших былинах нашей исторической эпохи выразилась та же мысль в противоположной форме жены, выходящей замуж от живого мужа, стихийного богатыря света, уехавшего на долгое время в дальние страны на богатырские подвиги. Сюда же относится, по-видимому, и песнь: «Князь Роман жену потерял», в которой князь, зарезав свою жену неизвестно почему, но, вероятно, вследствие клеветы, скрывает это убийство от дочери своей Анны Романовны, которая дознается истины через сизого орла; орел приносит ей белую ручку с золотым перстнем, по которой она и находит все тело матери у берегов быстрой Смородины-реки. Хотя в этой песне мать уже не воскрешается, как в древнейших сказках, но отыскивание ее тела в воде, появление орла и вообще вся обстановка этого отрывка прямо указывает на древнейшую его тему, породившую и сказку про Ивашку Челнока, про Царевича Козленка и сестрицу его Аленушку, и все вообще германские предания о лебединых рыцарях и славянские – о белых лебедях и уточках.
Во всех этих типах героиня рассказа соединяет в себе идею земли с олицетворением влажной стихии – воды как главнейшего начала всякой земной произрастительности. Олицетворение же земли в образе злой мачехи или старой ведьмы-колдуньи в нашей русской народной фантазии сосредоточилось в особенности в Бабе-яге в ее позднейшей форме – уродливой и страшной людоедки.
По атрибутам и признакам этого мифического существа мы чуть ли не положительно можем считать Бабу-ягу за стихийное изображение ветра как помощника весеннего возрождения природы, почему и Баба-яга в ее древнейшем проявлении, как ветра весеннего периода, постоянно доброжелательна к стихийным богатырям, а с другой стороны, как разрушительная буря и грозная зимняя метель, она же переходит в злую ведьму.
В лесах более всего слышится шум ветра, и Баба-яга живет постоянно в лесу и имеет голос сердитый – вероятно, намек на тот же шум. Фантастическое ее жилище на курьих ножках, повертывающееся, подобно мельнице, по обычному приговору: «Избушка, избушка, стань к лесу задом, а ко мне передом», – явная связь Бабы-яги с конем-ветром и ковром-самолетом, которыми она снабжает своих любимцев; ее табуны, конные заводы и богатые конюшни, наконец, способность самой летать по воздуху, что совершается с большим шумом, так что издали слышен полет ее: «Баба-яга, костяная нога, в ступе едет, пестом погоняет, помелом след заметает» (сравните последний стих с выражением «метелица метет»), – вот более или менее главнейшие признаки ее стихийного значения.
Вероятно, в значении зимней метели и вообще зимы представляется Баба-яга колдуньей-людоедкой, подобно классическому мифу о Сатурне, съедающем собственных детей. Но если в наших сказках Яга съедает своих детей, то это уже позднейшая прикраса рассказчика, желавшего насолить чем-нибудь злой ведьме: но дочери Бабы-яги в этом случае только замена спасенной жертвы, как камень, проглоченный Сатурном. Значение же спасенного сына его переходит у нас на бедную сиротку или украденного ведьмой Ивашку, олицетворяющих собою стихию света и теплоты, которых зима напрасно старается проглотить и уничтожить.
Нельзя еще не заметить для полной характеристики Бабы-яги, что она всегда представляется замужней старухой, хотя муж ее нам неизвестен, и у ней три дочери Ягишны, вероятно, разделяющие с матерью стихийное ее значение ветра, бури и метели. Яга также представляется постоянно в каких-то родственных отношениях с Кощеем Бессмертным, Адом Адовичем и другими грозными олицетворениями зимнего солнца, почему и можно предположить, что, по космогоническому преданию, Баба-яга в значении земли в эпоху зимнего отдыха Природы полагалась супругой чародейного супостата наших светлых богатырей. Таким образом, из божества ветра и воздушной стихии Баба-яга переходит в лицо, тождественное с мачехой-колдуньей, олицетворяющей зимнее состояние земли, в противоположность светлой героине летнего плодородия. Сама же героиня, как мы видели выше, выражая собою идею земли вообще, в свою очередь, распадается также на два типа – пассивного и активного полугодия, так что личность падчерицы и вообще угнетенной красавицы-невольницы совпадает отчасти с значением самой угнетательницы ее, ведьмы-мачехи, тогда как в то же время она служит ей антитезисом.
После солнца и земли играют, по-видимому, самую важную роль в космогонических веросознаниях наших предков ветер и воздушная стихия вообще.
В мире физическом теплые весенние ветры много вспомоществуют и скорейшему растаянию снегов и развитию растительной жизни; а первая громовая буря – знак окончательного торжества теплых дней. Вот почему и в классическом мифе о рождении Вакха мать его Семела (от санскритского shima – снег) умирает от появления Юпитера во всей его славе, то есть от первого весеннего грома.
У нас первый гром и первый дождь встречаются народными поверьями с радостными причитаньями как верные признаки начавшейся весны. По сербской мифологии Дамиановича, приписывается в супруги бога
