— Я не очень понимаю чего вы добиваетесь, отец.
— Мне бы хотелось, чтобы ты перестал искать двойные смыслы там, где их нет. Я спрашиваю ровно то, что спрашиваю. Как тебя зовут, например. И, ктати, раз уж ты стал звать меня отцом, то замечу, что у меня нет детей носящих собачью кличку вместо имени.
— Мое имя вам прекрасно известно. — Максим начал закипать, реагируя на давление, и тоже заговорил подчеркнуто мягко. — Вы сами выбрали его. Исписали целый лист. Ходили со мной, едва родившимся младенцем на руках, и шептали: Дмитрий, Константин, Евгений. А потом вдруг объявили: Максим. С тех пор я Максим. Спасибо, что не Виталий, кстати.
— Ты это помнишь? — Удивился родитель. — Ты не можешь это помнить, был слишком мал. Да и видеть не мог, на второй день жизни. Но и помнишь и видишь. Это хорошо. Это намекает.
— На что же? Продолжайте, Юрий Максимович.
— На то, что память у тебя сейчас весьма специфична, ты помнишь то, чего помнить не должен, при этом не помнишь того, что как раз должен. Я весьма пристально следил за твоими трепыханиями все это время, и понял, что ждать далее бессмысленно, увы, но все что можно было сделать — ты сделал. Как и я.
— Признаюсь, что перестаю понимать вас с должной вам ясностью, отец.
— Да, разумеется. Я ничуть не насмехаюсь, не подумай. Но мне решительно необходимо понимать что ты знаешь и помнишь. Главное же — насколько ты сам понимаешь необходимость для себя знать и помнить?
— Мне весьма любопытно. Странный вопрос, было бы удивительно иначе.
— Да-да, но весьма любопытно — выражение для баб из их книжек о принцах. Я хотел бы услышать другое.
— И тогда вы расскажете мне что я недопонимаю?
— Возможно.
— И ответите на вопросы?
— На все какие смогу и так, как смогу.
— Тогда… — Максим глубоко вдохнул, — тогда я, Максим Юрьевич Соболев, прошу прояснить для меня непонятое. Мне это нужно. Я так хочу.
— Соболев. — Тихо буркнул отец, опустив голову.
— Что?
— Когда называешь себя, всегда начинай с фамилии, а имя уже после. Бросается в глаза. Но и так неплохо. Хочет он. Хорошо, я расскажу, но предупреждаю сразу, и мне придется задавать вопросы. Это понятно?
— Вполне. Начинайте.
— Еще стаканчик и вперед. С чего же мне начать…
— С начала?
— Нет, скорее тут лучше начинать с конца, — человек проигнорировал насмешку, что дало Максиму сигнал о завершении шуток, и он внутренне подобрался, — например, о том как ты здесь оказался. Понял ли ты, или известно ли тебе, каким образом ты смог выйти из Колизея не привлекая внимания, да еще целым и невредимым?
— Я просто вышел и все. — Пожал плечами Максим. — В назначенное время. Поедпологаю, что вам удалось каким-то образом отключить охрану, защиту, сигнализацию, или что там установлено, так что ни усилий, ни каких-либо действий от меня не потребовалось.
— Ошибешься, парень, — человек невесело улыбнулся, — именно тебе и пришлось совершить действие.
— О чем вы?
— Помолвка.
— Помолвка?
— Да. Настя — маг, но из простых. Для нее помолвка с обладателем ядра подобного твоему — честь и небывалая удача.
— Она мне это сообщила. Раз десять или двадцать.
— Бедная девочка волновалась. Не стоит над ней насмехаться и смотреть свысока. Она настоящий герой. Дело же вот в чем: при магической помолвке ядра синхронизируются, и более сильное как будто обволакивает более слабое, делясь с ним своей "оболочкой"… сил это не прибавляет, но магический след от ядер мужа и жены практически идентичен. Ты узнал это лет в семь.
— Но мы ведь еще не муж и жена?
— Помолвка, конкретно магическая помолвка — и есть брак. Свадьба и роспись — пустяки, они для людей. Вот у них наоборот, пока не подпишешь обещание быть мужем или женой — брак недействителен. Помолвка для магов — и есть брак. Ты узнал это примерно тогда же, в семь лет.
— Но после забыл, вашими стараниями… Значит я женат?
— В глазах магии — да.
— И как это повлияло на мою самоволку?
— Самым непосредственным образом. Ты вообще представляешь как устроена защита Арены? Ее нельзя пройти силой. Магия попросту скрутит тебя. Ты даже дверь не откроешь. И никакие "свои" сотрудники не помогут. Просто не смогут действовать вне рамок разрешенного. Но ты здесь, и можешь сам сообразить каким образом, загадка не сложна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да… я догадываюсь… Значит наши магические следы стали одинаковы?
— Ага. Она не просто так вернулась за платком. Дождалась сперва завершения синхронизации, а дальше воспользовалась правом жены.
— Правом жены?
— Ну так нельзя всем шляться по Арене, — отец улыбнулся, — вы поженились, она вышла, а затем вернулась, оставив уже след в магии словно твой. А второй раз вышел уже ты. Вместо нее.
— Эээээ…и как мне вернуться? Под видом жены?
— Именно. Там все просто. Двери коридора — мощнейший артефакт. Достаточно приложить руку и сказать что нужно, с какой целью хочешь пройти. Или даже подумать. Если причина будет признана веской — они пропустят. Для выхода и того не надо. Удобно. Никаких зевак и праздношатающихся. Все по делу.
— И она…
— Изображает тебя находящимся на месте. Артефакты вообще туповаты.
— То есть вы, отец, могли запросто прийти ко мне без всех этих манипуляций? — Сообразил Максим.
— Будь ты мне сыном, или вообще родственником — да. Но двери не открылись мне. Не знаешь почему? — И человек с любопытством стал ожидать ответа, поглаживая чашечку.
— Вы отказались от меня. Отлучили от рода.
— Правильно.
— Значит вы мне никто?
— Не совсем. Все сложнее. Я попробую объяснить логику своих действий, а ты уж будь любезен, оцени их в меру своего понимания, хорошо?
— Валяйте.
— Мне бы хотелось, чтобы ты выпил тоже.
Юрий Максимович наполнил чашку темным напитком и придвинул ее к собеседнику. Макс не шелохнулся.
— Так вот. Ситуация выходила откровенно критическая. Моя ошибка была в том, что я вообще допустил ту злополучную дуэль. Надеялся…на что? Что это все еще не удар, что лишь попытка осложнений, не более. Только узнав подробности, я понял все. За нас взялись всерьез, и беспардонность действий не оставляла сомнений в том, что враг пришел по наши души. Враг слишком сильный, чтобы его победить открыто, слишком умный, чтобы устроить ему ловушку, слишком хитрый, чтобы надеяться на его промах. Зря я тогда не отнесся с должной серьезностью к твоим военным…хмм… приключениям, назовем это так. Орловы всполошились, их что-то напугало, и сильно. А когда власти боятся, то им просто требуется доказать обратное. Через демонстрацию. Дуэль — была началом нашей казни.
— Но разве не вы настаивали на ней, отец? Нам предлагали..
— Я помню что нам предлагали! — Человек яростно хлопнул ладонью по столу. — Медленную смерть труса нам предлагали. Признаюсь — я готовился, долго готовился. Очень долго. И мой отец, твой дед — тоже готовился. Мы слишком долго готовились, и когда началось то к чему мы готовились, разумеется мы оказались к тому не готовы!
Максим молчал, и отец успокоился столь же резко, как и вспылил.
— Настало время решительных действий. Я был готов уйти, но ты дал мне шанс доиграть партию. Неожиданно, надо признать.
— Я? Каким образом?!
— О, хочешь сказать, что умудрился не сознательно промахнуться родовым кинжалом? — Он засмеялся, обнажая белые мелкие острые зубы. — Извини, не поверю. Поднять руку на главу рода, да еще неудачно — нет, это перебор. Ты прекрасно понимал и осознавал что делаешь, и я принял твою жертву, почему мы и здесь, хоть ты и помнишь меньше ожидаемого.
— Если вы не хотите запутать меня еще больше, то..
— Да понял я, понял! Буду объяснять все подробно, как умственному инвалиду.
Соболев Старший поднялся и повернулся к окну, заложив руки в карманы. "Действительно папаша невысок", — отметил Максим, — "и что там интересного в занавеске?"
— Защищаться было невозможно, — глухо начал отец, — хороша подготовочка, нечего сказать. Любое действие вело только к худшему. Отдать тебя на суд — падение Рода. Такого позорища не выдержит никто. Что дело подставное всем известно, ладно бы и правда дел натворил, а так… Что стоило Орловым собрать единодушие родов в моменте — боюсь, фантазии не хватит. А значит — били бы всерьез, не в пустоту, без откатов. Казнить тебя самому, делая вид, что это моя воля? Уйти из жизни самому, чтобы отмыть позор и дать тебе временную защиту как новому главе? Ты был бы неподсуден до рождения наследника, а от дуэлей легко скрыться в нашем главном имении. Но разве это жизнь? Отстрочка, а потом бы придавили как мышь. Я думал так, как никогда еще в жизни. Нет, кто бы мог подумать, что атака будет через наследника? Небывалая низость, а мы, похоже, не заметили как изменились времена. Всем нормально, что такого? Парадокс ситуации в том, что в эпоху воинов нас пытались выдоить, пустить кровь по капельке, а когда мы стали мастерами подобного фехтования и возгордились, пришла эпоха подлецов, которым вообще плевать на все, а потому и нужно им все.
