Коля опять тяжело вздохнул:
- Запутался я совсем: приходится провожать Лену домой. Сколько раз собирался сказать прямо: "Лена, да ведь не люблю я тебя!" - а не могу. Как посмотрит на меня вот такими грустными синими глазищами... - Колька показал руками нечто огромное, - как посмотрит! Язык не поворачивается... А сегодня говорит: "Ну, поцелуй же меня хоть раз!" А я - сбежал... Скажи, правильно, что сбежал?
Степан, крепясь, чтобы не расхохотаться, ответил с надлежащей серьезностью:
- Правильно, что сбежал. Но еще честнее было бы, если б ты сразу признался девушке, что не любишь ее. А то-что же получается?
Николай удрученно поник головой.
"Ах, Колька, Колька! - думал Степан. - Он все еще ребенок. Из боязни кого-то обидетй готов мучиться сам. И подумать только: год влюблен в Таню, а никому ни слова! А Таня?"
И вдруг многое из того, что ранее казалось непонятным, обрело смысл. Так вот почему Таня всегда спрашивает: "А где Коля?" Так вот почему она украдкой посматривает на Колю с Леной, и взгляд ее делается сосредоточенным и грустным. До сих пор Степану казалось, что Таня просто жалеет Колю: ведь Лена ему совсем не пара, - ленивая, сентиментальная девушка. А выходит...
Еще не имея твердой уверенности в своей правоте, Степан положил руку на плечо друга:
- И еще я должен тебе сказать, что ты - слепец! Не видишь, что Таня интересуется не мной, а тобой... Успокоился? Ну, спи, неудачный жених!
Но Коле было не до сна.
- Откуда ты знаешь, Степан? Она тебе говорила?
- Конечно же, говорила! Я, мол, влюблена в этого рыжего медведя, который даже не хочет разговаривать со мной.
- Ну, это уж ты врешь... - Колька разочарованно отвернулся.
- А вот и не вру! Спроси у нее сам.
Коля умолк, лег на кровать, но не выдержал, вскочил снова, подсел к столу, стал что-то писать, зачеркивать, вновь писать. Наконец скомкал лист бумаги и сказал в сердцах:
- Не выходит. Пушкина из меня, видно, не получится... А Тане завтра же скажу прямо. Так, Степа?
- Так! Садись, Коля, поговорим.
Они долго беседовали в ту ночь о Лене, о Тане, обо всей группе. А потом вспомнили о подземном городе и последней просьбе Екатерины Васильевны Сазоновой.
Прошло уже несколько лет, а дочь погибшей женщины все не удавалось найти. Адресные бюро крупнейших городов страны неизменно отвечали: такая-то в данном городе не проживает. Не дали ничего и розыски многочисленных друзей Николая Карпова и Степана Рогова. Степан с тревогой думал: "Неужели придется отказаться от своего слова?".
И вдруг его осенила мысль: а что если бы обратиться в Министерство связи, самое что ни есть главное почтовое управление? Ведь кто знает города лучше, чем почтальоны?
Коля нашел эту идею блестящей. Но Степан вновь усомнился:
- Ну, а если там спросят, что это за "Большой город", о котором идет речь. Разве кроме нашего нет больших городов? А если спросят: "А почему вы считаете, что "пр. Ст." обязательно обозначает проспект имени Сталина? А может быть, проспект Стахановцев?"
Он осекся и почти испуганно взглянул на Колю. Коля от неожиданности подскочил. Оба одновременно вспомнили, что ежедневно проходили по проспекту Стахановиев мимо дома № 7. И этот дом был жилым! А что если в адресе указан именно проспект Стахановцев? Ведь Екатерина Васильевна умышленно не дала точного адреса, чтобы эсэсовцы не смогли схватить ее дочь.
- Подъем! - крикнул Николай. - На одевание - три минуты, на завтрак - двенадцать!
Но было слишком рано. Тусклый зимний рассвет подступал медленно, неохотно.
Степан включил приемник. Из репродуктора донеслось:
- В экспериментальных камерах японские военные преступники зверски умерщвляли советских и китайских граждан. Бактериологические отряды в Манчжурии готовили десятки тонн бактерий, тысячи чумных крыс, чтобы по первому сигналу...
В тот день начинался суд над японскими военными преступниками.
Стучать пришлось долго, но никто не выходил. Видимо, в квартире никого не было. Но вот приоткрылась дверь напротив, и немолодая женщина выглянула, чтобы узнать, кто так настойчиво стучит к ее соседям.
Коля обрадованно кинулся к ней:
- Скажите, пожалуйста, не здесь ли жила до войны Екатерина Васильевна Сазонова?
Женщина настороженно посмотрела на друзей.
- Да, жила.... А что?
- Нет ли кого-нибудь из семьи Сазоновых? У них была дочь. Мы принесли ей известие о Екатерине Васильевне.
Женщина ахнула, засуетилась, схватила за руки Колю и Степана и повела их в комнату.
- Где она? Что с ней? Почему она ни разу не написала?
Коля отмахивался:
- Сейчас, сейчас... А где ее дочь? Где ее муж?
Соседка рассказала, что партийный работник Сазонов и его жена архитектор Екатерина Васильевна, подпольщики, были окружены в этом доме фашистами и отстреливались до последнего патрона, Сазонов был убит, а раненую Екатерину Васильевну схватили эсэсовцы, и больше о ней никто ничего не слыхал. Дочь Сазоновых в это время была не то у бабушки, не то у тетки. В феврале 1943 года, когда наши части освободили город. ее приводила какая-то старушка и просила, в случае если от Екатерины Васильевны придет письмо, немедленно сообщить ей. Но куда именно сообщить - женщина не знала. Она лишь передавала рассказ соседей-очевидцев. Но все же она обещала узнать адрес родственницы Сазоновых и просила зайти через неделю.
Коля облегченно вздохнул. Ему казалось, что цель почти достигнута и что девочка будет найдена.
Но Степан был грустен. Выйдя из дому, он посмотрел на окна бывшей квартиры Сазоновых.
"Если девочка жива, - думал Степан, - она стала совсем взрослой, все понимает... Может быть, она еще ждет, еще надеется встретить свою мать, а я принесу ей страшное известие".
Но, может быть, Екатерина Васильевна уцелела? Может быть, живы Зденек и все те, кто остался в казематах подземного города?
Нет! Если раньше была хоть маленькая надежда, то сегодня она исчезла окончательно. Не только немецкие, но и японские фашисты готовили против Советского Союза тонны смертоносных бактерий, полчища чумных крыс. Американские империалисты грозят войной... А подземный город попал в руки американцев.
Резкая, почти физическая боль сжала его сердце. Лишь теперь Степан окончательно поверил в гибель друзей из подземного города. Их замучили, жестоко замучили те, кто называл себя союзниками Советской России.
В этот день состоялось общее собрание студентов и сотрудников Медицинского института. И почтенные академики, и студенты, и технические работники выражали свой справедливый гнев, - все требовали строжайшего наказания японских военных преступников.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
