В этот день состоялось общее собрание студентов и сотрудников Медицинского института. И почтенные академики, и студенты, и технические работники выражали свой справедливый гнев, - все требовали строжайшего наказания японских военных преступников.
Выступил профессор Кривцов. Он говорил о лучших традициях русской и советской науки, о замечательных людях, которые погибли сами, чтобы ценой своей жизни найти средство против смерти.
Выступала Таня Снежко. От имени комсомольцев института она просила ходатайствовать перед президиумом Верховного Совета о самом строгом наказании врагов народа.
Выступал и Степан Рогов. Он говорил о страшных казематах фашистского подземного города, о мужественных людях - Екатерине Васильевне и Зденеке. В огромном зале, перед многими сотнями людей звучали гневные слова.
- Не было и нет худших, кровожаднейших зверей, чем фашисты, к какой бы национальности они не принадлежали!
Когда Степан Рогов сошел с трибуны, председатель собрания подал ему записку.
"Уважаемый товарищ Рогов! - прочел Степан. - Убедительно прошу вас зайти ко мне на квартиру в один из ближайших вечеров. У меня к вам очень важное дело. Доцент Великопольская".
Степан поднял глаза. Полная красивая женщина, сидевшая в третьем ряду, поймала его взгляд и грустно улыбнулась. Степан узнал доцента Великопольскую. Она вела спецпрактикум на старших курсах микробиологического отделения института.
Степан Рогов недоумевал: какое важное дело могла иметь к нему совершенно незнакомая женщина, которую он лишь изредка встречал в институтских лабораториях?
Карпов, склонный видеть во всем нечто таинственное, утверждал, что дело идет о какой-нибудь тайне. Он доказывал:
- Ну, пойми, Степан, если бы ей нужно было видеть тебя по общественным делам, она бы запросто подошла и спросила, в крайнем случае пригласила бы притти к ней в лабораторию. А тут... Не-е-ет! Ты смотри, как написано:
"Убедительно прошу" и "важное дело"...
Степан, который ничего таинственного в этой записке не видел, все же убеждался, что "дело", о котором писала доцент Великопольская, видимо, было вопросом личного, а не общественного порядка. Во всяком случае, надо выполнить просьбу. Но на квартиру к Великопольским итти не хотелось, хотя Коля и утверждал, что Елена Петровна очень милая и простая женщина.
События ускорила сама Елена Петровна. Однажды вечером она, встретив Карпова, спросила:
- Скажите, Коля, вы не знаете студента Рогова?
- Конечно, знаю. Это мой друг.
- Вот хорошо! Передайте ему, что я повторяю свою просьбу.
Николай улыбнулся:
- Елена Петровна, он стесняется. Может быть, ему можно притти к вам в институт?
- Нет, пусть лучше придет на квартиру. А чтобы он не стеснялся, - Елена Петровна улыбнулась, - приходите вдвоем. Хорошо будет, если вы придете завтра в семь вечера.
Когда на следующий день в назначенное время друзья пришли к Великопольским, Елены Петровны еще не было дома. Дверь открыла девочка-подросток, в которой Степан не без труда узнал Галочку - ту самую Галочку с соломенными косичками, которую он несколько лет назад встретил в кабинете директора Микробиологического института. Она вытянулась и повзрослела, но в ее поведении все еще осталось много детского. Слишком уж чинно она передала, что ее мама извиняется за непредвиденную задержку, слишком по-взрослому отрекомендовалась: "Галина!" - и попросила пройти в гостиную.
Если бы не Коля, Степан просто не знал бы, о чем ему говорить, как вести себя. Но Карпов имел счастливую способность везде чувствовать себя свободно. Он рассказал несколько смешных анекдотов о профессорах, показал Галине немудреный карточный фокус, потом уселся за рояль, и невероятно фальшивя, сыграл сонату Моцарта. Немедленно завязался спор: Галина утверждала, что он играет в иной тональности и что вообще сам Моцарт не узнал бы своей пьесы в таком исполнении, Карпов же доказывал, что он прав. Кончилось тем, что Галина села за рояль, а Коля, лукаво поблескивая глазами, с чувством выполненного долга опустился в кресло.
Девочка играла очень тепло, задушевно, и Степану вспомнился тот далекий осенний вечер, когда он впервые встретился с Николаем.
- "Баркарола"?
Галина кивнула головой:
- Да... "Баркарола"...
Она сидела взволнованная и задумчивая, потом побежала в другую комнату и принесла большой альбом в бархатном переплете. Это была ее гордость: яркие пейзажи, портреты знаменитых артистов, писателей и ее - Галочкины - фотографии, большинство из которых она старалась прикрыть, считая их недостаточно скромными.
Степан рассеянно листал альбом. В ушах все еще звучала хорошая мелодия.
И вдруг Степан увидел странно знакомое лицо. Он поспешно придвинул к себе альбом и впился взглядом в фотографию: женщина задумчиво смотрела куда-то вдаль, словно слушая чудесную музыку. Степан инстинктивно схватился за карман - в его записной книжке лежала точно такая же фотография. Нет, на той рядом с Екатериной Васильевной была девочка.
У Степана перехватило дыхание, на миг остановилось сердце.
"Да, сомнения нет. Это - Екатерина Васильевна Сазонова... Она просила найти дочь... Галочку? Да, Галочку... Сколько лет прошло? По возрасту Галина как раз подходит... Неужели это она, ее дочь?"
Степан внимательно посмотрел на девочку.
Так вот зачем позвала его к себе доцент Великопольская!
Заметив, что Степан взволнованно смотрит на фотографию, Галина сказала:
- Это моя тетя. Я ее не помню, она погибла во время войны. Правда, я похожа на нее?
Степан вздрогнул: девочка даже не знает, кто ее мать. А у него в кармане лежит фотография с последними словами Сазоновой... и об этом сказать нельзя. Может быть, позже, а сейчас - нельзя. Это будет страшным ударом для Галины.
Вошла Елена Петровна.
- Вы меня простите, - извинялась она, - я никак не могла прийти раньше. Да и дело у меня не такое уж важное. Товарищ Рогов, я хочу попросить вас, чтобы вы рассказали о подземном городе, особенно о ваших последних днях пребывания в нем.
Степан понял, что именно интересует Елену Петровну, и начал рассказ с неудачного побега из лагеря.
Галочка слушала его, затаив дыхание. Маленькая ампула с лекарством против всех болезней... Вентиляционная труба в толще гранита... Многотонные стальные щиты... Камера смертников... А Екатерина Васильевна - вот, действительно, героиня!
Степан описывал каждый жест, передавал каждое слово Екатерины Васильевны. Ведь он рассказывал все это для Галочки, для дочери той, кого уже нет в живых. Но, даже увлекшись, он ни разу не назвал Екатерину Васильевну по фамилии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
