Всего один вечер просидела она без игры. А казалось, что целую вечность. Казалось, будто что-то важное уходит из-под ног. А тут еще на форуме Судья объявил, что в течение ближайших дней игроки смогут-таки получить долгожданный одиннадцатый уровень и долгожданную магию.
Еще вчера она порадовалась бы такой оперативности – обещали магию ввести через три месяца, а вводят через месяц, – но только не сегодня. Ей еще ждать целый месяц, пока деньги накопит. А за это время все уже по одиннадцатому уровню гулять будут. Нееет!
Что же делать? Просить у матери? Бесполезняк. До ближайших праздников еще далеко.
А у кого еще? Она стала перебирать всех своих друзей в реале, но список начинался и заканчивался Машкой. Можно конечно же в игре в приваты писать – чат работал даже в тюрьме. Друзей у нее, благо, много. Помогииите, люди добрые. Скиньте немножко денежек, чтоб выйти из тюрьмы. Выйду – отдам виртуальными деньгами. Она знала, что так часто делают. Но гордость не позволяла этого категорически.
И тут она вспомнила. Дня три назад один из клиентов передал ей конверт для кого-то из сотрудников. Конверт был запечатан, на нем ничего не было написано, но можно было понять, что там находятся деньги, притом доллары.
Конверты на вахте оставляли постоянно – и далеко не всегда они доходили до адресата. Как минимум два случая таких было. Один раз конверт случайно упал на пол, его уборщица и выкинула в мусорку. А второй раз бухгалтерша случайно загребла чужой конверт вместе со своей почтой (а ей часто приходит почта). Ну и канул в Лету.
Авось и здесь прокатит.
Целый день она сидела как на иголках, а наутро была на работе первой – примерно на час раньше обычного. И первым делом полезла проверять конверт – на месте ли? На месте, конечно, куда ж он денется! Практически сразу конверт перекочевал к ней в карман. И бегом в туалет – посмотреть, а сколько там денег. Открыла конверт, посмотрела. Фигасе. Тыща двести долларов. Круто. Пять сотен в карман, остальное в другой – и пулей в соседний магазин канцтоваров. Купила такой же конверт, запечатала, положила в самый нижний ящик стола, куда обычно сбрасывают почту с рекламными буклетами. В общем, в путь.
Еле досидела до конца рабочего дня и пулей полетела в обменник. Махнула на рубли – и быстро к терминалу оплаты.
Другого выхода у нее не было.
Когда же аппарат скушал последнюю купюру, на нее накатило чувство удивительной жалости.
Она только что украла деньги, чтобы заплатить за выход из тюрьмы. Хотя нет. Ну разве она украла? Она, можно сказать, взяла взаймы. Ненадолго, всего лишь до конца месяца. Она с зарплаты все отдаст, все до копейки. Каждый месяц по сто долларов будет откладывать, а потом все отдаст. Чай, без пятисот баксов не обеднеет контора. Вон она слышала, что босс новую машину покупать будет. Крутую.
В общем, все у нее получилось.
И из тюрьмы вышла, и доблесть покачала, а через три дня и вовсе объявили, что одиннадцатый уровень можно будет взять уже завтра.
Все те, у кого опыт был прокачан, взяли низкий старт. Тут спринтерская гонка – кому больше повезет?
Но увы. Все пошло не так.
На следующий день, не успел босс прийти на работу, как сразу вызвал ее к себе в кабинет.
Перед боссом лежал тот самый конверт. И взгляд босса не предвещал ничего хорошего.
– Где деньги?
– Какие? – Она попыталась закосить под дурочку.
– Вот эти вот – пятьсот долларов. Здесь должно быть ровно тыща двести.
– А это что?
– Этот конверт я забрал в ящике стола на ресепшене. Мне его передали неделю с лишним назад. Не припоминаешь?
– Каждый день конверты приносят. Я не знала, что за конверт и что там за деньги, меня не предупреждали.
– Это прокатило бы… А почему ты мне не сказала, что для меня конвертик передали?
– Да… Его принесли с утра, вас не было. А потом замоталась, забыла. Я ж не знала, что там деньги.
– Это точно, не знала. А ты понимаешь, что натворила? Ты знаешь, что это за деньги?
– Да не знаю я… – Zelda даже чуть не расплакалась.
– Так я тебе объясню. Я сегодня звоню должничку своему, устраиваю разборки – где, мол, мои деньги? А он мне и говорит: так я ж неделю назад их принес, на вахте оставил. Ты понимаешь, как я перед человеком теперь выгляжу? Иду, значит, тебе пытаюсь дозвониться – а ты недоступна. (Это правда – она в метро ехала.) Иду сам перерывать ящики. Нахожу конверт, открываю – бац! А там всего семьсот. Я ему снова. Он клянется и божится, что ровно тыща двести. А на фиг ему эти качели нужны? Я пошел, снял видеозапись с камеры – и ты знаешь, интересная вещь получается. Показать?
– Не надо.
– Деньги ты взяла?
– Я верну. Там только пятьсот долларов. Я правда с зарплаты отдам. Отдала бы все до копейки. Правда.
– И зачем тебе деньги? У ребенка операция срочная? Или мама умирает?
– Да какая разница!
– Большая. Знаешь, есть в Уголовном кодексе такое понятие – умысел. Так вот, может быть, это для того, чтобы понять, был ли у тебя умысел украсть у меня деньги. Почему ты так поступила?
– Я могла в тюрьму попасть. Мне было нужно. – Она стояла с опущенной головой.
– И что же ты натворила? – без капли сожаления спросил босс.
– Меня подставили, – выдала Анюта.
– Кто? – Босс достал из кармана ручку. – Ты только скажи. Мы с ним разберемся.
– Я не знаю его.
– Интересно. – Босс развалился в кресле. – Значит, так, рассказывай все. Кто, что и где.
Этот вопрос поставил Анюту в тупик. Что же расскывазать? Про то, что она на работе ни хрена не делает, а в Двар рубится?
Босс между тем был настроен решительно:
– Аня, значит, так: либо ты сейчас все – слышишь, все – рассказываешь, и мы с тобой разберемся, что делать. Либо ты прямо сейчас вылетаешь с работы, как пробка из бутылки. И завтра до начала рабочего дня приносишь мне деньги. Или я взыщу их. И еще, запомни – слезы на меня не действуют.
– Можно сигарету выкурить? – Она с надеждой смотрела на пачку «Парламента», лежащую на столе у босса.
– Кури. Рассказывай.
И она рассказала правду. А по фигу. Она уже вышла из тюрьмы, и что б там босс ни делал, в тюрьму ее уже не посадят. А работа… Ну да ладно. Не всю же жизнь ей тут сидеть.
Ее рассказ рассмешил босса, к ее большому удивлению. Но рассмешил – это вовсе не значит, что он подобрел. Не подобрел он и после последней фразы ее рассказа:
– Я отдам. Я правда отдам. Я готова бесплатно хоть три, хоть четыре месяца работать.
– То есть ты на работе в игрушки играешь. Эх, распустил я вас. Либеральничаю.
– На меня же никаких жалоб не было – никому же не ме шает.
– Вот ты скажи, – шелковым голосом спросил вдруг Босс. – У тебя мальчик есть? Бойфренд?
– Да….
– Мне говорили, что нет.
– Ну, был. Теперь нет, – смешалась Zelda.
– Он был наркоманом?
– С чего вы взяли?
– А ты стала бы встречаться с наркоманом? Или алкоголиком?
– Если б очень, то…
– И я если б очень, то тоже – то. Вот если б ты была чем-то мегаценным, то мне было б по фиг на все что угодно – до тех пор, пока ты этим мегаценным являешься. А таких, как ты, на улице десятки. Была б ты наркоманкой – вылетела бы пулей отсюда. А почему? По идее, мне по фиг – ан нет. Потому что за дозу продашь. И здесь – продашь. Какая мне разница?
Zelda стояла как вкопанная. Ответить ей было нечего.
– Ну так вот, милая моя. То, что ты уволена, это ясно. Остается вопрос: говорить ли твоей матери и спрашивать ли деньги с нее или нет? Только с нее я спрашивать буду уже совсем другую сумму. А не заплатит – мне есть куда позвонить. Уж ты не волнуйся. И проблем доставить я смогу. Но деньги надо вернуть, и завтра. А значит, вариантов у тебя два. Либо завтра они здесь, либо придется поднять свою нежную попочку и поработать.
– Я готова хоть полгода.
– Я не готов полгода. Отработаешь завтра.
– Как?
– Завтра надень мини-юбку и гольфики. Покрасивше. Дальше продолжать?
– Вы хотите..?
– Нет. Я хочу, чтоб ты отработала. А поскольку ни на что другое ты, как оказалось, не способна, отрабатывать будешь доступным тебе способом.
– Но… – на глаза у нее навернулись слезы, – но, может, я как угодно по-другому? Можно я к вам домой – полы буду мыть, окна чистить. Все, что скажете.
– Воровку я не то что в свой дом – в подъезд своего дома не пущу.
– Ведь для вас это немного. Зачем вы так?
– Никто, – стукнул он по столу, – никогда меня не кидал. И сделать это какой-то зассыхе я не дам. Скажи еще спасибо, что только пятьсот. Знаешь, что за такие вещи бывает? Объяснить? Думай. Либо так, либо так. И скажи спасибо, что только завтра. Считай, что я переплатил – таких, как ты, сотни. Понятно?
Ей все было понятно – кроме того, что делать.
Она долго разглядывала свой мобильник, прочитывала каждый пункт в записной книжке – ну вдруг есть хоть один номер телефона, ну может, хоть кто-то сможет ей дать эти деньги?
Но никого не было.
Нет, она, конечно, могла завтра с утра обыскать всю квартиру: мать же где-то хранит деньги. Или продать что-нибудь?
