Антон уже почти поправился и даже потихоньку стал мучить тело примитивными, насколько позволяли условия, упражнениями. Он подтягивался на обрезе трубы отопления, торчащем из стены, отжимался от пола на руках, делал сотни приседаний.
С улицы не было слышно практически никаких звуков, присущих многолюдному городу. Подвал не походил на подвалы серийных многоэтажек, хотя, судя по всем признакам, он был построен недавно. Все это наводило Антона на мысль, что находится он на одной из загородных резиденций «чехов».
Круглые сутки его мучил один и тот же вопрос: как бежать?
Он уже досконально изучил поведение чеченцев, которые приводили к нему сумасшедшего для наведения порядка и приема пищи. Будучи абсолютно уверенными в себе, эти двое не особо опасались. В ожидании, пока юродивый выполнит свои обязанности, они сидели у дверей на единственной ступеньке, о чем-то по-своему переговариваясь. Оба были одного с Филипповым роста и комплекции. Все попытки завязать с ними разговор закончились ничем. Парни даже проигнорировали Антона, когда он спросил, который час. Единственно, что ему удалось узнать за все это время, так это их имена. Одного, бритого наголо, звали Салман, второго Момпса, впрочем, это ничего не давало.
В принципе у него уже были варианты, каким образом нейтрализовать этих угрюмых сынов гор, но он не знал, что там, за этими дверями.
Гурно появился на одиннадцатый день. В отличие от первого посещения он пришел не один, а в сопровождении тех самых парней, которые приходили к Антону ежедневно. Стало ясно, что теперь, когда Антон оправился от побоев, он его стал опасаться.
Кроме них, в комнату вошла Даша. Брезгливо прижав к лицу платок, она осталась стоять у дверей, издали наблюдая за Гурно.
– Ну как здоровье? – чеченец едва заметно улыбнулся. – Вижу, поправляешься. Как насчет моего предложения? Подумал? – Он сделал несколько шагов по комнате, затем, повернувшись к Антону, предостерегающе выставил вперед руку: – Не торопись с ответом. Если он будет отрицательным, то в следующий раз я зайду сюда через двадцать суток, потом через сорок, восемьдесят… Умножай каждый раз количество проведенных здесь дней на два. Видеть все это время ты будешь только их и Лешку. Кстати, – он протянул Антону небольшую красную книжку, – полюбуйся.
В руках у Антона оказалось удостоверение личности офицера МВД Лукьянова Алексея Сергеевича. С фотографии смотрел молодой, красивый старший лейтенант.
– Ты узнаешь его? – Гурно бросил взгляд на своих сопровождающих. Они заулыбались.
По едва сохранившимся общим чертам Антон узнал в этом красивом лейтенанте сумасшедшего, которого каждый день приводили к нему.
– Он просидел здесь почти пять лет, – видя, что Антон догадался, чьи документы у него в руках, вновь заговорил Гурно. – Мы только первые десять дней кормим человека нормальной пищей. Завтра тебе принесут уже крысу и хлеб… Выбирай.
Доли секунды Антону хватило на принятие решения. Он знал, Гурно сдержит свое слово и придет только через двадцать дней. Проведя столько времени в условиях, которые он обещал, Антон не сможет справиться и с подростком, не говоря о том, чтобы пробежать несколько километров.
– Я верну деньги, – он пристально посмотрел в глаза чеченцу. – Только и ты свое слово сдержать должен, после всего отпустить меня.
Казалось, Гурно на какое-то время растерялся. С минуту все молчали.
– Сколько на это уйдет времени и что необходимо? – наконец, справившись с волнением, спросил чеченец.
– Деньги в одном из московских банков, – соврал Антон, – в специально арендованном сейфе. Все, что для этого требуется, это безупречная внешность, дабы не привлекать внимания службы безопасности, паспорт и ключ, изъятые у меня при похищении.
Гурно повернулся в сторону Даши:
– Отмыть, побрить и переодеть. Потом переведешь его в гостевую.
* * *
Солнце, медленно превращаясь из ослепительно белого диска в алый, уже собиралось коснуться горизонта. Тени от сосен, вплотную подступающих к бетонному забору, вытянулись, приняв причудливые формы. День, до предела насыщенный событиями, подходил к концу.
Антон то и дело подходил к окну и долго рассматривал то видимую часть дома, который, как теперь выяснилось, оказался трехэтажным, то лес, то въездные ворота, около которых околачивались двое охранников славянской внешности.
Чувства узника обострились. Виной тому была появившаяся возможность созерцать свободу, такую желанную и близкую, одновременно недоступную. Уйти из этого помещения было так же невозможно, как и из подвала. На окнах тяжелые кованые решетки, а массивные дубовые двери закрывались снаружи.
Выполняя распоряжение Гурно, его молчаливые помощники сначала отвели Антона в ванную, которая больше походила на небольшой бассейн в каком-нибудь пятизвездочном отеле, затем, переодев в банный халат, оставили в этой комнатке.
Здесь был стол, несколько удобных стульев, кровать и даже телевизор. И все-таки больше всего Антон обрадовался наличию двух окон, выходивших внутрь двора.
Некоторое время он лежал на кровати, приводя свои мысли в порядок. Антон не торопился строить планы побега, зная, что изменения в обстановке и его положении отразились на эмоциях и чувствах, а это может не лучшим образом повлиять на правильность решений. Придя к выводу, что пока нужно «притереться» к новым условиям, некоторое время он вообще старался ни о чем не думать.
Принесли ужин. Теперь этим занималась пожилая женщина, видимо, работающая в этом доме горничной. Она вошла в сопровождении Салмана. Момпса остался снаружи, предусмотрительно заперев двери на ключ.
Пока Антон ел вареное мясо, посыпанное крупно нарезанным луком, чеченец, изредка поглядывая в его сторону, смотрел телевизор.
Незаметно для себя Антон вновь начал обдумывать способы своего освобождения. Попытка напасть и обезоружить Салмана сейчас или во время завтрака обречена на провал. В лучшем случае ему удастся завладеть пистолетом, но не более. Оставшийся за дверью Момпса тут же поднимет тревогу.
Попытаться бежать ночью? Нужен любой предлог для того, чтобы открыли дверь. Но он абсолютно не знает дома, системы охраны.
Самый верный и надежный способ остаться в живых – это вести себя как ни в чем не бывало, выехать с Гурно и его людьми к банку, а там, на месте, попытаться привлечь к себе внимание службы безопасности и милиции. Но этот способ давал шанс лишь выжить, но не более. Ни Антону, ни чеченцам контакты с правоохранительными органами не сулят ничего хорошего.
Приняв окончательное решение уходить ночью, он допил чай и отодвинулся от стола.
Сидевшая в простенке между окнами горничная, собрав грязную посуду на поднос, направилась к выходу. Антон посмотрел на Салмана. Судя по всему, тот уходить не торопился.
«Интересно, он собирается здесь всю ночь так сидеть?» – с тревогой подумал Антон, но не прошло и минуты, как в комнату вошла Даша. В руках у нее были костюм, паспорт и ключи от квартиры, которые, по-видимому, были приняты чеченцами за те, которыми он должен открыть мифический сейф.
– На, примерь, – отойдя к окну, она закурила.
Дождавшись, когда Антон оденется, Даша подошла к нему и, одергивая пиджак, неожиданно постучала пальцем по правому карману. По ее действиям и заговорщицкому взгляду он догадался, что там есть что-то такое, что нужно достать, когда все выйдут.
Отойдя к дверям и оглядев его с ног до головы, она, выставив вперед руку, показала большой палец:
– Отлично. Как по тебе шит!
Когда комната наконец опустела, а двери были закрыты, Антон вынул из кармана сложенный вчетверо листок и развернул его. Это была записка, написанная шариковой ручкой, четким, каллиграфическим почерком.
«Сегодня с часу ночи до половины второго буду ждать тебя у лестницы на первом этаже. Первый патрон в обойме у Салмана вареный».
Филиппов удивленно хмыкнул. С чего это Даша решила ему помогать? Не исключено, что этой дамочке довелось побывать и в зоне боевых действий. Даже бывалые солдаты не всегда знают, что один из способов вывести боеприпасы из строя – это несколько часов кряду держать их в кипящей воде. Обычно так поступали, когда афганцы, а впоследствии чеченцы, предлагали обмен натуральных продуктов на патроны.
Когда ночь окончательно вступила в свои права, а в доме прекратились шорохи и звуки, Антон подошел к телевизору. Выключив его из сети, он отсоединил шнур, оторвал разъем и зачистил концы проводов. Затем, вставив вилку в розетку, осторожно положил шнур на пол и направился к дверям.
Салман, по-видимому, спал, сидя на стуле. Глаза его были красными, а взгляд не вполне осмысленным.
– В сортир хочу. – Антон развел руками, словно ему было неудобно за прерванный сон человека.
Салман отошел в сторону, сняв с предохранителя пистолет, и, направив его на Антона, кивком головы разрешил выйти. Как ни в чем не бывало он прошел в туалет, однако, выйдя через несколько минут, направился не в комнату, а неожиданно бросился на своего надзирателя.
