– Здесь не курят, Рокси,– мягко сказала Кэндис и, взяв подругу под локоть, повела к выходу.– Давай постоим снаружи,– предложила она.– Время еще есть.
Одновременно Кэндис лихорадочно соображала, что могло случиться. Казалось, смерть Ральфа подействовала на Роксану гораздо сильнее, чем на остальных. Но почему? Они никогда не были близкими друзьями. Конечно, Роксана знала Ральфа уже довольно давно, но то же самое можно было сказать и о других сотрудниках редакции. И все же никто из них не выглядел так плачевно, как Рокси. Она казалась раздавленной, опустошенной, уничтоженной.
– Дай, я…– Кэндис взяла у Роксаны сигарету, прикурила и вернула подруге.– Ну вот,– начала она,– теперь тебе будет…
Кэндис не договорила. Позабыв о сигарете, Роксана, словно загипнотизированная, уставилась на что-то за ее спиной. Кэндис обернулась. К церкви подъехал черный лимузин, и из него вышла элегантная женщина средних лет в черной шляпке с вуалью и аккуратным светлым пучком на затылке. Следом за ней из машины выбрался мальчик лет десяти, подстриженный как Кристофер Робин. Потом из лимузина вышла молодая женщина, также одетая в черное, и наконец последним показался Чарльз Оллсоп.
– Это, наверное, его жена,– догадалась Кэндис.– Конечно, это она – я ее узнала! У Ральфа в кабинете была ее фотография.
– Это Синтия, Чарльз и Фиона,– сказала Роксана ровным, бесцветным голосом.– И малыш Себастьян.
Она поднесла сигарету к губам и глубоко затянулась.
Синтия Оллсоп внимательно оглядела сына и одернула на нем курточку.
– Сколько ему лет? – поинтересовалась Кэндис, разглядывая мальчика.– Я имею в виду, младшему.
– Не знаю,– пожала плечами Роксана и как-то странно усмехнулась.– Я… я перестала считать.
– Бедный мальчик! – сказала Кэндис, кусая губу.– Потерять отца в таком возрасте! Я полдню, мне тоже было нелегко, но я…
Она не договорила. Оллсопы медленно двинулись к входу в церковь. У самых дверей Синтия замедлила шаг и бросила на Роксану быстрый взгляд из-под вуали. В ответ та решительно вскинула голову и выпятила подбородок.
– Ты ее знаешь? – с любопытством спросила Кэндис, когда Оллсопы скрылись внутри.
– Никогда с ней не разговаривала,– покачала головой Роксана.
– Ага…
Кэндис озадаченно кивнула и погрузилась в молчание. Между тем в церковь входили все новые и новые люди, и это вывело ее из оцепенения.
– Может быть, пойдем? – предложила она, отчего-то робея.– Ты уже докурила?
– Я не пойду,– ответила Роксана, и Кэндис недоуменно покосилась на нее.
– Почему?
– Не могу.– Теперь Роксана говорила почти шепотом, а ее подбородок жалобно дрожал.– Не могу сидеть там с ними… С ней…
– С кем? С Хизер? – удивилась Кэндис.
– Кэндис! – сказала Роксана срывающимся голосом.– Когда до тебя наконец дойдет, что мне абсолютно наплевать на твою новую подружку?
Она сняла очки, и Кэндис, посмотрев на нее, едва не отшатнулась. Глаза у Роксаны опухли и покраснели, а под ними залегли глубокие темные тени, которые не мог скрыть даже толстый слой тонального крема.
– Да что с тобой, Рокси? – воскликнула Кэндис в отчаянии.– Я ничего не понимаю! С кем ты не можешь сидеть? – Она проследила за устремленным на дверь взглядом подруги, и тут ее осенило.– Ты имеешь в виду миссис Оллсоп? Но…
Ты не хочешь сидеть рядом с женой Ральфа? – Кэндис наморщила лоб.– Но ведь ты говорила… ты говорила…
Открыв от изумления рот, Кэндис впилась взглядом в осунувшееся лицо подруги.
– Не может быть! – вырвалось у нее. – Ты не…
Она невольно попятилась и, закрыв глаза, некоторое время стояла неподвижно, пытаясь перевести дух. То, что пришло ей в голову, было невероятно, невозможно, просто смешно! И в то же время…
– Не хочешь ли ты сказать, будто Ральф и ты…– медленно начала Кэндис и, открыв глаза, снова посмотрела на подругу. Увидев выражение лица Роксаны, она почувствовала, как у нее внутри что-то оборвалось.– О боже! – только и сумела вымолвить она.
– Да,– сказала Роксана, кивнув головой.– Ты все правильно поняла…
Сидя на диване в гостиной, Мэгги смотрела, как патронажная сестра записывает что-то в карте Люси, но мысли ее были далеко. Она думала о смерти Ральфа, о похоронах и о том, что сейчас, наверное, все ее коллеги собрались в церкви, чтобы отдать ему последний долг. На самом деле ей до сих пор не верилось, что Ральфа больше нет. Мэгги просто не представляла «Лондонец» без него. «Как-то все повернется теперь?» – думала она, совершенно забыв о своем намерении не возвращаться на работу в редакцию.
Прошедшие несколько дней стали едва ли не самыми тяжелыми в ее жизни. Сначала Мэгги поссорилась со своими самыми лучшими подругами, а теперь умер Ральф, и, возможно, сама редакция, которая оставалась единственным, что связывало ее с Роксаной и Кэндис, перестанет существовать в своем прежнем виде. Как и остальные, Мэгги понятия не имела, что предпримет Чарльз Оллсоп. Возможно, все останется как прежде, но нельзя было исключать, что в гору пойдет Джастин и ему подобные. В этом случае Мэгги не смогла бы вернуться в редакцию, даже если бы захотела.
Глядя, как сестра заносит в карту данные о росте и весе Люси, Мэгги снова вернулась в мыслях к тому давнему вечеру в баре «Манхэттен». Она возлагала на эту встречу такие большие надежды, но все обернулось отвратительным скандалом. Вспоминая грубые слова Кэндис, Мэгги понимала, что сказаны они были, скорее всего, просто в запальчивости. И все же ей до сих пор было горько думать, что Кэндис считает ее обыкновенной наседкой, которую не интересует ничего, кроме собственного ребенка. И это – после всех жертв и унижений, на которые ей пришлось пойти, лишь бы вырваться в Лондон на несколько часов! Право, стоило ли так стараться?
Когда в тот вечер Мэгги, все еще в слезах, вернулась в Гемпшир, Джайлс с орущей Люси на руках метался по всему дому. Мэгги поняла, что поспела вовремя: задержись поезд хотя бы на четверть часа, ее муж, наверное, попросту спятил бы. Только потом ей пришло в голову, что отец, который неспособен разогреть молоко и покормить из бутылочки собственного ребенка, не заслуживает ни жалости, ни снисхождения. Но тогда Мэгги почувствовала, что подвела Джайлса и что теперь он в ней окончательно разочаруется.
– Ну, как все прошло? – спросил Джайлс, когда Мэгги, наскоро переодевшись, села кормить ребенка.– Мама сказала, что ты звонила и что, судя по голосу, вы там веселитесь вовсю.
Мэгги ответила не сразу. Несколько мгновений она молча смотрела на мужа, не смея открыть ему правду и сказать, что вечер, которого она так ждала, закончился катастрофой. Наконец Мэгги через силу улыбнулась и сказала, что все прошло отлично. На самом же деле ей не хотелось даже вспоминать о том, что произошло. Сидя в уютном кресле-качалке с Люси на руках, Мэгги чуть не впервые за все время от души порадовалась тому, что находится дома и что рядом Джайлс и Люси – два самых близких и родных человека.
С тех пор Мэгги почти никуда не выезжала. Постепенно она привыкла к одиночеству, которое скрашивали ей только дневные телепередачи. В то утро, когда ей сообщили о смерти Ральфа, Мэгги долго плакала, потом решила позвонить Роксане, но никто не взял трубку. На следующий день позвонила Кэндис, и Мэгги до сих пор было стыдно вспоминать, как резко она разговаривала с ней. Не то чтобы она очень злилась на свою бывшую подругу, но удержаться от мести оказалось невероятно трудно, да и перенесенное унижение все еще не было забыто. Кэндис, несомненно, считала, что с рождением ребенка Мэгги превратилась в ограниченную, самодовольную, невыносимо скучную мамашу, про которую впору снимать юмористический телесериал. Кроме того, Кэндис явно не собиралась расставаться с Хизер, а это означало, что с ней ей интереснее и приятнее, чем со своими старинными подругами.
Дело кончилось тем, что Мэгги, пылая праведным гневом, швырнула трубку на рычаг, и лишь несколько минут спустя до нее дошло, что она натворила. Она окончательно оттолкнула от себя Кэндис, и теперь наладить нормальные отношения им обеим будет невероятно трудно, почти невозможно. При мысли об этом на глаза Мэгги снова навернулись слезы, и она подумала: «Бедная Люси, в последнее время я чуть не каждый день поливаю ее соленой водой! Ладно, допустим, я истеричка, но ребенку-то зачем страдать?»
– С четырех месяцев можно начинать прикармливать твердой пищей,– говорила тем временем патронажная сестра.– Детские каши продаются в любом магазине. Кроме того, можно давать протертое яблоко, грушу или что-то в этом роде. Причем лучше готовить пюре самим. Только предварительно вымойте яблочко кипяченой водой и снимите кожицу…
– Да,– сказала Мэгги.– Обязательно.
И она кивнула, словно автомат. На самом деле она почти не слушала медсестру, уповая на то, что свои рекомендации та все равно запишет в карту.
