любил только двух женщин в своей жизни, Мин…
— Я знаю, знаю. Меган и Шар…
— Просто заткнись на хрен, Мин! — Снэк подчеркивает каждое слово и кричит в сторону. Он проводит руками по волосам.
О Боже, он только что выругался. Он никогда не ругается. Это была моя прерогатива. Он всегда считал, что это свидетельствует о нехватке словарного запаса. Я не согласна. Я утверждала, что вы можете использовать слово «хрен» наиболее эффективно и во многих смыслах.
Снэк нервничает. Кажется, он не может перестать ходить по чердаку. Я стою на том же месте, практически парализованная. Он начинает снова.
— Как я уже говорил, две женщины, — Снэк поднимает два пальца, — Кроме моей матери — только Меган… и ты. Мин, мне так жаль, если я когда-либо заставлял тебя чувствовать себя недостаточно хорошей для меня. Мне плевать на Генри. Я знаю, что ты никогда бы никому не причинила вреда намеренно, и даже не считаю то, что мы сделали, изменой теперь, когда ты сказала мне правду.
— Но я солгала. Ложь и недосказанность.
— Я лгал себе в течение многих лет. Это легко. Мин, я через многое прошел и слишком долго решался, чтобы вернуться к двери твоего сердца. Я так устал. Мне было интересно — если я попробую постучать, ты впустишь меня? А если бы ты это сделала, смог бы я не уйти? Я хочу быть с тобой. Я думал о тебе, даже когда был с Мег… — Голос Снэка срывается на имени жены.
— Ты можешь произнести ее имя, Снэк. Меган. Снэк, ты только что потерял свою жену. Я просто… Не знаю? Рассталась со своим… Я не знаю, кем был Генри. Вук чуть не умер, у нас было только одно настоящее свидание, и я не разговаривала с тобой больше недели. — Теперь я просто несу чушь.
Снэк останавливается передо мной, проводя пальцами по волосам.
— Меня, блядь, все это не волнует!
О боже мой! Он действительно взвинчен. Он только что снова сказал «блядь». Снэк даже не обратил внимания на ненормативную лексику; он просто продолжает.
Снэк наказывает себя.
— Я такой упрямый! Я был без ума от тебя с той самой секунды, как встретил. Я не знаю времени, когда бы не любил тебя. Даже когда ненавидел тебя, а ты ненавидела меня, я любил тебя.
— А как насчет Меган?
— Минни, я очень любил ее. И она была матерью моих детей, но она была плохой имитацией тебя. Звучит ужасно. Мои дети никогда этого не узнают. Люди, особенно те, кто нас не знает, скажут, что это неправильно. Мы, вместе. А родители Меган? Они будут против, но мне так одиноко. Мне уже давно одиноко. Но не одиноко из-за кого-то. Одиноко из-за тебя. Пожалуйста, дай мне еще один шанс. Ты знаешь меня, Мин. Ты моя девочка. Ты никогда не была моей девушкой. Я люблю тебя. — Он смотрит на меня, ожидая какого-то ответа.
Это то, что я ждала услышать с тех пор, как он впервые поцеловал меня в Баскин-Роббинс. У меня даже нет желания сказать что-нибудь остроумное, я просто хочу сказать правду. Я хватаю Снэка, когда он делает шаг ко мне, и притягиваю его к себе. Обхватив его щеки ладонями, я провожу ими вниз по его бородатому подбородку, а затем по плечам. Он наклоняет голову, и наши лбы соприкасаются. Я закрываю глаза.
— Я не просто твоя девушка. Я твой человек. И ты мой. И я тоже тебя люблю. Так, так сильно.
Затем нахожу губы Снэка и целую его, как в первый раз, прежде чем позволяю его языку проникнуть в мой рот и ритмично скользить с моим. Я стону от счастья и желания.
Снэк отстраняется.
— Мы не должны делать это прямо сейчас. Дело не в этом.
— Нет. Я хочу. Так и должно быть. — Успокаиваю его, а затем снова нахожу его рот.
Теперь, когда между нами больше нет секретов или скрытых эмоций, наши поцелуи становятся более возбуждающими, более разрушительными. Они проникают прямо в мое сердце и посылают толчки страсти до глубины души. Не говоря ни слова, мы со Снэком раздеваем друг друга. Я стаскиваю с его плеч плотный темно-синий кардиган с воротником-шалью и практически накрываю Вуки, когда бросаю его на стул.
Вуки поднимает голову, но тут же опускает ее обратно. Как будто он доволен, зная, что мы со Снэком вместе.
Я провожу пальцами и руками по бороде Снэка, а затем по его груди.
Он прерывисто выдыхает от моего прикосновения и целует меня от уха, вниз по шее, к плечу. Каждый поцелуй его губ усиливает мое желание.
Я хватаюсь за край белой футболки Снэка, проводя кончиками пальцев по коже прямо над его джинсами.
Снэк стонет.
— О, боже, Минни. — Он хватает меня за задницу, притягивая к себе. Я чувствую его настойчивую твердость сквозь поношенные джинсы. — Опять у нас проблема со штанами.
Я посылаю ему свою лучшую улыбку, и он принимает ее за приглашение. Он расстегивает молнию на моих джинсах. Они вместе с моими трусиками были сняты и отброшены через всю комнату в мгновение ока. Я обнажена ниже пояса, прикрыта только своим огромным кашемировым свитером.
— Черт, это так сексуально! — Снэк дышит мне в ухо, когда он поднимает одну из моих ног и закидывает ее на свою талию. Он проводит кончиками пальцев вверх и вниз по моей ноге, и я вздрагиваю.
— Ух ты, я никогда не слышала, чтобы ты так выражался. — Я дразню его.
— Кто-то однажды сказал мне, что это очень эффективно. Я пришел к этому выводу за последние несколько минут.
Когда я откидываю голову назад в искреннем смехе, он целует меня в шею. Одна из его рук скользит вверх по моему боку под свитером. Он проворно снимает лифчик и обхватывает мою грудь. Я прижимаюсь своим тазом к его. Снэк хватает мою вторую ногу и подтягивает к своему бедру, так что он переносит весь мой вес. Он идет к кровати, все еще целуя меня.
Я наклоняюсь и снова хватаю его за футболку. На этот раз успешно натягивая его вверх и через голову, лишь на наносекунду нарушая восхитительность его рта на моем.
Снэк улыбается в наш поцелуй. Мой свитер снимается таким же образом, прямо перед тем, как Снэк бросает меня на спину на кровать.
Я лежала там, совершенно счастливая, с улыбкой глядя на самого красивого мужчину в мире. Единственный мужчина, которого я когда-либо любила. Или когда-нибудь полюблю. И я
