бросила взгляд на стол, и Дональд понял, что ее бумаги разбросаны там поверх того же угла схемы. Стекло над ней густо усеивали пометки синими и красными восковыми карандашами.
– Донни… – Она шагнула к нему. – Дела у нас идут паршиво.
Он уставился на красные пометки на настенной схеме: кресты и знаки вопроса. Дональд увидел и примечания красными чернилами, с линиями и стрелками. Такие пометки и надписи окружали около десятка укрытий.
– Сколько? – спросил он, пытаясь сосчитать, сколько тысяч жизней потеряно. – Они погибли?
Анна глубоко вдохнула:
– Этого мы не знаем.
Она допила воду, прошла вдоль длинного стола и пошарила на одном из придвинутых к нему стульев. Достала бутылку и налила на два пальца в свой стакан.
– Все началось в Сороковом, – пояснила она. – Он стал темным примерно год назад…
– Стал темным?
Анна глотнула виски и кивнула, потом облизала губы.
– Сперва перестали поступать сигналы с камер. Не сразу, но постепенно они вырубили все. Мы потеряли контакт с их руководством. Никому не смогли дозвониться. Сменой тогда руководил Эрскин. Он поступил согласно Правилам и дал добро на отключение укрытия…
– То есть убить всех?
Анна стрельнула в него взглядом:
– Ты ведь знаешь, что полагается делать.
Дональд вспомнил Двенадцатое укрытие. И как он принял такое же решение. Как будто у него имелся выбор. Система работала автоматически. Разве он всего-навсего не выполнил последовательность действий, записанную кем-то другим?
Он долго смотрел на схему с красными пометками.
– А остальные? Другие укрытия?
Анна допила виски одним долгим глотком и жадно глотнула воздуха. Дональд заметил, как она взглянула на бутылку.
– Отца разбудили, когда такое же произошло в Сорок втором. А к тому времени, когда он пришел за мной, стали темными еще два.
Еще два укрытия…
– Почему за тобой?
Она заправила за ухо прядь.
– Потому что больше было не за кем. Потому что все, кто помогал это проектировать, или умерли, или свихнулись. Потому что отец впал в отчаяние.
– Он хотел тебя увидеть.
– Вовсе нет, – рассмеялась она. – Поверь. – Она махнула пустым стаканом на схему с кругами на столе и разбросанные там бумаги. – Они пользовались рациями в диапазоне высоких частот. Мы полагаем, что такое началось в Сороковом, – возможно, начальник их АйТи вышел из-под контроля. Они завладели своей антенной и начали общаться с другими укрытиями вокруг, и мы не могли их отключить. Об этом они тоже позаботились. Как только отец это заподозрил, он стал доказывать остальным, что беспроводные сети – моя специальность. В конечном итоге они ему уступили. Никто не захотел пускать в ход беспилотники.
– Кому он стал доказывать? Кто знал, что ты здесь?
Дональд не мог не понимать, насколько опасным мог стать этот разговор, но, возможно, именно собственная слабость и заставляла его продолжать.
– Отец, Эрскин, доктор Снид и его помощники, которые меня будили. Но эти помощники уже не будут работать в следующую смену…
– Глубокая заморозка?
Анна нахмурилась и плеснула себе виски. Дональда поразило, сколько времени было потеряно, пока он спал. Целые смены пролетели мимо него. Еще одно укрытие стало темным, еще один красный крест появился на схеме. Целая группа укрытий попала в какую-то беду. А Турман не спал целый год, пытаясь с этим справиться. И его дочь тоже. Дональд повел рукой вокруг:
– И ты застряла здесь на целый год? Работая над этим?
Она кивнула на дверь и рассмеялась:
– Я застревала и кое в чем похуже и намного дольше. Но ты прав: здесь дерьмово. Меня тошнит от этой комнаты.
Она глотнула виски. Бокал скрыл выражение ее лица, и Дональд задумался: а вдруг его разбудили из-за ее слабости, подобно тому как ее могли разбудить из-за слабости отца? И что дальше? Ему придется вытаскивать из глубокой заморозки Шарлотту?
– На сегодня мы потеряли контакт с одиннадцатью укрытиями. – Анна уставилась в бокал. – Кажется, мне удалось их изолировать, но мы до сих пор пытаемся понять, как такое произошло и жив ли там хоть кто-нибудь. Я так не считаю, но отец хочет послать разведчиков или беспилотники. Все говорят, что риск слишком велик. А теперь, кажется, еще и Восемнадцатый собирается сжечь себя дотла.
– И вы ждете от меня помощи? И что же, по мнению твоего отца, я такого знаю?
Дональд обошел стол и показал на бутылку. Анна плеснула виски в свой стакан и протянула его Дональду, а себе налила в другой, стоявший возле монитора. Дональд тяжело опустился на ее койку. Столько всего навалилось сразу…
– Это не отец полагает, будто ты что-то знаешь. Он вообще не хотел тебя будить. Тех, кто лежит в глубокой заморозке, будить не полагается. – Она завинтила колпачок на бутылке. – Так решил его босс.
Дональд едва не поперхнулся первым глотком виски. Он закашлялся и стал вытирать подбородок рукавом под обеспокоенным взглядом Анны.
– Его босс? – переспросил он, ловя ртом воздух.
Она прищурилась:
– Отец ведь сказал, почему ты здесь?
Дональд пошарил в кармане в поисках отчета:
– Я что-то написал во время своей последней… во время моей смены. У Турмана есть босс? А я думал, он тут главный.
Анна усмехнулась:
– Здесь нет главных. Командует всем система. Она просто работает. Мы создали ее такой, чтобы она просто работала.
Она встала из-за стола, подошла и села рядом на койку. Дональд подвинулся, освобождая ей больше места.
– Отец руководил выкапыванием котлованов, в этом заключалась его работа. А почти все здесь спланировали трое. У двух других были идеи о том, как спрятать это место. Отец убедил их, что строить надо в открытую, у всех на виду. Идея с хранилищем радиоактивных отходов принадлежала ему, и он занимал должность, которая могла обеспечить ее осуществление.
– Ты сказала о трех. Кто были другие?
– Виктор и Эрскин. – Анна поправила подушку и прислонилась к стене. – Разумеется, это не настоящие имена. Но какая разница? Имя есть имя. Здесь ты можешь быть кем угодно. Эрскин и обнаружил исходную угрозу, он рассказал отцу и Виктору о наноботах. Ты с ним еще увидишься. Он был на двойной смене вместе со мной, работал над спасением тех укрытий, но это не та область, в которой он специалист. Тебе еще? – Она кивнула на его стакан.
– Нет. У меня уже голова кругом идет. – Он не добавил, что причина не в алкоголе. – А Виктора я помню по своей смене. Он работал в офисе напротив моего.
– И я тоже. – Она на секунду отвела взгляд. – Отец называл его боссом, но я некоторое время работала с Виктором, и он никогда не
