«Интересно, что если психологические состояния Дереш фиксирует очень невнятно, то видения отвратительных пыток, физической боли и вообще откровенно натуралистических сцен ему удаются значительно лучше…»
«Пятая попытка Любка Дереша написать хороший фантастически‑психологический роман опять не удалась: в его романе немного тьмы, немного света, но больше всего в нем серости, безликости, непонятности, немотивированности, несостоятельности. Но, с другой стороны, у автора есть время, талант и множество попыток. Кто знает, может, Дереш перестанет заманивать читателя банальным или откровенно непонятным (и потому привлекательным) бредом и напишет‑таки нечто, близкое всем? Кто знает, кто знает…»[142]
К этому могу добавить, что, по мне, тексты Дереша — это хорошо написанные школьные сочинения на вольную тему. Ни меньше, ни больше. Носиться с его романами могут либо те, чей уровень развития соответствует 15–18 годам, либо те, кто подпадает под категорию «свидомых». Хотя часто трудно отличить первых от вторых. Как правило, «свидомство» и возникает там, где уровень духовного и интеллектуального развития человека не поднялся выше подросткового.
Лариса Денисенко, на мой взгляд, выглядит значительно интереснее. Но не как писатель, а как женщина и человек. Судя по ее фотографиям, книгам и интервью, она симпатичная женщина и интересный человек. Но… Ее тексты — это приближение к среднему уровню писательского таланта и мастерства, на котором находятся Донцова или Маринина в России. В ней нет чего‑то особенного, из ряда вон выходящего. Ее можно прочесть, где‑то улыбнуться и даже не заснуть. Для современной украинской литературы это уже очень много! Но… Писатели ее уровня в любой стране исчисляются десятками.
Она даже не писатель, а хороший рассказчик, способный связно и последовательно изложить свои мысли и наблюдения. То есть есть люди, которые умеют рассказывать анекдоты, а есть те, кто не умеет. Лариса умеет. К тому же есть еще одно «но». Денисенко из русскоязычной семьи. Владеть «мовою» она научилась в 23 года. Язык, на котором она пишет книги, это не язык литературы, это язык чиновников Министерства юстиции, где она его и освоила. Он формально правильный. Я не спорю. Но это «мова» русского человека, вынужденного ею овладеть в той мере, в какой это необходимо для работы по специальности. Сейчас этой специальностью стало литераторство. Здесь нет ни малейшего намека на «украинскость».
Был такой конкурс «Коронация слова», на котором определялась… не лучшая книга, написанная на Украине, а лучшая книга украиноязычного автора. Лариса села за ноутбук и за пару недель «набросала» роман. Ради «прикола». Чтобы попробовать себя в чем‑то новом. Чтобы уйти в иную реальность от постылой чиновничьей работы. И — опс! Первое место! Ох ты! Нормально! Тогда продолжим! Ведь получилось! Если не книгу хорошую написать, то хотя бы в конкурсе победить. Как известно, «на безрыбье и рак рыба». И понеслось! Это все равно лучше, чем в конторе бумажки перекладывать.
А с другой стороны, где бы Лариса была, если бы первую свою книгу написала не на «мове», а на своем родном языке? И представьте теперь, сколько по всей стране талантливых людей, чей талант никогда не будет востребован из‑за того, что они хотят создавать на своем родном языке — русском!
Насколько я знаю, упомянутый вами Курков пишет на русском. И он достаточно известен. Даже в Европе.
Курков — исключение из правил, которое, как писал старик Гегель, подтверждает правило. Я не считаю его гениальным писателем. Он хороший ремесленник, зарабатывающий себе на жизнь писательским трудом. И это классно! Андрей очень удачливый литератор постсоветского пространства, в плане известности и в плане заработков, но к «украинскости» он вообще никакого отношения не имеет, и наши «свидоми» его просто игнорируют. «Цэ нэ укрйинэць. Якийсь москаль. Вин навить ридною мовою нэ пышэ». Курков, скорее, советский писатель. Ну зачем такие писатели Украине? Они ей не нужны, даже если они входят в топ‑десятку европейских бестселлеров.
Есть у нас еще такой литературно‑философский бренд, как Оксана Забужко. В общественное сознание она вошла мощно и уверенно, проведя полевые исследования украинского секса. Она действительно может писать. Особенно мне нравятся ее предложения на полторы страницы. Это так по‑джойсовски. Поток сознания. Когда такую конструкцию читаешь, волей‑неволей проникаешься благоговением перед мощным умом автора. Надо только еще от знаков препинания отказаться.
Забужко действительно интеллектуалка. Правда, у многих она и ее тексты вызывают идиосинкразию. Может, из‑за периодически проскакивающей феминистской истерики? Кто его знает…
Сразу хочу сказать, что я к ней отношусь совершенно нейтрально.
В ваших словах чувствуется ирония.
Ну… Когда рядом в предложении стоят слово «женщина» и слово «философия», волей‑неволей начинаешь улыбаться.
Почему?
Это несовместимые явления. Поговорите на эту тему с преподавателями философии. Услышите от них только анекдоты. Забужко окончила философский факультет Киевского университета. Какое‑то время развивала материализм в Киевском институте философии. Потом грянула «нэзалэжнисть» и Оксана бросила все свои творческие силы на развитие украинской тематики. Правда, меня еще в университете на лекциях по украинской философии мучил вопрос: какое отношение имеет то, что они называют «Украиной», к философии? Хотя… У нас ведь теперь даже Шевченко — философ. Кстати, по уникальной версии Забужко, Тарас Григорьевич — утонченный интеллектуал и эстет, с которым стремились дружить наиболее блестящие европейские философы его времени. А то тут некоторые записали его в сельские «жлобы»…
Надо отдать должное Оксане, у нее прекрасно развито чувство конъюнктуры, и она обладает великолепной приспосабливаемостью к динамично меняющейся идеологической и политической обстановке в стране. Это, по нашим временам, не мало! Особенно «человеку с мировым именем», книгами которого зачитывается не то что ивано‑франковщина, но и вся Европа!
Безусловно, Забужко начитанная и не глупая женщина. Учеба на философском, а потом аспирантура и преподавание накладывают особый отпечаток на личность. Но… Как я уже сказал, женщина и философия — вещи несовместимые. Женщина‑философ — это анекдот. Однако чтение и штудирование сложных текстов на протяжении долгого времени не может пройти бесследно. Появляется определенный багаж знаний, навык оперирования непростыми понятиями, способность связно изъясняться, «вкус» к интеллектуальной литературе. Поэтому девушки с философского факультета становятся интеллектуалками, способными поддержать разговор на любую тему. Вот Забужко разговор и поддерживает. Точнее, монолог. На разные темы. В печатном виде. Но профессионалам она неинтересна. Все, что она пишет, рассчитано на «пэрэсичного» обывателя, у которого от мудреных философских терминов расширяются глаза. В том же Киевском национальном университете есть достаточно серьезные «величины» в области философии. Или точнее — «философоведения». По крайней мере, были во времена моей учебы. Сейчас не знаю. Но они простым гражданам неизвестны. Потому что в пиаре не нуждаются. Людям, которые изучают философию, очень трудно «зацепить» украинскую тематику. Цеплять просто нечего. Зато их хорошо знают в академических кругах Европы. Но по вопросам, никак не связанным с «украйинською философиею».
Все творческое наследие Забужко — это некий публицистический осадок того, что она получила во время учебы на «философиню». Сам по себе он не очень интересен, но в качестве неких «заумных» рассуждений на разные экзотические украинские темы может привлечь внимание интеллигентного обывателя. Поэтому Забужко пишет. Вот только книги ее не расхватываются как горячие пирожки. Ее поцарапанная Леся Украинка «сверлит» тебя взглядом с обложек во всех книжных магазинах Киева. Долго уже «сверлит». И еще долго будет «сверлить». Ведь не все читают интервью Забужко, в которых она не устает рассказывать, как простые люди мучаются в украинской глубинке без ее книг, как жадно читают и перечитывают ее творения, чуть ли не переписывая их от руки.
Я, кстати, тоже с удовольствием просматриваю ее тексты. Вот недавно открыл файл с ее «Полевыми исследованиями», а там: «…у кухнi з глумливо глупим бульканням скапує вода в раковину, i нiчим перекрити цей звук…» Хм… «…на кухне с глумливо глупым бульканьем скапывает вода в раковину, и нечем перекрыть этот звук…» Представил. И как будто в ад заглянул! Вот о чем действительно надо подумать! О том, как невозможно ничем перекрыть глумливо‑глупое бульканье воды на кухне! Невозможно до леденящего душу ужаса, до экзистенционального отчаяния, до сартровской тошноты, до карамазовских галлюцинаций, до ницшеанского сумасшествия! Такое ощущение, что бездна под ногами разверзлась! Н‑да… Меня эта фраза в романе впечатлила более всего. Даже ее мечты о соитии с все пронизывающей своими струями «анонимной силой» на заплеванном полу вагона нью‑йоркского метро «отдыхают» в сравнении с неизбежным «глумливо‑глупым» бульканьем воды на кухне, напоминающим шевелящуюся, копошащуюся и попискивающую экзистенцию украинства.
