буквально за задницу, а точнее за задний карман джинсов:
— Вика, она умирает без тебя! Мы убиваем ее! Если в тебе больше нет любви к ней, то хотя бы минимальное милосердие! Дай ей год. Еще один сезон.
Домбровская замирает на месте. Рваться вперед, когда тебя держат за жопу, и бессмысленно, и комично. Молчание густеет превращаясь по консистенции в кисель. Есть повод начать орать и возмущаться. Но две женщин просто молчат. И вдруг за своей спиной Виктория слышит:
— Пожалуйста!
Такое короткое слово, сказанное с такой мольбой, которой противиться не могли бы и стены. И Домбровская сдается:
— Хорошо, Венера Андреевна. Только сезон. И без всяких обещаний.
Рука, которая держит ее, отпускается:
— Прав твой Вовка, ты действительно королева, Виктория Робертовна, — констатирует старая черепаха.
Блондинка разворачивается и отвечает:
— Не по адресу фраза, Венера Андреевна: Вовка — ваш, куплен с потрохами, сидит, не дергается. И слава богу! Даром не надо! — глубоко вдыхает и выдыхает, пытаясь успокоить морзянку сердца. — У меня условие: все вопросы с руководством решайте сами. Без меня. Официально я ни на что не согласилась, ничего не хотела и ни о чем с вами не говорила. Вам надо оформить спортсменку к тренеру. Вот пусть мое начальство и решит, как это сделать, а не я буду бегать и убеждать их.
Матвеева заливается смехом. Он у нее совершенно девичий, легкий и нежный, будто колокольчик. Вика сдержанно улыбается в ответ. Как ни странно, но она, пожалуй, даже в чем-то благодарна этой женщине, в конце концов всех слабых и мелких железной рукой Венеры и созданными ею трудностями, отвело от Вики:
— А ты не промах, Виктория Робертовна! Молодец! Дай я тебя обниму! — и раскидывает руки.
Две женщины легко проникают друг к другу, смыкая объятия. Маша активно снимает на смартфон встречу великих тренеров прошлого и настоящего. Завтра соцсети взорвутся домыслами и подозрениями. И черт с ним!
****
“Придется изображать Бережную и Сихарулидзе после черепно-мозговой” в очередной раз саркастически отмечает про себя Домбровская. “Я за партнера, блин! Но без олимпийских притязаний в будущем!”
****
Ночь приносит холодную темноту и новую вариацию давно выученного наизусть кошмара.
Она ведет Милку под руку от двери больницы. Шаги их медленны и аккуратны. Через одежду чувствуется фиксирующий корсет в пол спины. Молчаливое движение, шаг за шагом.
Уже видна ее машина. За рулем сидит Илья. Дойти осталось метров сто… И тут земля охает и вздрагивает. Разлетающиеся от взрыва осколки стекол центра хирургии летят в них. И все, что помнит Виктория — “Ей нельзя никаких вращений, никаких падений”.
Остается только заступить Миле за спину, прижать к себе. Стоять до конца и чувствовать, как в тело влетают сотни осколков: “Хорошо, что ты такая маленькая и худенькая. Не посечет”,— думает Вика. И молчит, разрываясь болью изнутри…
Ее взгляд держится за взгляд Ильи, который почему-то продолжает сидеть в машине. Молча. Соблюдает дистанцию. Держит паузу. Все, как она сказала. А осколки летят и летят. И какой-нибудь однажды залетит в самое сердце.
Резкий звук будильника прерывает родной кошмар и давно заученную боль. Женщина не просыпается, а выбирается из черной дыры. Только сердце еще колотится так, словно и правда работало на грани болевого шока. Здравствуй жизнь!
Пять минут на отдышаться и сверять план на день с возможностями дня. Медленно протягивает руку к планшету на прикроватной тумбочке. Открывает планировщик. Делает необходимые пометки и комментарии. Закрыв, натыкается на файл с танцем, который она скачала с планшета Ильи.
В графическом редакторе несколькими линиями набрасывает вариант платья, то и дело заглядывая в прописанный контент, чтоб понимать, как наряд будет выглядеть в движении на льду. Наносит контуры перехода белого в серый, чтобы представить четко фигуру партнерши на льду, не дав слиться белому с белым. И, оторвавшись от своего занятия понимает, что давно пора завтракать и торопиться жить.
Напоследок — пожелание спокойной ночи Нике на другой конец континента, которое она, вероятно, и не увидит, так как сама давно спит.
Там же, в мессенджере, видит личное сообщение от Григорьева: “Забрал придурка. Везу домой.”
“Да уж, Илюшенька, добавляешь ты мне забот!”. Делает пометку: “Выговор Ландау за неподобающее поведение и слишком личные отношения со спортсменками”.
Внутри нехорошо сжимается сердце и становится совсем пусто.
Суровая карает Правота поддельщиков, которых числит строго
Если кто-то вам скажет, что в роли тренера вы будете только тренировать, и никто никогда не вмешается в ваши план — не верьте. Чем выше статус ваших спортсменов, тем больше шансов получить массу общественной нагрузки во благо Родины.
— Вань, да ты шутишь так что ли? Конечно, нет! Никто из действующих спортсменок не поедет открывать елку на Красной площади. О чем ты вообще говоришь?! У них сезон! — эти утренние беседы с Федотовым по поводу участия девчонок в рекламных кампаниях, презентациях, открытых выступлениях и коммерческих турнирах вынимали у Виктории половину мозга и убивали миллиард нервных клеток.
Она, конечно, была рада, что “Самоцветы Москвы” могут обеспечить своим спортсменам финансовую поддержку за счет всевозможных коммерческих стартов и шоу, но объяснять из раза в раз, почему общение с сопливыми поклонниками в сезон простуд — ужасная идея для активно тренирующихся и столь же активно выступающих спортсменок, временами надоедало.
— Но глава администрации мэра лично…
Она не дала руководителю закончить фразу.
— Давно у нас глава администрации стал специалистов в области фигурного катания? Жена половым путем передала, как инфекцию, знания?
В последние годы чиновники очень полюбили связывать свои жизни со спортсменками, особенно бывшими, и, кажется на этом основании полагали, что входят в мир спорта с полным правом. У Домбровской было свое мнение на счет и таких браков, и вмешательства новоиспеченных сопричастных.
Федотов морщится:
— Не пошли, Вика!
— Да, Вань, в нашем поле, блин, и так каждый суслик — агроном! Ну, пусть твой глава у своей разлюбезной супруги спросит, каково это — кататься на ответственном старте с температурой 38 и 6. Обойдутся они распрекрасно Радой! — Домбровская встряхивает кудрями и переводит тему, — Что еще на повестке?
— Да тут еще родители забузили, что рекламные контракты идут не действующим спортсменам, у которых огромные затраты, а девочкам, которые из спорта ушли. И как-то они дружно завозмущались! — Иван Владимирович внимательно посмотрел на старшего тренера, — У вас там никаких конфликтов нет?
Виктория склонила голову, чуть задумалась:
— Нет, ничего такого. После весеннего обострения имени Мары все тихо.
Этот эпический скандал они надолго запомнят. Вика видела как
