размышляет над текстом послания до ее кабинета доходит наконец Илья. Закрывает дверь и прижимается к косяку спиной.
— Зачем позвала? — спрашивает у начальницы.
Виктория молча откладывает листок, и упирается взглядом в молодого человека:
— Илюх, ты какого рожна творишь? Что за дурная идея таскаться пьяным по ученицам?
Ландау молчит. Рассказывать, какие виражи пьяненьких мыслей завели его в квартиру юной Рады он, конечно, не собирается. Потому что мысли были мелкие, гадкие и в трезвом состоянии ничего, кроме стыда, не вызывали.
— Я так понимаю, ответом меня не удостоят? — наконец произносит Домбровская, — Тогда будет вопрос номер два. Ты в курсе, что она в тебя влюблена?
Никаких признаний вслух не надо. По побитой физиономии Ильи ясно, что вполне себе в курсе. Пустота растет. Вряд ли, принимая решение о расставании, Вика думала, что будет настолько больно узнавать, что ее Илья (нет, не ее, теперь уже не ее) времени терять не будет.
— Так зачем же ты к ней пришел под ночь, Ландау? — тихо и, кажется, совершенно безразлично спрашивает женщина.
Сейчас стоп-кран сорвет, и он выскажет этой ледяной бабе все, что накипело.
— Эр, я пришел к той, которая не гонит меня из своей жизни. Ты спрашиваешь, в курсе ли я, что Радка в меня влюблена? Да какая разница?! Ты меня бросила и сказала, что любишь. Что мне в твоей любви? Радочка никого не бросает. Даже тебя. Я хотя бы хочу быть уверен, что рядом есть кто-то, кто не вышвырнет меня и не отложит в долгий ящик, когда ему надоест, что я рядом, и я живой!
С каждым словом монолог становится все громче, все горячее, но слушательница почему-то все больше замерзает от этих опаляющих фраз.
— Я поняла, — наконец прерывает Виктория своего подчиненного, — Это, собственно, не слишком удобно и потенциально может обернуться для нас репутационными потерями. Когда вы познакомились, Рада была несовершеннолетней и твоей ученицей. Но, в конечном счете, это можно так или иначе компенсировать. И все же не надо скотства. Хочешь ухаживать за девушкой — ухаживай. А того, что было вчера, чтоб больше не повторялось! Ты же можешь быть романтиком, — “кому как ни мне это знать”. — заканчивает про себя мысль Вика.
— Все? — язвительно спрашивает Илья.
Он хотел скандала, выяснения отношений, чего-то горячего и женского, по чему можно определить, что чувствует стоящая тонким гибким призраком его счастья женщина рядом. И что в ответ — иди, да более не греши? Запрети она ему эти экзерсисы, он бы понял, что важен, но ему ничего не запретили, кроме свинства. Это было отпущение на волю, признание полного безразличия к еще таким теплым и официально даже не законченным отношениям.
И вот Ландау смотрит на тонкий профиль, ожидая, что его просто отправят дальше работать, но в ответ звучит:
— Нет, — вздыхает женщина, — Я должна вынести тебе выговор за то, что случилось, но, учитывая, что Григорьев тебе объяснил неформально меру твоей неправоты, я так и быть спущу на тормозах вопрос. Но, Илья Сергеевич, еще один залет, любой, и ты летишь отсюда по собственному желанию в лучшем случае, а если я сильно рассержусь, то по статье. Не смей делать из наших девочек инструмент для поглаживания своих обидок и страданий!
Полагая, что разговор окончен, Илья взялся за ручку двери, однако Домбровская жестом остановила его:
— Нет, не все! Есть более важные заботы. Садись.
Она вытащила из сумки шнурки Ками и протянула ему записку, обнаруженную в двери.
— По-моему, нам угрожают, Илюш! Или у меня паранойя?
Все душевные страдания временно забываются, потому что в ее тренерском штабе нет людей, для которых работа на втором месте. Тем более тут нет людей, которые способны пренебречь здоровьем спортсменов.
— Может, все-таки — блеф? — неуверенно говорит Ландау.
— Может, Илюш! Но лучше перебдеть, чем недобдеть. У нас следующий выезд — Сочи. Зная специфику южного раздолбайства, необходимо детям внушить, чтоб все по сто раз перепроверили. И нам тоже задача — проверять их инвентарь. Что-то надо придумать с костюмами, чтоб не сперли и не попортили. Придумаем? — задает вопрос тренер
— Подумаем, — коротко отвечает хореограф.
В эти мгновения все их перебранки кажутся такими мелкими глупостями, что выветриваются не только из голов и душ, но даже с задника жизни. Главное — это доставить детей живыми, здоровыми, собранными и готовыми на соревнования и такими же привезти и отдать их мамам и папам. Желательно с медалями.
В одном писавший Виктории записку был прав — своих щенков надо беречь. И они сделают все, чтобы для их подопечных ничего не изменилось: приехать готовыми — уехать с медалями.
Зачем твой взор прикован к глубине? Чего ты ищешь?.
Печальная правда жизни состоит в том, что хорошего сотрудника найти трудно. Невозможно трудно, поэтому дорожишь каждым и внимательно присматриваешься ко всякому вновь пришедшему. Вика на практике усвоила, что крепость цепи определяется по самому слабому звену.
И в новом трудном разговоре Домбровская ищет понимания прочности еще одного звена. Так было с каждым, кто приходил к ней, и с Сашкой, и с Мишей, и с Ильей, и еще добрым десятком людей, ставших неотъемлемой частью ее мира. Даже с Иваном было так же, хотя формально — это она пришла к нему, а не он к ней, однако, давно бы поменяла место, не окажись Федотов хорош в своем деле настолько, чтобы это самое дело с ним иметь.
— И как мне с этим работать?
Молодой тренер по ОФП читает длинный список противопоказаний и запретов для Милы, которой отдала ему Виктория:
— Это же список для спеца по лечебной физкультуре, а я спортсменов тренирую. Пусть восстанавливается до нормальных кондиций, а потом уже приходит на занятия.
Домбровская внимательно слушает то, что ей говорит этот парень лет 25 с ледяными, как замерзшая вода в лужах, серо-голубыми глазами. И силится понять, можно его слова считать обычной неуверенностью в своих силах, прикрывающейся псевдо-профессионализмом, или он и правда настолько неспособен принимать вызовы, а значит, в конечном счете, и работать в их команде.
****
за три с половиной года до олимпиады
— Хорошо, Илья… Сергеевич, — молодая тренер заглядывает в резюме паренька, стоящего напротив, чтоб убедиться, что не переврала отчество, — в целом на сегодня ваши задачи будут выглядеть следующим образом: вам нужно будет отрабатывать со спортсменами хореографические связки на льду, смотреть, как все это выглядит, при необходимости согласовывать с постановщиками программ девочек изменения, если они покажутся вам необходимыми, — Вика смотрит на соискателя
