на сто лет вперед. Ей никогда не стать лучше. Мне следует придумать что-то другое.
Она вздохнула с облегчением и пошла за сумкой, которую оставила у берега озера. Я демонстративно отвел взгляд, сопротивляясь желанию неотрывно смотреть на нее.
И это было мучительно сложно.
С каждым днем она выглядела все здоровее – больше напоминала ту себя из прошлого, когда впервые меня заинтересовала. Я переспал с сотнями человеческих женщин, но ни одна не занимала мои мысли так долго. Ни одна не спорила со мной и не требовала заключения бессмысленных сделок. Ее образ мышления был уморительным и захватывающим. Всепоглощающим.
Я сделал шаг к ней, а затем остановился, осознав, что творю. Взгляд метнулся к деревьям, и я закрыл глаза, пытаясь прогнать мысли о снах, которые продолжали преследовать меня.
Я не могу сблизиться с Лонни. Не сейчас – да и вообще никогда, – но сейчас особенно, когда моя кровь течет в ее венах. Это станет катастрофой для всей семьи.
Лонни встала и повернулась ко мне. Увидев, что я успел приблизиться, она подпрыгнула, и я открыл рот, чтобы хоть что-то сказать:
– Маленькое чудовище, ты знаешь, как убить Высшего фейри?
– Хочешь мне рассказать? Это будет большой глупостью.
– Я все равно вне опасности, уверяю тебя.
В ее глазах вспыхнул интерес, и меня пронзило возбуждение.
Я не тешил себя иллюзией, что она перестала ненавидеть меня – да и вообще всех фейри, – но был уверен, что за последнюю неделю что-то изменилось.
Теперь мне постоянно приходится повторять себе, что это не совсем естественная перемена и, что еще хуже, она понятия не имеет, почему это происходит.
«Скоро это будет уже не важно», – твердо напомнил я себе. В ней всего несколько капель моей крови. Этого, разумеется, недостаточно, чтобы привязать ее ко мне. Захоти я этого – а я никогда бы не стал, – пришлось бы провести ритуал посложнее.
– Ну? – напомнила она о себе, заправляя волосы за уши.
Взгляд упал на шрам на ее правом ухе, и что-то вспыхнуло в груди. Как это произошло? Кто это сделал? И, что важнее всего, почему меня это так волнует?
Я потряс головой, понимая, что потерял нить разговора. Черт возьми. С людьми такое постоянно случается, но не с фейри.
– Есть два способа. – Я заставил себя сосредоточиться. – Огнем Истока – либо напрямую, либо выкованным в нем клинком.
Она кивнула.
– Про это я знаю.
Я прищурился, гадая, чем она убила Пэнвилля. Я уже открыл рот, чтобы спросить, но она перебила:
– Какой второй?
– Второй… – Я ухмыльнулся. – Можно расчленить нас так, чтобы мы не могли исцелиться. Фейри бессмертны и могут залечить любую рану. Мы не болеем и не стареем, но нас можно победить.
– А. То есть магией.
– По сути да.
Тревожная мысль вспыхнула на задворках сознания. Возможно, именно так она убила Пэнвилля. От нее слишком подозрительно пахнет магией, чтобы игнорировать это. В последнее время Сайон совсем обезумел, но в этом он однозначно прав. У нее волшебный вкус. Что-то в ней… не так.
– Ладно. Если у меня нет шансов сразиться с твоей семьей, то что мне делать?
– Что-то мне подсказывает, что ты пока не готова услышать план.
Она задумалась, и я с трудом поборол желание провести большим пальцем по ее лбу, чтобы разгладить появившуюся морщину. На самом деле все это не важно. Ей все равно не придется ни с кем сражаться. Потому что это буду делать я.
Но этот ответ ей наверняка не понравится.
Она гневно сжала челюсти.
– О? Тогда скажи, пожалуйста, когда ты хотел одарить этой мудростью мои бедные ничтожные человеческие уши?
Я рассмеялся.
– Вот это неплохо! А теперь попроси еще раз, но с большей искренностью.
Она снова нахмурилась, вызвав у меня очередной приступ смеха. Ее лицо раскраснелось от спарринга, и она все еще пыталась восстановить дыхание, но при этом выглядела ужасно раздраженной. Я никогда не встречал человека, который бы лгал столь часто, но по лицу которого можно было с удивительной легкостью прочитать все чувства.
Каждая мысль отражалась на лице моего маленького чудовища. Каждая эмоция. И мне хотелось увидеть их все.
– Полагаю, я могу просто ворваться на один из ваших пиров. Разве не так теперь решаются дела?
Ее глаза потемнели, и я понял, что она, вероятно, вспомнила о сестре. Наверное, мне стоило как-то утешить ее, но меня слишком взволновала мысль, что она придет на пир.
– Ты не пойдешь туда.
Она удивленно посмотрела на меня.
– Что?
Я сжал руки в кулаки.
– На пир. Ты туда не пойдешь.
Она усмехнулась.
– Ты так говоришь, будто это какое-то наказание. У меня нет никакого желания посещать ваши отвратительные пиры.
– Отлично.
Она бросила на меня косой взгляд.
– Но почему?
Я сжал зубы. Черт. Она хочет больше. Больше объяснений, которые я не могу ей сейчас дать, не раскрыв свои карты.
– Это опасно, – ответил я. – Тебе нельзя туда.
Позже я осознал, что мне следовало заставить ее пойти на пир, чтобы добиться противоположного эффекта.
Мы с Лонни направились по тропинке обратно к замку. Она остановилась, когда мы проходили мимо слуг, которые подстригали блестящие пурпурные живые изгороди.
Они поприветствовали нас и поклонились. Она нахмурилась и поежилась, явно чувствуя себя неловко. Я заинтересованно наблюдал за ней.
– Хочешь вернуться в их ряды?
– Нет. – В ее голосе прозвучал страх. – Я просто не хочу, чтобы они так говорили со мной.
– Как?
Она посмотрела на меня и сузила глаза.
– Как с тобой. Не могу представить ничего хуже.
Я был одновременно рад и разочарован тем, что эффект от крови, кажется, окончательно рассеялся. Однако странно: если она уже не чувствовала его… то почему я по-прежнему ощущал все так явно?
Глава 46. Лонни
Я бежала вперед. Дыхание сбилось, а сердце бешено колотилось в груди. Ветер свистел в ушах, а извечный туман, окружавший Исток, низко нависал над покрытыми мхом скалами вдоль тропы. Я прижимала к груди венок из одуванчиков и тысячелистника с таким благоговением, словно это была настоящая обсидиановая корона, а я – и вправду королева фейри, собирающаяся выиграть Дикие охоты.
Листья шелестели над головой, а крошечные глазки выглядывали между деревьями. Следя за мной. Оценивая. Подбадривая.
Я не сбавила темп, чтобы поприветствовать маленьких друзей. Надеюсь, Низшие фейри простят эту грубость. Сейчас я не могла остановиться. Я почти победила.
Нет ничего лучше в мире, чем победа. Она лучше, чем Святки. Лучше, чем любовь. По крайней мере, так я
