Ошеломленная миссис Байрон попятилась. После небольшой паузы она воскликнула:
— О, Кэшель, как ты мог дойти до этого?
Затем, приблизившись к нему, она снова спросила:
— Значит, ты хочешь сказать, что выходил и боксировал с грубыми громадными дикарями?
— Да, я хочу именно это сказать.
— И ты одерживал над ними верх?
— Да. Спроси мисс Кэру, какой был вид у Билли Парадиза после того, как он постоял передо мною в течение часа.
— Какой ты странный мальчик! Что за профессию выбрал ты себе! И ты выступал под своим собственным именем?
— Конечно, под своим. Я вовсе не стыжусь его. Неужели тебе не попадалось мое имя в газетах?
— Я никогда не читаю газет. Но ты, должно быть, слышал о моем возвращении в Англию. Почему ты не пришел ко мне?
— Я не был уверен, что тебе это будет приятно, — с неохотою произнес Кэшель, избегая ее глаз. Затем, желая освежить себя взглядом на Лидию, обернулся и вдруг воскликнул:
— Эге! Она ускользнула.
— Она хорошо сделала, что оставила нас наедине. А теперь скажи мне, почему мой дорогой мальчик сомневался, что его мама будет рада видеть его?
— Не знаю, почему он сомневался, — произнес Кэшель, подчиняясь ее ласкам. — Но он сомневался.
— Какой ты бесчувственный! Разве ты не знал, что всегда был моим бесценным сокровищем — моим единственным сыном?
Кэшель, сидевший теперь около нее на оттоманке, вздохнул и беспокойно задвигался, но не произнес ни слова.
— Ты рад видеть меня?
— Да, — мрачно произнес он, — я думаю, что рад. Я…
Вдруг внезапное одушевление овладело им.
— Клянусь Богом, — вскричал он, — как это мне раньше не приходило в голову! Вот что, мама: я сейчас нахожусь в большом затруднении и думаю, что ты можешь помочь мне, если захочешь.
Миссис Байрон насмешливо посмотрела на него, однако произнесла успокаивающим голосом:
— Конечно, я захочу помочь тебе, мой дорогой, насколько это будет в моих силах. Все, что я имею, принадлежит тебе.
Кэшель нетерпеливо вскочил с оттоманки. После некоторой паузы, во время которой он, казалось, пытался подавить в себе какой-то протест, он произнес:
— Ты должна раз и навсегда оставить вопрос о деньгах. Мне ничего подобного не нужно.
— Я рада, что ты стал таким самостоятельным, Кэшель.
— Да, я стал таким самостоятельным.
— Будь, пожалуйста, полюбезнее.
— Я достаточно любезен, — с отчаянием вскричал он, — только ты не хочешь меня выслушать.
— Дорогой мой, — с упреком произнесла миссис Байрон. — Что же ты хотел сказать мне?
— Вот что, — ответил Кэшель, несколько смягченный, — я хочу жениться на мисс Кэру — только всего.
— Ты хочешь жениться на мисс Кэру?
Нежность миссис Байрон сразу исчезла, и тон ее голоса сделался суровым, когда она произнесла:
— Да знаешь ли ты, глупый мальчик…
— Я все знаю, — решительно ответил Кэше ль. — Знаю, что такое она и что такое я, и так далее, так далее. И все-таки рассчитываю жениться на ней, и что, еще важнее, я хочу жениться на ней, если бы даже мне пришлось для этого переломать шею всем щеголям Лондона. Захочешь ли ты помочь мне — это твое дело, но если ты не захочешь, то не смей никогда больше называть меня своим дорогим мальчиком. Вот и все.
В течение некоторого времени миссис Байрон сидела молча, придав своему лицу ласковое выражение, а затем произнесла:
— В конце концов, я не вижу, почему бы тебе и не жениться на ней. Это будет для тебя самая подходящая партия.
— Да, но чертовски неподходящая для нее.
— Откровенно говоря, я так не думаю, Кэшель. Когда твой дядя умрет, то ты, наверное, вступишь во владение поместьем в Дорсетшире.
— Я буду наследником поместья? Ты это серьезно говоришь?
— Ну конечно. Старый Бингли Байрон, при всех отталкивающих чертах своего характера, не может жить вечно.
— Что это еще за Бингли Байрон? И какое он имеет отношение ко мне?
— Он твой дядя. Право, Кэшель, следовало бы хорошенько подумать об этом. Тебе никогда не приходило в голову, что у тебя должны быть родственники, как и у других людей?
— Ты мне никогда не говорила о них. Как это все неожиданно! Но… но… Скажи мне… Допустим, что он мне дядя, — являюсь я его законным наследником?
— Да. Уолфорд Байрон, единственный его брат, не считая твоего отца, умер много лет тому назад, когда ты еще был в заведении Монкрифа. У него не было сыновей. Сам же Бингли Байрон холостяк.
— Но, — осторожно произнес Кэшель, — не будет ли сомнений относительно моего, как бы это выразиться…
— Мое дорогое дитя, что же тебя тревожит? Ничего не может быть яснее твоего права на титул.
— Вот что, — произнес Кэшель, покраснев. — Некоторые люди болтали, что вы не были женаты…
— Что? — негодующе воскликнула миссис Байрон. — Как они смели! Ведь это вопиющая ложь! Почему ты ничего не говорил мне раньше?
— Я не думал тогда об этом, — поспешно произнес Кэшель извиняющимся голосом. — Я был еще слишком мал, чтобы обращать на эти разговоры внимание. Мой отец умер, не правда ли?
— Он умер, когда ты был еще в колыбели. Ты часто сердил меня, мой бедный малютка, напоминая мне его. Не расспрашивай больше о нем.
— Не буду, если это тебе неприятно. Только еще одну вещь, мама. Он был джентльмен?
— Конечно. Что за вопрос?
— Так значит, я такого же происхождения, как все эти щеголи, которые считают себя равными ей? У нее есть двоюродный брат, который служит в министерстве внутренних дел кем-то вроде секретаря. Но главное его занятие, наверное, сидеть там в каком-нибудь зале в большом кресле и пускать пыль в глаза публике. Могу я считаться ему равным?
— У тебя хорошие связи с материнской стороны, Кэшель. Байроны же хотя и не отличаются знатностью, однако принадлежат к одной из древнейших провинциальных дворянских фамилий в Англии.
Кэшель начал проявлять признаки волнения.
— Сколько они получают в год? — спросил он.
— Я не знаю, сколько они теперь получают. Твой отец был всегда в стесненных денежных обстоятельствах, точно так же, как и его отец. Но я думаю, что доход Байрона все-таки равняется тысячам пяти в год.
— О, это полная независимость! Этого совершенно достаточно. Лидия говорила мне, что она не может ожидать, чтобы ее муж был так же богат, как и она.
— Да? Так значит, вы уже обсуждали с ней этот вопрос?
Кэшель готов был ответить, когда в комнату вошла служанка и сказала, что мисс Кэру в библиотеке и просит их прийти туда, как только они закончат свои дела. Когда девушка удалилась, Кэшель с нетерпением произнес:
— Мне хочется, чтобы ты отправилась домой, мама, и дала мне возможность поговорить с ней наедине. Скажи мне, где ты живешь. Вечером я приду и расскажу все, что произойдет между нами. А теперь уходи, если ты ничего не имеешь против этого.
— Что же я могу иметь против, мой дорогой? Только уверен ли ты, что не погубишь всего дела такой поспешностью? У нее нет необходимости торопиться замуж, Кэшель, и она знает это.
— Я твердо уверен, что или сейчас добьюсь своего, или никогда. Я всегда знаю чутьем, когда мне надо идти. Вот твоя накидка.
— Ты так спешишь отделаться от своей бедной старой матери, Кэшель?
— А, черт возьми! Ты вовсе не старая. Надеюсь, что ты не будешь сердиться за то, что я прошу тебя уйти.
Она ласково улыбнулась ему, накинула мантилью и подставила сыну щеку для поцелуя. Это непривычное движение смутило Кэшеля, он сделал шаг назад и невольно принял положение самозащиты, словно перед ним находился противник. Однако он быстро поцеловал мать и проводил ее до наружной двери, которую тихо затворил, предоставив ей самостоятельно разыскивать карету. Затем он тихонько прошел наверх в библиотеку, где застал Лидию за чтением.
— Она ушла, — произнес Кэшель.
Лидия положила книгу и взглянула на него. Она сразу почувствовала то, что должно произойти между ними, и отвела взгляд, чтобы скрыть приступ страха. Наконец произнесла с суровостью, которая стоила ей большого усилия:
— Надеюсь, вы не поссорились?
— Боже сохрани, ничуть не бывало. Мы поцеловали друг друга, словно голубки. Порой она заставляет меня ощущать нечто вроде любви к ней помимо моей воли. Она ушла потому, что я просил ее об этом.
— По какой же причине вы позволяете себе выпроваживать моих гостей?
— Мне надо было остаться с вами наедине. Не смотрите на меня так, как будто вы меня не понимаете. Она наговорила мне целую кучу вещей, которые совершенно меняют положение дела. Я благородного происхождения и являюсь наследником дворянского рода, который пришел сюда еще с Вильгельмом Завоевателем. Со временем я буду получать приличный доход. Теперь я спокойно могу предоставить старине Уэбберу пользоваться всем его весом в обществе.
— Ну и что же? — сурово произнесла Лидия.
