Час или два Сергей проторчал в кустах, сидя на автомобильной покрышке. Он кусал травинку, наблюдая, как молодой паренек – настоящий снайпер – расправляется с гайками на колесах большегрузов. Воистину, прав был мудрец, утверждавший, что можно до бесконечности наблюдать, как работают другие…
Сначала проблемный большегруз ставили на мощный домкрат, приподнимали нужное колесо. Затем к делу приступал паренек, виртуозно работавший электрическим гайковертом. В первый момент Сергей не понял, что за чудную штуковину подтащили к фуре, на которой готовились менять колесо: здоровенный электромотор на колесах, который мог вращать вставленную в ротор трубу. Хобот у аппарата был довольно длинным: метра полтора, как оценил Сергей. Оказалось, на конце ее – ключ для захвата гайки.
Паренек, управлявшийся с хитрым устройством, работал виртуозно. Он стоял позади и держал аппарат за ручки, чуть приподнимая или опуская их – по ситуации. Получалось так, что сервис-мастер находился в двух метрах от колеса, с которого скручивал гайки. При этом паренек ухитрялся попадать кончиком трубы в нужное место с одной попытки: откатывал гайковерт, чуть прицеливался, рассчитанным движением толкал тележку вперед, и ключ захватывал гайку.
Сервис-мастер почти не ошибался, ухитряясь попадать в нужное место с первого раза, несмотря на то, что аппарат весил немало. Это было заметно, когда рабочий передвигал его с места на место: приходилось напрягать мышцы спины и рук. Толчок вперед – басовитый звук электромотора. Шаг назад – гайка откручена. Чуть подработал ручками, перевел жало к другой цели: толчок, гудение мотора, шаг назад.
Сергея это восхитило. Раньше, до века электрических машин, на то, чтоб открутить прикипевшие гайки здоровенной фуры, чтоб освободить даже одно колесо, уходило немало времени. Час, наверное. Теперь рабочий, в одиночку, делал это за пять минут.
Старую покрышку откатывали в сторону, отправляли на кладбище отработанной резины, в кучу отслуживших век сородичей. На освободившуюся ось насаживали новое колесо, после чего в дело вновь вступал сервис-мастер с гайковертом… Если бы такую работу заставили выполнять Сергея, он сошел бы с ума через час. Просто не смог бы целый день откручивать и закручивать гайки, зная, что завтра с утра будет делать то же самое. И послезавтра. И через месяц.
Когда стемнело, Сергей вылез на асфальтовую площадку, прислушиваясь к тому, что происходит в кабинах. Ему нужна была машина с открытым бортом, в которой водители готовились лечь спать. Такие, которые планировали рано с утра отправиться в дорогу.
Поздняков осторожно крался между черными громадами фур, выбирая «дом» для ночлега. У нескольких машин были открыты задние двери, а из кабин не доносилось никаких звуков. Это насторожило беглеца. Одолев ровную площадку почти до конца, Сергей услышал смех. У кромки плаца горел костер. Водилы сидели кружком на старых покрышках. Судя по всему, спать они пока не собирались, травили байки, потому в кабинах и было тихо. Беглец подобрался поближе, присел на асфальт возле колеса, привалился к нему спиной. Бесшумно вздохнул.
Пока народ не расползется по кабинам, придется слушать треп. Ждать…
– Остряк ты, Сеня! – услышал Поздняков. – Ну, язык у тебя подвешен!
– А вот еще прикольная история, – жизнерадостно говорил мужичок, ковырявшийся палкой в костре. Видимо, это и был тот самый остряк Сеня. – Вы ж меня знаете, за словом в карман не полезу, кого хошь уболтаю. Недавно гуляли в кабаке с одним старым приятелем. Борькой звать. Он раньше тоже баранку крутил, мы с ним к финикам вместе гоняли. А потом ушел в другую контору, там выслужился, бригадиром стал. Теперь за рулем не сидит, гаражом управляет. Вроде как начальник по всем автопоездам. Наряды раздает…
Ну вот, значит, сидели мы с Борькой. А он – как выбился в начальство – бабу себе завел новую. Цацу, из тех, из менеджерских. Вроде как она в бухгалтерии работает, даже не знаю. Короче, бумажки перекладывает. Мне сразу не понравилась – вся такая на пальцах. Молодая, в башке пусто – ветер один свистит, от уха до уха – а уже с претензиями. Меня за человека вообще не признала. Еще бы, какой-то водила рядом с ее Борькой – не ровня. Выпила и завела базар про деньги. Мол, вот этот столько зарабатывает и на такой тачке ездит. А этот еще круче, ну просто реальный супер, столько-то зарабатывает, а машина у него…
Мы с Борькой тоже выпили. Вообще, собирались-то посидеть культурно, отдохнуть душой и телом, а она как начала трещать. Только про баксы! Достала… Я ей говорю: подруга хорошая, может, хватит про деньги, шмотки и тачки? Давай про что-нибудь другое! А она в ответ: Сеня, ты лох деревенский. Деньги – это все! Твой уровень, положение. Ну, погнала такую пургу, что мы с Борькой друг на друга посмотрели и еще выпили. И черт меня дернул за язык нотации ей читать. Деньги, говорю, не все решают. Есть, мол, другое. Человеческие отношения. Слыхала про такое?
Она в ответ расхохоталась. И язвительно так отвечает: как же, слышала! Только про эту фигню бедные рассуждают. Голодранцы. Те, у кого ничего нет. Говорит это – и на меня смотрит, с усмешкой пренебрежительной. Мол, она королева жизни, а я при ней – подметка старая. И невдомек, что я ничуть не меньше Борьки зарабатываю. Ну да ладно, не стал про доходы говорить. Разозлила она меня! Завелся! Все, думаю, сама виновата!
Спрашиваю: а вот если разговор о деньгах вести, сколько тебе в месяц надо? Ну так, реально, чтоб жить и не работать, допустим. На карман – сколько? Она подумала: ну, говорит, полторы тысячи баксов на шмотки, кабаки, помаду-тушь, туда-сюда.
И сели мы с ней считать дебет с кредитом, как два старых опытных бухгалтера: во сколько она бойфренду обходится? Есть ведь еще квартплата, бензин для тачки, амортизация и страховка машины, оплата мобильника, непредвиденные расходы. Пришли к выводу, что на это следует накинуть еще баксов пятьсот. Итого, посчитали: бойфренду она обходится в две тысячи долларов в месяц. На том и зафиксировали. Она согласилась, даже обрадовалась… Как дорого стоит…
И тут я ее коварно так спрашиваю: а что твой бойфренд в обмен на расходы получает? Она кокетливо: меня!
Интересуюсь: квартиру Борькину убираешь? Еду готовишь? Вещи его стираешь-гладишь? Она даже обиделась. Что, говорит, я колхозница, что ли? Для всякой такой ерунды домработницу нанять можно! Еще две тысячи считай.
Значит, установили мы все это, и получается, что за четыре тысячи долларов в месяц ее бойфренд имеет секс. В смысле, не секс вообще, а конкретно с ней, красавицей-белоручкой. И ничего больше. Тут она подвох почувствовала, да уже поздно было. Борька только ржал, слушая.
Стали мы разбираться дальше, подробнее: сколько раз в месяц она сексом готова заниматься? Ну, примерно. Известно ведь: то месячные, то голова болит, то настроения нет. Разобрались. Выяснили, что раз пятнадцать-двадцать в месяц, больше она ни в какую не потянет. И это за четыре тонны баков. Дальше, как в школе: делим одну цифру на другую и получаем стоимость ее «услуг».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
