мне не умереть с голоду? ― как можно ласковее обратилась к смотрителю. В ответ смотритель отчаянно вздохнул и, покачав головой, вышел из комнаты.
Лицо феникса закаменело, огонь в глазах стал рубиновым.
Не обращая внимания на мирэ, я прошагала к двери, ведущей в купальню. Бороться с мужчиной, закатывать ему истерику, отстаивая свои права, я не видела смысла, да и сил не было. Хочет стоять здесь, пускай стоит. Главное, чтобы тогда меня не трогал.
― Ри, я хочу поговорить, ― подал голос мирэ, стоило мне коснуться ручки двери.
― А я хочу побыть одна, ― бросила в ответ, не оборачиваясь, то, что говорила уже неоднократно, ― как видишь, не всё, что мы желаем ― получаем.
Высказав это, я открыла дверь и быстро проскользнула в небольшую комнату, в которой была возможность отгородиться от всего происходящего, как только дверь закрылась за мной.
Глава 17
― Ри, хватит, не заставляй меня открывать эту дверь силой! ― кажется, это была уже угроза. Судя по ледяному рыку в голосе мирэ, терпение его было на исходе.
Я вновь проигнорировала недовольную просьбу за дверью моего временного укрытия. Если я не сбилась в подсчётах, эта была уже седьмая и самая эмоциональная. Выходить я всё равно не собиралась: не готова была морально, хотя маленькое тёмное помещение уже изрядно поднадоело.
Спасибо моей юркой защитнице — хотя бы не была одна. Единственный недостаток в этой компании ― ящерка снова спала, и даже настойчивый стук в дверь её совершенно не беспокоил. Не успела я осмотреться куда сбежала, как эта проныра спрыгнула с меня и свернулась клубочком у «горячего камня», что был в каждой купальне и поддерживал воду комфортной для мытья или стирки.
Хотелось бы и мне также, но упрямый муж жаждал общения, не давая даже насладиться расслабляющей водной процедурой, не говорю уже о том, что я совершенно не могу думать в таких условиях.
― Я открываю!
Дверное полотно опасливо заскрипело.
― Я не одета, ― всё — таки подала голос, в надежде, что это признание остановит феникса, и он отступит.
Судя по затишью, мой трюк сработал. Хотя какой там трюк, я действительно была, можно сказать, нагая. Изрядно испачкавшуюся одежду я застирала, и та теперь лежала рядом с моей маленькой подругой и сохла. Сама же я была обёрнута в небольшое полотенце, которое нашла в одном из шкафчиков. Так что я не врала, когда отвечала. Встретить в таком виде мужа — та ещё провокация.!
― А оно мне надо?
― Хотя…
― Да чтоб тебя!
― Если ты думаешь, что я поверю, ― распахнувшаяся, нет, отлетевшая в сторону дверь заставили вскочить с насиженного места, а застывший на мне огненный взгляд феникса — заставил начать судорожно поправлять сползшее чуть ниже, чем положено, полотенце.
― Я думал, ты… просто… я думал…
― А я думала, принцы более воспитанные и умеют слышать, ― стараясь не показывать своё смущение, спрятала его, как мне показалось, за язвительной репликой.
После, вскинув нос, «грациозно» прошлёпала босыми ногами по каменному полу мимо застывшего в дверях мирэ в основную комнату.
― Извини, ― прохрипело в спину.
― Ну хоть извинятся умеешь, ― усмехнулась, подойдя к кровати ведьмы и, одолжив с него покрывало, спряталась в него.
― Я просил и неоднократно.
― А я не отвечала, и это должно было натолкнуть на мысль, что я не готова разговаривать. Нет, вопросов, конечно, у меня накопилась уйма, но сначала я хотела сама разобраться в происходящем.
― Сама, сама… Я только и слышу от тебя это «сама», почему ты не можешь просто принять, то, что ты теперь не одна?
― А что изменилось? Кто ты я и раньше знала и, как видишь, неплохо жила и без тебя как, впрочем, и ты не сильно страдал по «усопшей» мне. То, что ты узнал, что я жива, немного спутало мне планы, но, думаю, это поправимо, тем более убивать ты меня не собираешься, как выяснилось.
― Откуда тебе знать, что я чувствовал и о каких планах ты вообще говоришь, Ри? ― мирэ угрожающе шагнул в моём направлении, я отступила на пару шагов назад: что-то не нравятся мне его сведённые брови у переносицы и ходящие ходуном желваки.
Возможно, правильной стратегией в этот момент было бы сменить тему и начать уплетать обед, заботливо принесённый Мором, который я успела заприметить сразу, как вышла из купальни, но Орм сам напросился, так пусть теперь получает правду — матку.
Быть может, лучше прямо сейчас расставить все точки на «и», чтобы не питать надуманных иллюзий?
― Ну, во-первых, я очень хорошо помню твой взгляд, когда ты оставил меня умирать в тех развалинах, ― заговорила в его излюбленной манере максимально холодно. Не знаю, получилось ли у меня, но вид у мужа стал ещё суровей. ― Во-вторых…
― Что не так было в моём взгляде? ― бестактно перебил меня Орм, а я только выстроила довольно логичную цепочку того, что хочу сказать этой птице. ― Что тебе не понравилось? Я хорошо помню, как тебя скрутила боль и как ты, сжав кулаки, держалась на последнем издыхании, но не прятала свою боль: старалась держаться так, будто ничего тебя не раздирает изнутри. Не все мужчины так держатся перед лицом смерти, а ты… ты смотрела на меня без капли страха, да ещё и умудрялась смеяться. Как я должен был смотреть на тебя ― с жалостью? Я бы хотел тебе помочь, но не мог. Я ничего не мог тогда сделать.
― Ты мог остаться, ― холод в моём голосе пропал. Вместо него к горлу подкатил тяжёлый ком, теперь мешающий дышать. ― Не оставлять меня одну, в незнакомом месте чужого мира. Ты не представляешь, как мне было тогда страшно.
― Представляю: я чувствовал всё, что с тобой происходило. Крон предупреждал, что так будет, но я не поверил. Однако стоило мне тебя увидеть…
― Не поняла, ― теперь я перебила мужа. — Это что ещё за эмпатические связи? Как ты можешь чувствовать то же, что и я и при чём здесь, Крон?
― Крон и я, мы пришли в тот храм тайно, без подготовки и проводника, именно поэтому я не смог остаться. Нас просто выкинуло оттуда, как только ритуал был закончен. Крон предложил провести один особенный призыв, которым пользуются драконы, когда совершают свой первый оборот, а значит, становятся единым
