роль мужа-психопата. Кира истошно орала сквозь слёзы и сопли что-то про месть за мои измены. В общем, отыгрывала так, что будь у неё в соперницах за «Оскар» за лучшую женскую роль темнокожая, лесбиянка и баба-бывший-мужик, Кира всё равно бы забрала статуэтку, будучи белой натуралкой с пиздой от рождения.
Перепуганного в усмерть мужичка можно было развести и подписать на многое. Мы были достаточно лояльны, и ограничивались куском капусты. Внушительны таким куском. Почти что целым кочаном.
Ещё одна схема из подобных. Кира устраивала аварию, в которой пойди проссы, кто виноват – она или орущий истерик, утверждающий, что она его подрезала. В любом случае подтягивался её ухажер, то бишь я, и его друзья криминального вида. Стоит говорить, что истерик оплачивал ремонт тачки и отсыпал прилично сверху?
Это всего лишь пара стандартных схем, которые мы проворачивал кучу раз. Были и куда более сложные операции, а были и легкие импровизации в стиле забуриться бухими на вечерину к золотой молодёжи и обчистить там сумочки.
Ну и в общем так, как мы целились на достаточно сомнительных личностей, то нарывались и на конкретно контуженных, которые не сразу выдают своим поведением точное количество тараканов в их голове. Прилетало всем. И мне, и Кире, и, разумеется, самой сомнительной личности.
И разукрашенное лицо Киры я уже не раз видел. Да чё говорить, я и сам один раз в постели прописал ей случайно прямо в скулу. В порыве страсти я хотел дать ей пощечину, но чёто взял и уебал кулаком. Мне кажется, это моё подсознание всё это подстроило и не разжало пальцы. За всё хорошее, так сказать. Это, наверное, единственный раз, когда мне было слегка стыдно. Девушек нельзя бить, их можно только шлепать, как сказал классик. (Или это был тупой хуй из пацанских пабликов ВКонтакте, я точно не помню. Это могла быть и тупая пизда из розовых пабликов той же соцсети. Гендер здесь не важен, важна тупизна личности, что её выдумала, и то, что я его или её цитирую. Соприкосновение гениев и удодов необходимо для баланса Вселенной.)
Но сегодня она была другая и характер полученных ударов был иной. Кира вела себя странно, и это заставляло меня беспокоиться и заводиться. Если она не оторвала руку её ударившую от тела эту руку носящего, значит, дело ребристое.
Она вернула на место очки, но оставила маску на столе.
– Козырь, – назвала она имя разбитыми губами.
– Ну я так и думал.
Я откинулся на спинку диванчика. Дмитрий Козырев – это её хахалёк. Точнее был когда-то нормальным хахальком, но Кира быстро потеряла к нему интерес. Теперь он был такой же мишенью, которой она пудрила мозги и доила её, играя в любящую девушку. Долгоиграющая схема. Козырь был коммерсом арзамасской банды. Точнее полукоммерс-полупехотинец. Ворочал финансами, но мог и по улицам со стволом побегать. Типа Гоха, который так и работал на отца Ольки.
– Чё именно стряслось? – уточняю я.
– Я у него занимала, – спокойно пояснила Кира.
– Своих денег мало?
– Нужно было больше.
В ожидании меня, она рассыпала по столу соль и сейчас вернулась к рисованию на ней. Повинуясь ногтю её указательного пальца, на просыпанной соли появлялись черточки и овалы, которые складывались в лица.
– Чё у меня или Ольки не попросила?
– Да какая разница, Бос? Это уже неважно.
– Ну и чего не поделили? Вернуть потребовал?
– Угу. Он, дебил, взял их из общака.
Я от неожиданности привстал.
– У арзамасских?
Помните Арзамасскую рощу, мимо которой мы пролетали с Губером, сваливая от ментов? Так вот район вокруг рощи уже пятьсот лет (по их словам) держала одна странноёбнутая банда. Странноёбнутая – потому что дела на своём районе они вели своеобразно. Во-первых, помимо обычных понятий, у них были свои собственные правила поведения, чести и воспитания. Матери и отцы – приближенные банды, сами готовили своих сыновей и дочерей для вступления в группировку. Я не знаю, где они этому нахватались, но они сами утверждают, что сохранили традиции предков, живших в этих местах со средних веков. Они гордились тем, что воспитывают воинов.
Достигая восемнадцатилетнего возраста, дети переставали быть детьми и вступали в ряды банды. На деле, естественно, они бегали по темам уже лет с четырнадцати, но в восемнадцать закатывалась большая вечеринка, где их официально принимали в Арзамасскую группировку и вручали закрепленный за ними клинок. Зазубрины и форма лезвия на каждом клинке были уникальными и никогда не повторялись. Свежепринятый член торжественно отпечатывал клинок в их странноёбнутом храме, находящемся где-то на территории Арзамасской рощи, и шёл дальше творить свои странные и ёбнутые дела.
Сектанты какие-то, короче.
Кира кивнула, подтвердив, что именно к Арзамасскому общаку прикоснулся Козырь.
– Он совсем ебанутый, что ли?
– Любовь зла, – пожала она плечами и грустно улыбнулась. – Угодить и помочь мне хотел.
Я закинул ладони за голову. Вот вляпалась Кира.
– Ну, как ты понял, его кореша учуяли, что кто-то что-то где-то крысанул. Не получилось у Козыря чисто всё обстряпать. Сегодня он потребовал вернуть деньги назад. Я сказала ему, что их уже нет, ну и понеслась.
– Куда ты их дела? – спросил я прямо.
Она повозилась с солью несколько секунд, прежде чем ответить.
– Мои младшие товарищи выпустились. Ты бы знал, Бос, как херово наконец-то освобождаться из этого места только, чтобы оказаться в комнатке в тухлой общаге с полнейшим ощущением, что теперь-то ты точно никому нахуй не нужен. Даже государство от тебя отделалось. Я обратилась к Ольке, чтобы она помогла получить им квартиры, как мне, но возникли какие-то сложности. Получилось вытащить только одну хатку. Я решила запустить свои кровные на оставшиеся хоромы, ну и, естественно, этого было недостаточно. Я и заняла остаток у Козыря. Думала, что у него есть свои, а он, дурак, полез в общак.
– Ебанутый, – подтвердил я. – Сколько он взял?
– Пятьдесят.
Я закатил глаза к потолку.
– И чё хочет? Чтобы ты их ему высрала?
– Сказал, я должна привезти их ему в воскресенье, иначе порешают и его, и меня. Обо мне он, само собой, не умолчит, и арзамасские придут забрать своё. А ты знаешь, как они это делают.
Я машинально достал пачку сигарет, чтобы вытянуть косяк, но вспомнил, что мы сидим в «Лютике». Заведение придерживалось некурящей политики в силу не очень просторного помещения. Обижать администратора и
