Кроме вывоза капиталов большую роль играет неэквивалентный торговый обмен. Как он производится? Предположим, торговая наценка на бананы составляет 20 процентов, а на телевизоры — 10 процентов. Вроде бы производство бананов дело выгодное — доход вдвое больше. Но если посчитать, какое количество бананов приходится отдать за телевизор, а равно компьютер или автомобиль (то есть за изделия с высокой добавленной стоимостью), то выручки от продажи бананов хватит лишь на воспроизводство тех же бананов и не останется на развитие других отраслей. Поэтому сырьевые государства могут иметь неплохие доходы от экспорта, но невысокий уровень жизни. К. Бендукидзе, бизнесмен и министр в правительстве Саакашвили, в одной из своих лекций, посвященных спасению экономики Украины, привел следующие данные:
«Какая страна более ориентирована на экспорт — Китай или Украина? Оказывается, Украина. Если посмотреть экспорт по отношению к ВВП — в Украине эта доля по отношению к номинальному — 40 %, по паритету покупательной способности — 26 %. У Китая соответственно 21 % и 17 %. Украина существенно опережает Китай по экспорту, по открытости своей экономики даже сейчас»[85].
Доля больше, а дела обстоят лучше у Китая. Причина низкой отдачи украинского экспорта в его низкой технологичности, а значит, в небольшой добавленной стоимости, тогда как Китай постоянно увеличивает долю высокотехнологичных товаров. А что говорить о всяких Тайванях-Сингапурах… Отсюда разница в положении.
Россия также имеет большую выручку от экспорта, ее вполне хватает на развитие сырьевого сектора, но на обрабатывающие отрасли остаются крохи.
Экономической науке все это известно, отсюда бесконечные разговоры про структурные реформы. Однако толку от этих призывов мало, если страна уже попала в колею международного разделения труда. В таком случае из нее трудно вырваться. Легко говорить про необходимость увеличения доли высокотехнологической продукции, но куда ее девать? Экспортировать? Однако внешний рынок поделен и забит аналогичными товарами. Реализовывать внутри страны? Но там тоже господствуют иностранные производители. Поэтому российско-украинскому авиапрому трудно продать свои самолеты даже у себя дома, и авиастроение хиреет. То же положение с автомобилестроением и прочей продукцией с высокой добавленной стоимостью. Исключение составляют сектора, где лидировал СССР и его позиции не потеснили до сих пор, — военная авиация, атомная промышленность, космическая техника. Но получаемый там доход в масштабах страны невелик.
Другая модель наращивания жизненного уровня — путь неспешного, но непрерывного накопления. Такие страны не «донорві», и весь капитал идет на собственное развитие. Так год за годом, десятилетие за десятилетием растет совокупное общественное богатство. Поэтому уровень жизни в Исландии превышает средние показатели богатейшей по природным ресурсам России и промышленно развитой Украины.
Эта модель, как и экспортно ориентированная, подошла бы Украине. Украина могла бы стать поставщиком электроники, автомобилей и многих других товаров для государств бывшего СССР. Но ей уготовили участь «донорской» экономики. И как теперь изменить положение? Надо отказаться от потока денег с Украины в западные банки и смириться с сокращением импорта и увеличением украинского экспорта. А это уменьшение еще одной статьи доходов для западных государств. Сколь велика у них готовность идти на жертвы? Судя по прежнему договору ассоциации Украины с ЕС, который чуть было не подписал Янукович, такого желания раньше не было. Ситуация после конфликта с Россией, конечно, изменилась, и теперь Западу придется раскошелиться на антироссийский аванпост. Но насколько много они захотят поиздержаться на чуждую им страну?
Думается, что западные державы (за исключением США), и прежде всего Германия, на которую падает наибольшая доля издержек, будут искать компромисс на основе принципа: чтобы овцы остались целы и волки сыты. Это означает, что донорская ноша Украины, может, и уменьшится, но не будет ликвидирована, а к ее финансированию со временем начнут привлекать Россию. (Они же должны понимать, что Украина — неподъемное государство.) Для чего европейские политики постараются помирить Москву и Киев (в разумных пределах, конечно, ибо кровно заинтересованы в их вражде), что позволило бы возобновить финансово-экономическую подпитку Украины. И отзвук уже есть. Даже в разгар украинско-российского конфликта в среде либеральных экономистов раздавались голоса о необходимости вновь помогать Украине (тот же А. Аузан). В подкрепление своего тезиса, живописуя последствия экономического краха украинской экономики (миллионы беженцев, которые хлынут в Россию), заодно напирая на «братство народов».
Препятствием тому будет традиционная неразумность киевских властей, хотя Порошенко, как бизнесмен, должен понимать, что означает для Украины кредитование российских банков.
Украине (как и России) для выживания необходимо менять систему. На этом пути есть обнадеживающие сигналы. В 2015 году президент Порошенко вдруг ополчился на коллег по бизнесу — олигархов Фирташа, Ахмедова и даже «великого патриота» Украины миллиардера Коломойского, много сделавшего для подавления сепаратистских настроений в Днепропетровске и Одессе. Началась «утряска» их влияния на политическую и экономическую жизнь Украины, и даже был провозглашен курс на «деолигархизацию». Более чем серьезное заявление! Без одобрения западных кураторов Порошенко не рискнул бы открыть «второй фронт» внутри страны. Неужели начался демонтаж системы олигархического капитализма? Будущее покажет… Надо лишь отметить, что западные державы в своей цивилизаторской практике еще не производили перестройку паразитарной системы в производительную. Их успехи в восточноазиатских странах или бывших социалистических государствах основаны на том, что эти экономики представляли собой производительные хозяйственные системы. А где была велика доля паразитарнодонорского хозяйствования, там успех был более чем скромным (Ирак, Афганистан). Это все равно что из алкоголика делать олимпийского чемпиона. Так что «переформатирование» Украины интересно не только с практической, но и теоретической точки зрения. Такой опыт в случае удачи пригодился бы и России (она тоже алкоголик — нефте-газовый).
Но если Запад решится на жертву в пользу создания нормальной экономической модели, при которой капиталы будут вкладываться в Украину, а не вывозиться, то Киев получит перед Москвой существенные конкурентные преимущества, ведь Россия по-любому будет платить дань в несколько десятков миллиардов долларов ежегодно «Золотой Финансовой Орде». Вряд ли найдется правитель, который посмеет закрыть кран. Да если бы даже захотел, надо менять систему, которая сконструирована по принципу дуршлага — чем больше денег в экономику вливается, тем больше денег из нее уходит за рубеж. Поэтому когда одни экономисты предлагают увеличить объем выдаваемых Центральным банком кредитов (так называемая «монетизация экономики»), то им резонно возражают, что это только увеличит отток капиталов и разгонит инфляцию. И они правы: так задумана система…
Можно, конечно, помечтать и представить, что руководство России, соревнуясь на этом поприще с Киевом, с толком использует конфронтацию и переделает систему. Вот только как это сделать? Судя по речам экономистов, близко стоящих к власти, таких специалистов нет. Они могут без конца душевно говорить на темы джентльменского набора истинного либерала — реформы, независимый суд, инвестиционный климат, иностранные инвесторы, но дело от этого не сдвинется. Однако не все так плохо. У России и Украины есть (еще есть!) архимедова точка — неразрушенная и непроеденная часть советского индустриального и научного наследия. Ничего равного по эффективности «реформаторам» за два десятилетия создать не удалось. России, чтобы стать для Евразии подлинным экономическим мотором и тем повысить притягательность для соседей, необходимо перейти на «вторую» модель экономики (на первую — экспортно ориентированную — уже не хватит трудолюбия), при которой создаваемые капиталы оставались бы в стране и развивали ее. Но для этого нужно запретить офшорный бизнес и создать национальный рынок ссудного капитала, тогда Россия станет «Финляндией». Но это больше мечта, чем возможность (вывоз капиталов — это обоюдный бизнес), если только не посчитать, что конфронтация с Западом затеяна руководством Российской Федерации для этой цели. Но время идет, а ничего не меняется.
Глава 4
Пропаганда конфликта
Введение в курс молодого бойца
1
Украинский конфликт опроверг марксовский тезис о ведущей роли рабочего класса. Присоединяя промышленный Донбасс и район Днепропетровска — Запорожья, Ленин думал, что тем самым создает надежную связку между Россией и Украиной и мощный противовес «селянской» националистической части Украины. Ничего подобного! Национализм промышленно отсталой западной части Украины без особых проблем подмял под себя восток Украинской республики.
