Балконная дверь в зале открыта, сам балкон не застеклен, и поэтому снегом завеяло полкомнаты. Тряпье, когда-то бывшее тюлем, развевалось на ветру, позвякивало кольцами на карнизе.
У них тут не балконы — лоджии, а стало быть, соседская квартира всего-то за вот этим вот перестеночком с выцветшим бюстом Саманты Фокс. Долбить кирпич не вариант, шуму много. А вот перелезть, выбив соседу окно, можно попробовать. Ха! Что ж это получается, только я умный такой?
Я умею разбить окно так, чтоб оно дало только трещины, не осыпалось и не побилось. Для этого нужно ударить всего один раз, чем-то тяжелым, но не габаритным. Типа сплющенным краем сапожного молоточка, что вот лежит на поржавелой «лапе». А мужик, оказывается, подрабатывал чеботарем. Что ж, думаю, он не против, если я воспользуюсь его инструментом?
Удалось. Даже перелез без шуму.
Лепота! Вот это я понимаю! Мало того что квартира чистенькая (даже в ванной трупа я не нашел, хотя очень часто бывает, что если никого нет в комнатах, то кто-то обязательно приныкается в ванной), не тронутая и даже при поверхностном осмотре имеющая чем угостить настырного тягача, так она еще и оказалась принадлежащей Вячеславу Узелкову! Об известном в боксерских кулуарах собственнике квартиры говорили как пояс интерконтинентального чемпиона по версии ВБА, так и множественные награды, коим был отведен в комнате специальный уголок. Стены украшали фотографии в рамках, чемпионские перчатки на крючке, медали на специальных подставках, грамоты и награды. Пылью только припало все, а будто вчера только выставлено на обозрение.
Где, интересно, сам Узелков? Подпал под эвакуацию или?.. Жаль, если так.
В холодильник, так уж повелось, я не заглядываю. Говорят, иногда там можно надыбать путное пойло, но меня это не сильно подначивает. Я, если что, от водочки не отвернусь, а в ней, родимой, дефицита пока что нет. Вот в кладовой, размерами чуть поменьше, чем комната в хрущевке, наверняка найдется из чего выбрать.
Предчувствие не подводит. Запасливый Узелков. Хороший Узелков. Тут тебе и сахара полмешка, и картошка-свекла в клетчатых барыжных сумках. И закрутки всякие: от маринованных огурчиков, минуя компоты и заканчивая пол-литровыми баночками с вареньями. Гы, такое нечасто увидишь. Бабушка с деревни гостинцы передавала?
Пожалуй, обоснуюсь тут. Таскать все на Первомайку, где обитал до сегодняшнего дня, смыслу нет. Во-первых, на «кравчучку» все не возьму, а нагружать коль стану в пять этажей — неминуемо спалюсь — на белом снегу даже ночью хорошо виден контур человека с тележкой. Как в той песенке, где я маленькая лошадка, и мне живется несладко.
Поэтому пока побуду тут, думаю, хозяин возражать не станет. В квартире минус десять? Ничего, привыкнем. Полиэтилен бы раздобыть, обшить всю комнату, как на Первомайке, вообще б тогда апартаменты люкс.
Но… Как это бывает всегда, если только внезапно поперло, жди, скоро придет Кайфолом. В моем случае недолго музыка играла, он пришел примерно через час. Кайфолом Кайфолому состоял только в том, что на подсознательном уровне я его ожидал. Полноценного облома не получилось.
Ведь я не забыл о троице, которая всенепременно должна была когда-нибудь вернуться. И дала она о себе знать, когда на дворе начало смеркаться.
Шурхотня под дверью вынудила меня отложить банку с замерзшим, но все равно чертовски вкусным смородиновым вареньем, взять с дивана «калаш» и на цыпах продвинуться в коридор. Пихают фомки-монтировки меж луткой и стеной, хотят стену раздолбить, чтоб вывалить дверь вместе с коробкой. Нехитро, но в три орудия справятся.
В голове сразу возникают несколько вариантов дальнейшей реакции. Так-с, можно посидеть молча, подождать. Вдруг помучаются, плюнут и уйдут? Как поступали предыдущие взломщики. Еще можно сыграть в спецназовскую внезапность: резко распахнуть дверь и пострелять их к чертям собачим. Рисково, конечно, мало ли кто там и что. Вдруг один как раз на стреме стоит, я только дверью рыпну — он меня сразу и уложит? А можно было еще дипломатическим путем, то бишь, не открывая дверь, объяснить парням, что нора занята, ищи взяток-де в другом месте. Шансы тогда? Нулевые. Вряд ли это их остановит.
Интересно, а дверь в соседнюю квартиру я закрыл за собой, а? Не догадаются ребятульки заглянуть? А там мои следы по снегу — и по фиг, что целлофанки на ботинках.
Что делать? Что? Часики… часики уже пошли в голове, слышишь? Еще не знаю, что я буду делать, зато точно знаю, чего не буду, — ждать пока им надоест клевать стену. Не смогу. Я ж себя уже выучил — часики пошли, значит, сейчас во мне проснется нелюдимый мистер Хайд.
Время! Как в эпизоде «Пилы» — пошел секундомер. У тебя есть минута, Салман, прежде чем твои мозги разлетятся по квартире знаменитого боксера.
Оружие на плечо, возвращаюсь назад в комнату, выхожу на балкон — пара секунд обзора, дабы убедиться, что маневр не привлечет внимания. Перебираюсь обратно в квартиру пьянчуги. Причем в обратную сторону гораздо быстрей. Останавливаюсь посредь засыпанной снегом комнаты, автомат в руках. Входная дверь закрыта, никто не входил. По ходу, даже вариант такой не рассматривали. А я ведь даже на щеколду за собой не запер. Знач, несмышленые тягачи. Пацанва, может?
Но запал остается, стрелка бежит, не могу устоять на месте. Пусть они даже будут невинными менеджерами по продажам, они точно ошиблись подъездом.
«Хык!» — из груди; с разгону ударяю ногой во входную дверь. Тяжелое когдатошнее полотно распахивается настежь, хлопает в стену. Зная, что момент внезапности может длиться не дольше пары секунд, выпрыгиваю на площадку.
Слушай, быть может, я реально каким даром обладаю? Двое с монтировками присутствовали — тут, разумеется, было сложно ошибиться, но третий-то сволочонок таки держал квартиру Узелкова на прицеле. Правда, такой хренью держал, что, даже если б я голой грудью на него вышел, не факт, что он бы меня подстрелил.
Я коротко придавил спусковой крючок. Грохот огня неприятно ударил по ушам, зелеными окурками брызнули справа гильзы. Дебелого парня в толстовке с капюшоном на голове встряхнуло, он шлепнулся спиной на пол, выпустил из рук допотопный «шмайсер» с оттопыренным штыком. Двое остальных, бросив монтировки, отскочили назад, широко раскинули руки. У одного изо рта выпала сигарета; споткнувшись о прилично наполненную дорожную сумку, он едва устоял на ногах.
— Эй! Эй! Эй! Не пали! — Мужик лет сорока пяти, невысокий, плотный — шея ничуть не тоньше головы, — с контрастно-черной щетиной на толстокожем лице, в растекшейся по макушке плюшевой кепке и поднятым воротником дубленки, протянул ко мне ладонь, будто к чудодейственному и одновременно страшащему монолиту. — Слышь, не пали! Не пали, малой! Успокойся!
Парень в толстовке рядом лежит, кровавые пузыри пускает, руки на груди трясутся. До СКС своего сможет дотянутся, но чую я, не станет. У остальных стволы есть, по рефлексу заметно — руки назад дернулись. Но вовремя тормознули. Правильно, не дай мне повода себя пристрелить. По крайней мере не сразу.
— Малой, ты чего натворил? — Второй, высокий, тощий, кадыкастый, примерно одногодок живого подельника, сначала неотрывно глядел на «отряд прикрытия», затем перевел взгляд на мои берцы в целлофанках, поднял взгляд. — Ты за что?.. Мы же… За что палил? — Последнее он сказал уже с плохо прикрытым негодованием, будто был уверен, что самое страшное позади. — Такие же тягачи, епта!
— Стволы сложили, — говорю тихо.
Лицо у крупного поменялось. Первичный коктейль из неожиданности, испуга и растерянности сплыл, как плевок по стене. Вместо него подали ребра на решетке под острым соусом табаско — с этим нужно поосторожнее, можно и обжечься. Мужичок явно не водитель маршрутки, ствол ему в грудь, а он чтоб заботился этим — незаметно.
— Я бы на твоем месте хорошо покумекал, — сказал он, полностью вернув самообладание и даже, казалось, ведущую в своем надщербленном трио позицию. Руки приопустил. — Ты не знаешь нас, мы не знаем тебя. Зачем все усложнять? Ты и так… — он опустил глаза на лежащего, в спазмах трясущего ногами парня. — Накуролесил, мама не горюй. Ни за что в пацана стрелял. Нехорошо, а? Подумай.
Забавно, эти двое напомнили мне небезызвестных персонажей из «Карлсона», тех самых жуликов, что белье на крыше воровали. Мне сложно вспомнить лица мультяшных героев, но кажется, что рисовали их именно с подобных индивидов. Уж слишком годны их небритые рожи для таких ипостасей.
— Подумал, — киваю. — Не выбросишь ствол — прострелю яйца. Буду тривиален и сосчитаю до трех. Раз.
— Ты гонишь, пацанчик, — кисло сморщился тощий. — Если чо неправильно — кидай предъяву, вместе почитаем. Чо сразу пушкой тычешь?
— Два…
Момент этот такой… ох и не люблю такие моменты. Когда вроде бы и преимущество на твоей стороне, и ситуация для тебя сыграла, и наглядный пример того, что не тонка кишка, есть, а противник все равно не ломается. Даже наоборот, будто бы специально пожертвовал лошком в капюшоне, чтоб прочнее втянуть меня в свою аферу.
