Более того, нашлись злопыхатели, которые пытались возложить ответственность за пожар на принцепса и выставить его чуть ли не поджигателем своей столицы. Им очень хотелось создать вокруг него ореол безумца и злодея, жаждущего разрушений и кровавых жертв. Вероятно, им вспомнился Александр Великий, который в пьяном виде, подстрекаемый гетерой Таидой, спалил царский дворец в Персеполе, что повлекло за собой гибель всего города.
Приписываемый Нерону поджог Рима — всего лишь легенда. Принцепс не мог желать уничтожения Большого Цирка, места своих самых великолепных триумфов, и императорского дворца, только что заново отстроенного. По крайней мере, он позаботился бы о том, чтобы поместить в безопасное место сокровища римского и, в особенности, греческого искусства, которые находились во дворце. Нерон лишился не только своей уникальной коллекции, которую собирал по всему свету, но и многих ценных рукописей латинских и греческих авторов, которыми очень дорожил.
"Ни средствами человеческими, ни щедротами принцепса, ни обращениями за содействием к божествам, — пишет Тацит, — невозможно было пресечь бесчестящую его молву, что пожар устроен по его приказанию. И вот Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла христианами".
В те дни было казнено около трехсот человек. Привязанные к столбам и облитые горючей жидкостью, они были подожжены и горели как живые факелы при огромном стечении народа. Это было обычное наказание для всех поджигателей независимо от национальности и вероисповедания. Вряд ли сами римляне усмотрели в этой казни особую жестокость, ведь три года назад сенат, не колеблясь, осудил к смерти четыреста невинных рабов префекта Рима Педания Секунда, среди которых наверняка были христиане. Даже божественный Август приказал как — то казнить шесть тысяч рабов, виновных в том, что они служили на кораблях Секста Помпея. Такова была жестокость тех времен.
В Риме никто не удивился, когда в поджоге города были обвинены христиане, пользовавшиеся в империи дурной славой. Многим был известен крайний фанатизм чрезмерно пылких последователей христианского учения, которые питали жгучую ненависть к Римскому государству и были исполнены веры в скорую гибель Рима, в то, что на смену его господству придет царство Божие на земле. Для христиан — фанатиков Рим был средоточием греха, который необходимо разрушить в очистительном огне, вроде того, о котором с таким вдохновением поведал в своем "Апокалипсисе" Иоанн Богослов, По всей видимости, случайно вспыхнувший в пламени пожара Рим вызвал у них прилив энтузиазма и, решив, что обещанный конец мира наступил, они поспешили приложить свою руку к божественному огню и были схвачены за этим занятием.
О веротерпимости первых римских императоров хорошо известно, чего нельзя сказать о ранних христианах. Не случайно они обосновались именно в Риме, где процветали самые разные религии. Здесь они могли беспрепятственно проповедовать свое учение, постоянно расширяя ряды приверженцев. Заполонив столицу языческой империи, христиане демонстративно отказывались от участия в государственном культе и почитании национальных римских богов. Глумясь над римскими святынями, с которыми было связано славное прошлое Рима, презирая его традиции и нравственные ценности, христиане не могли вызывать к себе симпатии римлян, в глазах которых выглядели смутьянами и бунтовщиками, посягавшими на самые основы римской государственности.
Глава шестнадцатая. Золотой дом
Пожар, бушевавший в Риме почти шесть дней, уничтожил множество частных домов и общественных зданий. Из четырнадцати районов города уцелели лишь четыре, три были полностью разрушены, остальным нанесен урон разной степени. Были спасены Форум, Капитолий и часть Палатина — личная резиденция Августа, храм Аполлона и жилище Ливии и ее первого супруга Тиберия Клавдия Нерона.
Император энергично взялся за восстановление Рима. По сути дела, на месте разрушенной огнем столицы он возвел новый город. До этого Рим с его узкими и кривыми улочками был застроен скученно и беспорядочно, теперь же приглашенные Нероном архитекторы проложили в городском центре широкие улицы, пересекающиеся под прямым углом. По сторонам улиц тянулись здания одинаковой высоты, не превышающие двадцати четырех метров. Новые дома не имели общих стен и, таким образом, не соприкасались друг с другом, как прежде. Нижние этажи сооружались из альбанского или габийского огнеупорного мрамора.
Перед фасадами домов возводились портики с плоскими крышами, с которых можно было бы тушить пожар. Расходы на их сооружение Нерон взял на себя. Раньше улицы были так узки, а дома столь высоки, что лучи солнца редко достигали земли, теперь город был залит солнцем. Портики и были возведены с той целью, чтобы на широких проспектах можно было укрыться от лучей палящего солнца. Во все новые дома Нерон распорядился провести воду и обеспечить их необходимыми противопожарными средствами. Все это были очень разумные меры. Никогда еще работы по строительству и благоустройству города не принимали таких грандиозных размахов. Новые принципы градостроительства совершенно преобразили Вечный Город. Теперь он стал действительно столицей великой империи.
Одновременно с восстановлением города велись работы по сооружению нового дворца для императора, спроектировать который было поручено архитекторам Северу и Целеру. Нерон хотел, чтобы ему построили нечто грандиозное, и попросил не жалеть денег. Желание принцепса выполнить удалось. Новый дворец поражал не столько своим богатством, хотя на его отделку пошла уйма золота и драгоценных камней, сколько размерами и затейливой планировкой. Это был целый дворцовый комплекс, в который входили рощи, поля, луга, виноградники, фруктовые сады, искусственные пруды. Север и Целер поставили своей целью воспроизвести египетские и восточные образцы дворцово — паркового строительства и посредством искусства представить в ограниченных пределах целый мир в миниатюре, воссоздать в центре Рима как бы естественную природу, островки сельского уединения и красивые виды.
Человека, входившего во дворец, поражал своей величиной уже вестибюль. Обегавший его тройной портик был по периметру в один километр. В вестибюле возвышалась тридцатиметровая статуя Нерона работы скульптора Зенодора.
В парках били затейливые фонтаны. В акведуках журчала вода. В прудах плескались птицы и плавали разноцветные рыбы. В лесах гуляли диковинные звери. Среди зелени деревьев и кустов белели статуи. Белоснежными мраморными скульптурами были оживлены и берега прудов, окруженных куртинами цветущих кустарников.
