— Обещай, или не будет тебе Индии!
— Ты хотя бы представляешь себе, о чем говоришь? Как ты можешь обещать мне Индию? — он постучал указательным пальцем себя по лбу, потом вытер с него пот ладонью, а ладонь — о брюки. — Хотя что это я?… Ты же девочка без воображения, так, решила покуражиться.
— У меня все получится! — с угрозой в голосе сказала Лера.
— Не сомневаюсь, — прошептал Самойлов.
— Я буду тебе помогать во всем. Фотография девочки, — она кивнула в сторону гостиной, — это которая с жабрами?
— Да.
— Она мертва?
— Мертва. Похититель сделал ей укол снотворного, сердце не выдержало, — безжалостно разъяснил Самойлов.
— А зачем ты ищешь вьетнамку? — спросила Лера. — У нее скелет, как у ящерицы, да?
Самойлов медленно сел.
— Нет, — сказал он, уставившись в лицо девочки. — У нее другая аномалия.
— Тогда у нее два сердца. Я помню. Не в ритме джаза, как сказала акушерка Лиза — тук-бук-тум.
— А при чем тут ящерица?
— Она родила мертвого ребеночка, я видела его рентгеновский снимок, — сказала Лера.
— Когда? — в волнении перешел на шепот Старик.
— Сейчас вспомню… Было начало лета, прохладно, и вьетнамка украла мою одежду, чтобы удрать из родильного дома. Я сказала Марусе, что мужчина моей мечты — Дед Мороз. Вспомнила. Четыре года назад, — уверенно кивнула Лера.
— Ты ее потом видела? — спросил Старик.
— Нет, но кое-что знаю. Когда я приехала в Москву, я не хотела встречаться с родителями. Выбрала будний день и поехала на дачу. Они там почти не появляются. Ребенок часто болеет, повезли его на море. Анна Родионовна слегла от какой-то болезни больше года назад. Родственники увезли ее в Москву, дом заколотили. Маруси там тоже не оказалось, но в ее домике было открыто окно. Я заглянула. Там кто-то жил. Этот человек спал на полу на сложенном одеяле. Женщина. У нее были иссиня-черные волосы — расческа лежала на подоконнике, и очень маленькая нога, судя по сандалиям.
— Мукалова… — кивнул Самойлов, — принимала у нее роды. Патологоанатом Кощеев осмотрел тело ее мертвого ребенка. Акушерка Лиза знала, что у роженицы два сердца. Теперь Мукалова ее прячет или просто дает приют. Почему ты не веришь, что она также спрятала и своего ребенка?
— Потому что я бы знала! Маруся обязательно сказала бы мне. Этот ребенок никому не нужен, кроме меня. Родители и раньше не уделяли ему особого внимания. А когда поняли, что слиться в совместных усилиях для воспитания инвалида им не удастся — все жизненные показатели Антона были в норме, — они совершенно забросили его. А Маруся… Когда открылся подлог, ты помнишь, — она все равно не настаивала на правах матери. Я… Я люблю Антошу. Я сделаю все, чтобы найти его! Теперь твоя очередь поработать. Я же рассказала о вьетнамской женщине. Вставай, хватит валяться!
— Зачем? — насторожился Самойлов.
— Иди и ищи Антона, если хочешь высохнуть в белых песках Бенгальского залива. Хочешь? — напирала она. — Хочешь или ты просто так трепался?!
— Хочу…
План
— Мне нужен лист бумаги и ручка. Будем составлять план действий, — решительно заявила Лера.
— Каких действий? — в проеме двери появился Гоша в одеяле.
— Никаких действий, иди спи дальше, — отмахнулся лежащий Самойлов. — Я поеду на старое место работы, пороюсь в архиве на предмет пропажи мальчика, который сейчас у Корамиса в Бостоне. Валерия поедет к своей бабушке и…
— Это уже третий пункт плана! Пора все записывать! — возмутилась Лера. — Не хочу я к бабушке.
— Два года назад ты обещала мне всяческую помощь без оглядки на этичность поведения, — напомнил Самойлов. — Осмотри все ее документы, залезь в сейф, если таковой у нее имеется, подними паркет, если при ударе по дощечке звук будет глухим, и так далее, придумай… — он осекся и поправился: — Тебе видней, где твоя бабушка может запрятать бумажку с координатами фирмы «Хипекс».
— Прохор Аверьянович, какие архивы? — Гоша подошел к кровати и начал аккуратно складывать одеяло. — А если пацан из беспризорных? А если его на улице подобрали как двойника? «Мальчик, хочешь пожить в Бостоне у богатого дяди, который примет тебя как сына родного?» Если уж кто-то настолько предприимчив, что подставлял для подмены неизвестного пацана, да еще и медицинское освидетельствование на него заготовил, он бы не стал светиться и красть ребенка из благополучной семьи. А если он вообще не из Москвы? Тогда в ваших архивах ничего нет.
— Что ты предлагаешь? — не выдержал его самодовольного тона Самойлов.
Одеяло к этому моменту было скатано до безупречного валика. Вот просто бери и пристегивай к рюкзаку… Раздражение на Гошины нотации сразу исчезло.
— Я предлагаю ввести его фотографию в компьютер и поискать по Интернету. Можно даже устроить международный поиск, — объявил Гоша.
— Для этого все равно придется куда-то ехать… — Самойлов с трудом сел. — У меня нет компьютера.
Справившись с удивлением на лице, Гоша радостно объявил:
— Зато у вас кабель подведен для подключения в Интернет!
— Было дело, — вздохнул Самойлов. — На весь дом подводили, я тоже оплатил, мало ли…
— Так я сбегаю на пару минут к машине за компьютером, а? — перешел к действиям Гоша.
Самойлов и Лера переглянулись.
— И ты сможешь из моей квартиры подключиться?…
— Запросто. Не совсем законно будет, так ведь это минут на сорок, не больше. Так я сбегаю?
— А за подключение не нужно платить?
— Подсосемся! — уверенно пообещал Гоша. — Я в электронике соображаю лучше, чем в сыске. Я побежал?
— Да беги, родимый, что ты топчешься? — не выдержал его заискивающего выражения лица Самойлов.
— А вы потом пустите меня обратно? Откроете дверь?
— Да не закрывай ты ее вообще, эту дверь! — рассердился Самойлов.
Проследив, как Гоша вытаскивает из-под плинтуса кабель и пристраивает на столе в кабинете свое «хозяйство», которое он достал из большой картонной коробки с этикеткой «Макаронные изделия „Ушки“, Самойлов решительно подтолкнул Леру к дверям:
— За работу!
— Сначала составим план, — не сдавалась она.
— Устно, — пошел на попятную Старик. — Ты едешь к Элизе, я — в уголовку, может, кто-то из двоих задержанных Колпаковым заговорил. Если что — звони. На всякий случай, — он протянул девочке крошечный магнитофон. — Для записи нажимаешь здесь, чтобы остановить…
— Старая модель, — с видом знатока прервала его объяснения Лера. — У Попы поизящней были. А этот… — она подумала и кивнула на дверь кабинета, — тут останется?
— Он уже сделал кое-что для дела, в отличие от нас! — возмутился Самойлов ее тоном.
Дождавшись в коридоре, пока Лера соберется, он подумал и протянул ей ключи.
— А что так неуверенно? — упрекнула девочка, закидывая их в матерчатый рюкзачок. — У нас ведь договор как-никак!
— Договор? — удивился Самойлов.
— Я отвезла тебя обнюхать квартиру Попакакиса, а ты обещал мне здесь приют, предложил даже самой выбрать спальное место!
— Но ведь… — только и успел поразиться Самойлов, как девчонка выворачивает все наизнанку, а она уже сердито перебила:
— Всегда так с вами — со взрослыми! Нужно обязательно для подстраховки писать договоры, планы, расписки, что угодно! Чтобы потом не выслушивать лепет о плохой памяти, или: «Ты не так меня поняла», или: «Мы не договаривались». Ты вытащишь меня из милиции, если у Элизы сработает сигнализация, когда я открою сейф? Отвечай! Что молчишь?
Самойлов действительно на некоторое время потерял дар речи.
— Значит, у нее все же есть сейф? — кое-как сконцентрировался он на деле.
— После моих разоблачений она его у себя установила! Так что, уважаемый сыщик, можно сэкономить время и не рыться в шкафах, не простукивать паркет.
— А что там с сигнализацией? Ты что, собираешься сейф взламывать? Как ты его откроешь? — растерялся Старик.
— По запаху! — совершенно серьезно ответила Лера и ушла.
Стол
Самойлов сделал несколько звонков, наскоро выпил крепкого чая и стал одеваться — Зоя Ялина заговорила! И еще. По оставленному на автоответчике какой-то Сесилии Суграна номеру Колпакова позвонили… Уже одетым он зашел в кабинет попрощаться с Гошей. Эта небольшая комната была почти пустой, если не считать полок с книгами на всех стенах от потолка до пола, включая пространство над дверью и над балконным окном. Плотная заполненность книгами иногда создавала обманчивое впечатление просто разноцветных «фактурных» стен. Кроме книг, в кабинете находился только древний письменный стол, оставленный прежними жильцами. С двумя тумбами, вырезами под чернильный прибор и надстройкой с маленькими ящичками. Самойлов, когда тыкался за книгой, всегда с уважением на него поглядывал, потому что по всем трем своим измерениям он не пролезал в дверь — создавалось впечатление, что стол вырос из пола прямо тут, в комнате. Не говоря уже о том, что был он совершенно неподъемным. Прохор Аверьянович раньше иногда с опаской измерял стол по высоте и ширине облупившейся столешницы, и каждый раз получалось, что за месяц стол то прибавлял по семь-восемь миллиметров, то уменьшался, и у Старика было сильное подозрение, что именно стол издает эти странные звуки по ночам — что-то потрескивает и шуршит в кабинете, и даже иногда… Но так казалось, если только выпить в одиночестве бутылку кагора, а утром все в голове становилось на свои места — столы же не перемещаются сами по себе! Но еще — на нем никогда не бывает пыли. Тут поневоле задумаешься…
