—Как думаешь, не выследят они нас?
—Это вряд ли, — усмехнулся я, почувствовав дуновение холодного ветерка.
Выглянул на балкон и удовлетворенно кивнул: по уцелевшим стеклам начинали растекаться брызги дождя. И пусть грозы сегодня ожидать не приходилось, шляться по улицам в здравом уме сейчас не станет никто. Хоть в три плаща закутайся и противогаз надень, но зацепит случайным разрядом и, считай, покойник.
—И чем так опасен дождь? — поинтересовался оставшийся сидеть на полу Кузнецов.
—Сейчас увидишь, — не стал я ничего объяснять и тихонько пропел: — «Бьет по стеклу утренний дождь…»
Опер с удивлением глянул на меня, но промолчал. Я криво усмехнулся и, сняв со спины рюкзак, вытащил из него пропоротую полторашку. Допил остававшуюся в ней воду и выкинул пластиковую бутыль на пол.
—У тебя как с ногой, совсем все плохо?
—Нет, но пару часов лучше ее не беспокоить.
—Тогда давай располагаться. — Я заглянул в ближайший кабинет, убедился, что все окна застеклены, и спросил опера: — Сам дойдешь?
—Да уж постараюсь. — Федерал с кряхтеньем поднялся на ноги и скривился от боли. — Но ты вроде говорил, дождь лучше в подвале пережидать?
—Грозу — да. А сейчас, думаю, сильно искрить не будет.
—Искрить?
—Увидишь.
Я выставил бутылки с водой на выкрашенный красной краской сейф, стоявший прямо у входа; Кузнецов поставил на ножки перевернутое офисное кресло с кожаной обивкой и, повалившись в него, закинул в рот какую-то таблетку.
—Колеса глотаешь? — усмехнулся я, потом уселся на кресло попроще и, оттолкнувшись руками, отъехал к соседнему столу.
—Это стимулятор.
—Пиво-то можно тебе теперь?
—Не антибиотик же, — пожал плечами Кузнецов и откинулся на спинку кресла. — Можно, конечно.
—Вот и ладно. — Я вытащил из карманов бутылки пива и поставил их на стол. — Надо накатить для снятия стресса.
—Только стекло, когда открывать будешь, не отколи, — предупредил опер.
—Смотри и учись, — усмехнулся я и, перевернув одну из бутылок кверху дном, сцепил пробки. Потом обхватил оба горлышка левой ладонью и, используя большой палец в качестве упора, начал осторожно отжимать в сторону бутылку в правой руке. Пшик — и готово. — Держи.
—А вторую как? — улыбнулся федерал и отхлебнул пива.
—А у меня открывашка есть, — рассмеялся я и, расстегнув нагрудный карман куртки, вытащил из него колоду карт и оправленный в начавшую трескаться пластмассу стальной кругляш размером с донце бутылки из-под шампанского.
—То есть это ты выделывался так? — хмыкнул Кузнецов и отсалютовал бутылкой. — Твое здоровье, фокусник!
—И тебя туда же, — хмыкнул я и сковырнул пробку, зацепив ее специальной прорезью. Потом глотнул пива и недоуменно покрутил головой. — Такое впечатление, одна из пломб раскрошилась…
—Это ты, наверное, осадок взболтал, — успокоил меня федерал и, положив автомат на колени, присосался к горлышку. Удовлетворенно крякнул и махнул рукой: — Нормальное пиво, не испортилось.
—Ну, будем надеяться.
—А открывашку зачем с собой таскаешь? — поинтересовался вдруг Кузнецов. — У вас же со снабжением дела не шибко хорошо обстоят?
—Подарок. — Я убрал открывашку вместе с колодой карт обратно в карман и вновь глотнул пива. — Хорошо…
—Хорошо будет, когда дело сделаем…
—Тоже верно.
В голове зашумело, я уселся в кресло и повернулся к окну. На улице сильно стемнело, поднялся ветер, но дождь по-прежнему еле капал.
Да-а, спору нет — хорошо вот так с бутылочкой пива в тишине посидеть, вот только все равно не получится забыть, что это всего лишь иллюзия нормальной жизни. Никак не получится.
Но зато нервы в порядок пришли. Уже не трясет всего, по крайней мере. Нет, что ни говори, алкоголь для снятия стресса — то, что доктор прописал. Главное, выпивкой не увлекаться, и все будет хорошо. Ну да с одной бутылки особо не разгуляешься.
Я вздохнул и вытащил из кобуры наган. Надо перезарядить, а то мало ли когда в следующий раз припрет. Процесс этот и в самом деле не быстрый.
Успевший ополовинить бутылку Кузнецов глянул на меня с издевательской ухмылкой — мол, я же тебя предупреждал! — но ничего говорить не стал и принялся набивать магазины к АК-9 вытащенными из ранца патронами.
—У тебя там хоть что-нибудь, кроме боеприпасов, есть вообще? — поинтересовался я и, выкрутив, вытащил шомпол. Потом сдвинул его в сторону и, откинув дверцу барабана, начал одну за другой выбивать стреляные гильзы.
—Держи. — Кузнецов кинул мне запечатанный в полиэтиленовую пленку ломтик хлеба и указал на наган: — Понял теперь, какой это геморрой?
—Зато он надежный, — возразил я, вставив последний патрон и прокрутив барабан. — А вот твой паек у меня как-то доверия не вызывает.
—Ты попробуй сначала, потом говорить будешь.
Я убрал заряженный револьвер в кобуру и надорвал упаковку. К моему удивлению, хлеб моментально нагрелся, и нос защекотали запахи свежей выпечки, сыра и ветчины.
—Это ж сколько химии в него запихали?
—Не больше чем обычно.
Тост и в самом деле оказался хорош. Одного ломтика вполне хватило, чтобы наесться, и на вызванную химикатами обманку возникшее чувство сытости совсем не походило. Ничего так, в общем. А с пивом и вовсе замечательно. Сто лет пиво не пил. Одно плохо: курить охота, просто сил никаких нет.
Я вновь хлебнул, откинулся на спинку кресла и отставил бутылку на соседний стол. Здорово, конечно, что отдохнуть получилось, но особо расслабляться не стоит — дождь скоро кончится, а мне хмельной напиток как-то очень уж сильно по мозгам ударил.
—Слушай, все же хочу спросить, — неожиданно произнес сидевший лицом к дверному проему федерал, — а почему ты на самом деле до сих пор тут живешь?
—В смысле? — удивился я. — А где мне еще жить?
—Почему не перебрался в Сибирь? Смысл торчать в «пятне» без элементарных удобств? Без какого-либо медицинского обслуживания и социального обеспечения?
—Я не живу, я существую. — Пиво развязало язык, но это было в общем-то неважно. — Сам посуди, к чему мертвецу удобства?
—Мертвецу?
—Ну да. Человек — существо социальное. Убей его окружение, убей возможности — убьешь его самого. Студент умер, а помоечнику и здесь хорошо.
—Чушь! — возразил Кузнецов. — Человек — это в первую очередь личность.
—Личность — лишь иллюзия, большей частью зависящая от внешних факторов. — Отхлебнув пива, я приготовился к долгому спору. Люблю поспорить, есть грех. И неважно, о чем и какую позицию отстаивать в общем-то. Хотя сейчас федералу все же удалось задеть меня за живое. — Человек существует в определенном социуме, который и определяет его возможности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
