В кабинете было по окну на каждой стене, множество картотечных шкафов и большой письменный стол, на котором стоял компьютер, три телефона и лежала куча документов. Уокер сидел, откинувшись на спинку стула, в руках он держал рамку с фотографиями. Сзади у рамки виднелась простая деревянная подставка – такие обычно ставят на письменный стол или на полку. Уокер не сводил глаз с фотографии. Он был явно чем-то огорчен.
– Что я могу для вас сделать? – спросил Ричер.
Уокер оторвал взгляд от фотографии.
– Пожалуйста, присядьте, – предложил он.
Он больше не говорил с фальшивой сердечностью политика. У него был усталый и самый обычный голос. Перед столом стоял стул для посетителей. Ричер отодвинул его подальше от стола, чтобы иметь возможность вытянуть ноги, и сел.
– Так что же я могу для вас сделать? – вновь спросил он.
– Случалось ли в вашей жизни так, что за одну ночь все становилось с ног на голову?
Ричер кивнул:
– Время от времени.
Уокер поставил фотографию на стол боком, чтобы она была видна им обоим. Тот самый цветной снимок, который Ричер видел в шкафу Слупа Грира. Трое молодых людей стояли, опираясь на крыло старого пикапа, хорошие друзья, опьяненные молодостью и бесконечными возможностями, которые сулила им жизнь.
– Я, Слуп и Ал Юджин, – сказал Уокер. – А теперь Ал исчез, а Слуп мертв.
– Никаких известий о Юджине?
Уокер покачал головой:
– Ничего.
Ричер промолчал.
– Мы трое были неразлучны, – продолжал Уокер. – Вы знаете, как это бывает. В таком изолированном месте мы были не просто близкими друзьями. Мы были вместе против остального мира.
– Слуп – это настоящее имя?
Уокер посмотрел на Ричера.
– А почему вы спрашиваете?
– Раньше я думал, что вас зовут Хэк, но на табличке написано Генри.
Уокер устало улыбнулся.
– В моем свидетельстве о рождении написано «Генри». Однако мои родители всегда называли меня Хэком. Когда я был совсем маленьким, то никак не мог произнести свое настоящее имя. Получалось «Хэк».
– Но Слуп – настоящее имя?
Уокер вновь кивнул.
– Да, Слуп Грир, просто и ясно.
– Так что же я могу для вас сделать? – в третий раз спросил Ричер.
– Честно говоря, не знаю, – ответил Уокер. – Может быть, вы немного меня послушаете, а потом сумеете прояснить кое-какие вещи.
– Какие вещи?
– Пока я и сам не знаю, – продолжал Уокер. – Ну, например, что вы видите, когда смотрите на меня?
– Окружного прокурора.
– И?
– Я не совсем понимаю, о чем вы.
Уокер немного помолчал.
– Вам нравится то, что вы видите?
Ричер пожал плечами.
– Все меньше и меньше, если быть честным до конца.
– Почему?
– Потому что я пришел к вам и обнаружил, что вы со слезами на глазах вспоминаете о своей дружбе с бесчестным адвокатом и человеком, избивавшим свою жену.
Уокер отвернулся.
– Вы сразу перешли к делу.
– Жизнь слишком коротка.
Тишина длилась секунду. Ее нарушало лишь глухое гудение кондиционеров, изредка менявших ритм своей работы.
– На самом деле я един в трех лицах, – сказал Уокер. – Я мужчина, я окружной прокурор, и я намерен баллотироваться на должность судьи.
– И?
– Ал Юджин не является бесчестным адвокатом. Он достойный человек. Он организатор избирательной кампании. У него нет другого выбора. Так уж получилось, что в штате Техас не самым лучшим образом обстоит дело с защитой прав подсудимых. В особенности неимущих подсудимых. Вы и сами это знаете, поскольку вам пришлось искать адвоката для Кармен. Теперь вы знаете, что ее дело не будет передано в суд в течение ближайших нескольких месяцев. А адвокат, которого вы нашли, наверняка сказала, что занята в ближайшие месяцы. Никуда не годная система, и мне, как и Алу, об этом известно. Конституция гарантирует защитника каждому подсудимому, и Ал относится к таким вещам очень серьезно. Он готов защищать всякого, кто обратится к нему за помощью. Конечно, некоторые из них оказываются плохими парнями, но не забывайте, что конституционные права распространяются и на них. Однако большинство из его клиентов нормальные люди. Они просто бедняки – белые, черные и латиноамериканцы.
Ричер молчал.
– Разрешите мне сделать кое-какие предположения, – продолжал Уокер. – Я не знаю, кто вам рассказал о нечестности Ала, но ставлю доллар против десяти, что это был немолодой богатый белый человек, имеющий высокий социальный статус.
«Расти Грир», – подумал Ричер.
– Не нужно говорить, кто вам это сказал, но ставлю десять долларов против сотни, что я прав. Когда такой человек видит, как адвокат защищает бедняков или цветных, он считает такого адвоката глупым и бесполезным, а его поведение – предательством по отношению к собственной расе или классу, после чего назвать такого адвоката бесчестным уже совсем несложно.
– Ладно, – сказал Ричер. – Возможно, я ошибался относительно Ала.
– Я гарантирую, что вы ошиблись. Я гарантирую, что вы можете изучить с пристрастием каждый день его жизни после выпуска из университета и не найдете ни одного бесчестного поступка.
Он постучал ногтем по фотографии, указывая на Ала Юджина.
– Я счастлив, что он мой друг. Как человек и как окружной прокурор.
– А как насчет Слупа Грира?
Уокер кивнул.
– Мы до него еще доберемся. Но сначала разрешите рассказать вам, что значит быть окружным прокурором.
– А вам есть что рассказать?
– Ничего нового. Я очень похож на Ала. Я верю в Конституцию, в закон, беспристрастность и справедливость. Я могу с полной уверенностью гарантировать, что, если вы перевернете мой офис сверху донизу, вы все равно не сумеете найти ни одного случая, когда я не был бы беспристрастным и справедливым. Да, я бывал жестким, я отправлял людей в тюрьму, а некоторых даже на смерть, но поступал так только в тех случаях, когда не сомневался в своей правоте.
– Похоже на предвыборную речь, – заметил Ричер, – но я не зарегистрирован в этом штате и не буду голосовать.
– Я знаю, – ответил Уокер. – Мне наконец удалось это проверить. Вот почему я так с вами разговариваю. Речь не идет о политике. Все вполне серьезно. Я хочу стать судьей, поскольку смогу принести пользу. Вы знакомы с законами Техаса?
– Не слишком хорошо.
– Судей в Техасе выбирают. И они обладают немалой властью. У нас необычный штат. Здесь много богатых людей и много бедняков. Бедняки нуждаются в бесплатных адвокатах. Но в Техасе нет системы государственных адвокатов. В результате суд сам выбирает адвокатов для бедняков. Выбирает из любой старой юридической конторы. Иными словами, суд полностью контролирует процесс. И определяет плату. Имеет место система назначения сверху, патронаж. И кого же назначит судья? Естественно, того, кто внес вклад в его избирательную кампанию. При такой системе никого не интересуют качества адвоката или справедливость. Судья переводит десять тысяч долларов из кармана налогоплательщиков на счет юридической фирмы, те назначают какого-то бесполезного болвана, который работает за сотню долларов, а оставшиеся девять тысяч девятьсот долларов фирма получает в качестве чистого дохода. А несчастный подсудимый, который, вполне возможно, ни в чем не виноват, получает тюремный срок. Большинство адвокатов защиты встречаются со своими клиентами непосредственно перед началом процесса, прямо в зале суда. У нас есть адвокаты-пьяницы и адвокаты, засыпающие во время процесса. К примеру, за год до того момента, как я стал окружным прокурором, судили одного парня за изнасилование ребенка. Он был признан виновным и получил пожизненное заключение. А потом один любитель общественного блага вроде вас сумел доказать, что этот парень сидел в тюрьме в то время, когда произошло изнасилование. В тюрьме, Ричер. В тюрьме, где он дожидался суда по обвинению в краже автомобиля. Все необходимые документы, доказывающие его невиновность, имелись в распоряжении защиты, но его первый адвокат даже пальцем не пожелал пошевелить.
– Паршивое дело, – заметил Ричер.
– Поэтому я двигаюсь в двух направлениях, – продолжал Уокер. – Во-первых, я намерен стать судьей, чтобы исключить такие вещи в будущем. Во-вторых, прямо сейчас, пока я занимаю должность окружного прокурора, мы действуем в интересах двух сторон. Всякий раз, когда кто-то из нашей команды готовит обвинение, другой проводит работу для защиты и пытается разбить доводы обвинения. Мы трудимся изо всех сил, поскольку знаем, что никто другой не сделает это вместо нас, и я не могу спать спокойно, если мы оказываемся не на высоте.
– Защита Кармен Грир не вызывает ни малейших сомнений, – сказал Ричер.
Хэк Уокер опустил взгляд на бумаги, лежащие на его столе.
– Нет, ситуация с Грир – это настоящий кошмар, – возразил он. – Полнейшая катастрофа во всех отношениях. Лично для меня как человека, как окружного прокурора и как кандидата в судьи.
