занят Бернар.
Однако ключник проронил всего одну фразу:
— Быстро в посольство.
И вместе с подчиненными поспешил покинуть Кремль. Не пытался ковать коалицию среди русской знати, не остался наблюдать, что случится дальше. У меня даже мелькнула мысль, что, возможно, моя биологическая мать была права, и Бернар де Дамартен не такой плохой человек, какими я считал всех ключников просто по факту принадлежности к обществу Януса Двуликого.
Слуга провел меня через служебный коридор в покои государя. Возле закрытой двери дежурила пара «Стражей». Охрана подняла винтовки, демонстрируя готовность открыть огонь, но слуга Милославских посторонился, пропуская меня вперед.
— Прошу, князь, вас ждут.
Кивнув, я толкнул дверь, прекрасно зная, кого увижу по ту сторону.
Игорь Михайлович сидел в кресле за журнальным столиком. Перед наследником престола стоял графин с красной жидкостью, пара бокалов и кофейник.
У окна, опираясь на подоконник, стоял Емельян Сергеевич Невский, сосредоточенно разглядывающий происходящее по ту сторону стекла.
При моем появлении великий князь обернулся, но тут же вернулся к своему занятию, как будто дальнейший разговор его не интересует.
— Осуждаешь? — подал голос Игорь Михайлович, внимательно глядя на меня.
Я понял, о чем он.
Государь не мог физически умереть. Его организм был наполнен наномашинами, и даже если бы мозг восстановить оказалось невозможно, поддерживать тело в состоянии комы было несложно. Но зачем стране государь, который никогда не проснется?
Но, как ни крути, это было убийство. А фактически заговор, и тот факт, что к нему причастен Емельян Сергеевич Невский, куратор Царской Службы Безопасности, менее преступным происходящее не делает.
Игорь Михайлович не зря опасался моей реакции. Но несмотря на то, что в этой жизни я позволяю своим эмоциям воздействовать на меня, головы я не теряю. У Русского царства могут быть разные правители — слабые, сильные, умные, глупые. Но никогда не будет на троне трупа. А наш биологический отец им фактически и стал.
— Михаил II погиб в тот момент, когда зараженные корпорацией «Армтек» наноботы попали в его тело при ударе Виталия Игоревича Можайского, — ответил я, спокойно проходя к одному из двух свободных кресел. — Так что это был лишь вопрос времени.
Цесаревич вздохнул с явным облегчением. Тяжело ему приходится, и как же хорошо, что я Романов, и не мне тащить это все на своих плечах.
Емельян Сергеевич же хмыкнул.
— Кажется, только мне здесь жаль Михаила? — задал он риторический вопрос.
— Жизнь одного человека не может стоить жизней миллионов, — ответил Игорь Михайлович. — И будь отец с нами, он бы первым об этом сказал. Ты знаешь, Емельян Сергеевич, что мы правы.
Великий князь Невский покачал головой, однако спорить не стал. Цесаревич же вытащил пробку у графина, и по комнате расплылся аромат вишни.
— Нужно решить вопрос с другими детьми Михаила и Юлии, — заговорил я, глядя, как дергается кадык наследника престола при каждом глотке.
Я вот так вишневые соки пить не могу. Слишком они для меня кислые. Какие мы все же разные.
— Сейчас, пока еще престол пуст, а информация о конкретных именах и семьях, где эти дети растут, с легкой подачи клана Рюриковичей бродит по рукам едва ли не всех благородных родов Русского царства, самое время нам обрести утерянных братьев и сестер, — продолжил я, как только цесаревич опустошил свой бокал.
Емельян Сергеевич вскинул бровь. А вот Игорь Михайлович усмехнулся.
— Предлагаешь мне признать их? — уточнил он, не глядя на куратора Царской Службы Безопасности.
Впрочем, одно присутствие здесь великого князя Невского уже делало его сторонником цесаревича. И никуда от этого Емельян Сергеевич не денется — в его руках власть, которую он любит, работа, которая ему интересна. Да и, чего греха таить, с кончиной Михаила II, воцарением Игоря Михайловича, место губернатора Московского может вернуться в семью великих князей Невских.
— Не можешь остановить — возглавь, — пожал я плечами. — Род Милославских почти уничтожен. Одновременное признание всех детей царской семьи своими родными людьми можно выбить почву из-под ног у любых заговорщиков. Возьмешь обновленный род Милославских под свою руку, обеспечишь всем необходимым, что положено по статусу царскому роду.
Великий князь Невский покачал головой вновь.
— А как быть, если и другие не захотят родниться с царской семьей? Не один же князь Красноярский такой хитрый, что избежал престола, — заметил он.
— И кроме того, есть украденные дети, — кивнул я, не став спорить. — И теперь Игорю Михайловичу, как единственному официальному сыну государя Русского царства, решать их судьбу. И сделать это нужно быстро, пока нас не опередили более смелые люди, которые решат, что посадить на трон нужно своего цесаревича, послушного их воле.
Игорь Михайлович кивнул, наполняя бокал заново. Жидкость плескалась в полной тишине покоев. Великий князь Невский вернулся к наблюдению за внутренним двором Кремля, я откинулся на спинку кресла.
— Пожалуй, для начала я поговорю с ними, — уже приняв решение, заговорил цесаревич. — Я ведь знаю, что тому же Ивану Михайловичу государь предлагал перейти в род Милославских.
— И он отказался, — кивнул я. — И на самом деле я поддерживаю такое решение. Чем меньше будет носителей царской крови гулять по Русскому царству, тем меньше шансов на очередное восстание. Год не прошел, а мы участвовали в двух крупных войнах, подавили два вооруженных мятежа. Стране нужен покой и стабильность.
Игорь Михайлович улыбнулся.
— И тебе нужен, Дмитрий, — заметил он.
Я не стал отрицать, просто кивнул.
— Я видел наработки князя Романова, — посчитал нужным сообщить великий князь Невский. — Если дать ему время и ресурсы, он действительно возвысит Русское царство над всем остальным миром. Вопрос в том, дадут ли нам возможность предоставить князю Романову это время?
Цесаревич осушил бокал и вновь повернулся ко мне.
— Я освобожу тебя от домашнего ареста, — произнес он. — Емельян Сергеевич, дай бумагу.
Великий князь Невский отошел к столу и, вытянув ящик, достал все необходимое для письма. Игорь Михайлович быстро набросал отмену указа и, поставив на него оттиск печати, вручил мне.
— Передашь слуге, который вел тебя сюда, — распорядился наследник престола, а теперь уже почти царь. — И из Кремля езжай в посольство Франции. Я обещал Бернару де Дамартену, что вы поговорите, и ты должен исполнить мою волю. Тем более что к смерти государя ты официально никакого отношения не имеешь.
Я принял документ и поднялся на ноги.
— Что ж, тогда буду ждать вызова. Если понадоблюсь, — произнес я, склоняя голову перед биологическим братом, как перед государем.
* * *
Разговоры.
— Это что же получается, наш русский князь лекарство делает, чтобы безнадежных, считай, с того света вытаскивать, а немцы
