заниматься медиаведением.
– Мы туда больше не собираемся, – сказала Кейша Блейк. Она намеренно подчеркивала множественное число местоимения. – Либо в Бристоль, либо в Гулль.
– Я вижу Родни на истории. Он все время молчит.
Кейша, восприняв это замечание как личное оскорбление, начала жестко защищать Родни. Ли, казалось, смутилась и принялась теребить три колечка в верхнем хрящике своего уха.
– Нет, я только говорю, что у него нет вопросов, он и без того все знает. Вы двое пройдете – тут и вопросов нет. У тебя, по крайней мере, такой козырь, как С по математике. У меня-то U. Многие даже и не смотрят на твои пятерки, если ты провалила математику[45]. Я в этом вообще не секу.
Кейша попыталась дать задний ход, смягчить свою чрезмерную реакцию, предложив старой подруге Ли Ханвелл заниматься вместе с Кейшей и ее новым бойфрендом.
– Думаю, мне просто нужно заставить себя и сосредоточиться. Все будет в порядке. Но буду рада с тобой повидаться до переезда. Полин в восторге. Мне все равно, так или иначе, к сентябрю окажусь в Эдинбурге – мы за это молимся. Она ведет себя так, будто сделала мне огромный подарок. Новая жизнь. «Практически это Мейда-Вейл. Лучше поздно, чем никогда, я думаю»[46].
Последние два предложения она произнесла голосом Полин.
49. Мобильность
Ханвеллы переезжали в коттедж. Практически в Мейда-Вейл. Кейша уже знала обо всем этом от Марсии: общий сад, три спальни. Что-то под названием «кабинет».
50. Родни пишет заметку
«Наша исключительность: мы живем в век сравнения» (Ницше).
51. Под прикрытием
Родни Бэнкс не становился зачинщиком хаоса в классе и помалкивал; это сочетание делало его невидимым. Кейша Блейк спросила, почему он никогда не разговаривает с учителями. Он ответил, что это стратегия. Он, как и Кейша, любил стратегии. Стратегии были одной из тех вещей, что их объединяли. Хотя следует отметить, что их стратегии строились на совершенно разных принципах. Кейша хотела очарованием добиться того, чтобы ее пропустили через парадную дверь. Родни намеревался незаметно проскользнуть через заднюю. Бэнкс пометил столько страниц в макиавеллиевском «Государе», что книга превратилась в желтый монолит, и не вернул ее в библиотеку. «Молодо царство у нас, велика опасность; лишь это бдительно так рубежи охранять меня заставляет»[47]. Он, казалось, повсюду носил с собой эту книгу вместе с Библией – сочетание, в котором он не видел противоречия.
52. Нирвана
Ли наверняка сидит у себя в комнате, сжимает в руках его фотографию, плачет. Кейша обнаружила, что ей не удается подавить чувство удовольствия, которое она испытывала, воображая такой сценарий. Потом в середине новостного репортажа Марсия сообщила нечто невероятное, ссылаясь на доктора в клинике как источник, и на следующее утро Кейша отправилась напрямик в библиотеку, чтобы провести расследование. Она пришла в ярость, когда обнаружила, что, статистически говоря, хвастовство Марсии справедливо: наши соплеменники практически никогда этого не делают.
53. Паритет
К июлю Ли Ханвелл и Кейше Блейк предложили места в университете. У обеих были любовники. (Любовник Ли играл на контрабасе в оркестре под названием «Нет-нет, никогда».) Оба университета и любовники относились к одному стандарту, несмотря на множество различий между ними. Обе девочки выросли и стали приличными женщинами, не имеющими серьезных проблем с физическим или душевным здоровьем. Обе не испытывали ни малейшего интереса к загару. Ли планировала провести большую часть последнего лета в С-З под тенью дуба в Хэмпстед-Хит на пикниках, и чтобы там было много друзей, алкоголя и немного травки. Она все приглашала Кейшу, которой хотелось пойти. Но Кейша работала на неполную ставку в пекарне на Килбурн-Хай-роуд, а если была не в пекарне, то в церкви, или помогала Черил с ребенком. В пекарне платили двадцать пять фунтов в час. Ей приходилось надевать предписанные туфли без каблука с круглым носком и толстой подошвой и халат в бело-коричневую полоску с поварским колпаком на резинке в нижней части, под которую нужно было убирать все пряди. Резинка оставляла полоску на лбу. Ей приходилось мыть формочки для круассана и выскребывать сахарную пудру для пышек, которая накапливалась в тоненькой щели между стеклом и прилавком. Ей приходилось делать и всякую другую неприятную работу. Она думала, что это лучше работы в магазине одежды, но в конечном счете даже ее огромная любовь к булочкам с сосиской и булочкам с глазурью не могла победить отвращения. В ящике у Кейши лежал университетский проспект, и во время обеда она часто неторопливо перелистывала его глянцевые страницы.
Каждую вторую субботу она работала полдня, и несколько раз ей удалось ускользнуть одной в Хит. Родни не нравился Хит, и говорить ему об этом не имело смысла, потому что это только привело бы к вопросам о двух разных счетах, пользование которыми теперь вошло у Кейши в привычку. На одних счетах она размещала Родни, Марсию, брата и сестру, церковь и самого Иисуса Христа. На других счетах Ли валялась в высокой траве, пила сидр и спрашивала свою хорошую подругу Кейшу Блейк, использовала бы она возможность убить П. В. Боту[48], если бы тот вдруг оказался рядом с ней. «Я не способна на убийство», – возражала Кейша Блейк. «Все способны на всё», – настаивала Ли Ханвелл.
54. Дальнейшее образование
Осенью Кейша Блейк и Родни Бэнкс начали по рекомендации пастора посещать церковь Святого Духа на окраине Бристоля, идентичную церкви пятидесятников в Килбурне. Большинство знакомств, которыми они обросли, было заведено в первый семестр, их новыми знакомыми стали разные приветливые люди лет шестидесяти-семидесяти. Среди сверстников они были менее популярны. Родни оставлял церковную литературу под каждой дверью в коридоре Кейши; после этого их стали избегать другие студенты, а Кейша и Родни, в свою очередь, стали избегать их. Точек соприкосновения, казалось, не существовало. Студенты устали от вещей, о которых Кейша даже не слышала, и пребывали в ужасе от единственной вещи, которую она знала хорошо: Библии. По вечерам Родни и Кейша сидели по концам небольшого стола в комнате Кейши и готовились, как они готовились к школьным экзаменам: с наушниками в ушах и переписывая все от руки сначала в черновики, а потом в чистовики – привычка, которую они приобрели в воскресной школе. В подвале общежития Кейши располагался новый компьютерный центр, который мог бы облегчить им жизнь: в первую неделю они отправились туда на разведку. Парень в шляпе с широкими полями, с которых свисал кожаный ремешок, играл в «Doom»: проход, ведущий в темный коридор, снова и снова открывался и закрывался. Остальные либо занимались программированием, либо отправляли письма по какой-то
