Через несколько дней на Арарат отправилась Хоури. Ремонтуар отказался послать большой отряд, считая, что его шансы проскочить к планете мимо ингибиторов ничтожны. Допускалось, что лишь крошечной капсуле удастся пройти незамеченной. Ана не только попытается вернуть Ауру, но и найдет способ сообщить о происходящем людям на Арарате.
Васко подумал о том, с какой решительностью Хоури отправилась на чужую планету в одиночку, без надежды на помощь, без уверенности, что удастся спасти дочь. Что же движет ею на самом деле – любовь к Ауре или ненависть к Скади?
Чем больше Васко размышлял об этом, тем меньше сложившиеся обстоятельства казались ему результатом какого-то недоразумения. И он все больше склонялся к мысли, что выйти из ситуации можно путем переговоров. Скади похитила Ауру, но на ее стороне был элемент внезапности, и в случае смерти ребенка или матери она ничего не теряла. Однако теперь обстоятельства изменились. И Скади – если она еще жива и жив ребенок внутри ее – наверняка ждет «гостей».
Как добиться, чтобы она рассталась с Аурой?
В свете кормового прожектора что-то серебристо блеснуло, и Васко, приглядевшись, понял, что сочленитель рассматривает нож, который захватил на своем острове.
Хела, год 2727-й
Рашмика попросила квестора Джонса принять ее по личному делу. Они встретились сразу после торга из-за очередного артефакта в той самой комнате без окон, где она уже бывала с Крозетом. Квестор ждал, сидя за обширным письменным столом, держа сцепленные кисти рук на внушительном животе, выпячивая губы и глядя на нее с подозрением, но и с большим интересом. Время от времени он подносил щепотку корма своему питомцу. Восседая на столе, Мята походила на абстрактную скульптуру из ярко-зеленой пластмассы.
Глядя на квестора, Рашмика гадала, удастся ли в разговоре с ним отличить правду от лжи. С некоторыми людьми это непросто.
– А наша девица настойчива, верно, Мята? – сказал квестор. – Я запретил ей ходить на крышу, но не прошло и двух часов, как она там оказалась. Что же нам с ней, по-твоему, делать?
– Если не хотите, чтобы люди ходили на крышу, покрепче запирайте двери, – сказала Рашмика. – А что касается вашей девицы, то она не любит, когда за ней следят.
– У меня есть обязанности, например беречь пассажиров, – объяснил квестор. – Если вам это не нравится, вы вольны вернуться на Равнину Вигрид вместе с мистером Крозетом.
– Мне хотелось бы остаться на борту, – ответила Рашмика.
– Решили совершить паломничество к Пути?
– Нет.
Рашмика с отвращением вспомнила о привязанных к платформе людях. Она узнала, что эти верующие зовутся наблюдателями.
– Я хочу добраться до Пути, чтобы получить работу. При чем тут паломничество?
– Гм. Мы уже обсудили ваши способности, мисс Эльс.
Джонс запомнил ее фамилию, и это ей совсем не понравилось.
– Да мы почти не затрагивали эту тему. Вряд ли на основании такого короткого общения можно дать мне правильную оценку.
– Вы сообщили, что занимаетесь научными исследованиями.
– Верно.
– Тогда возвращайтесь в родную глушь и исследуйте дальше. – Квестор очень старался придать голосу и выражению лица убедительность. – Если вы действительно интересуетесь вертунами, вам не найти места лучше, чем раскопки их культурных пластов.
– Научная работа там невозможна, – проворчала Рашмика. – Никого не интересует, что представляет собой артефакт и насколько он важен, пока не выяснится, какую цену можно за него запросить.
– Но это интересует вас, я правильно понимаю?
– У меня есть гипотеза насчет вертунов, – объяснила она, отдавая себе отчет, что поступает опрометчиво. – Но для того, чтобы работать над ней, нужны дополнительные материалы, которые наверняка есть у спонсируемых церквями археологических экспедиций.
– Да, всем известно о таких экспедициях. А вы не подумали, что эти археологи могут заниматься проверкой собственных гипотез? Способны ли вы – в семнадцать-то лет – привнести что-то новое и полезное в их деятельность?
– Способна, потому что у меня нет личной заинтересованности в пропаганде куэйхизма, – ответила Рашмика.
– И что же за гипотеза у вас?
– Вертуны оказались на Хеле случайно, они никак не связаны с исчезновениями. И конечно же, их судьба не является предупреждением о том, что нас ждет, если мы не пойдем указанным Куэйхи путем спасения.
– Идти путем спасения вертуны отказались, в этом нет сомнений, – проговорил квестор, – и точно так же поступили еще восемь или девять известных на сегодняшний день инопланетных культур, не помню точную цифру. Определенно, тут нет никакой тайны. Обстоятельства исчезновения вертунов, их история и социальное устройство, безусловно, достойны изучения, но постигшая их судьба известна. Мы все, мисс Эльс, слышали рассказы паломников об эвакуации целых систем, жуткие истории о машинах, выныривающих из межзвездной тьмы. Похоже, теперь наша очередь.
– Вы хотите сказать, что вертунов уничтожили ингибиторы? – спросила Рашмика.
Квестор поднес семечко к сложному рту любимца.
– Делайте выводы сами.
– Я давно сделала вывод, – сказала девушка, – и считаю, что на Хеле случилось нечто иное.
– Какая-то сила уничтожила вертунов, – сказал квестор. – Этого вам мало?
– Я думаю, что вертуны и амарантийцы, да и все остальные известные культуры, погибли по разным причинам. Если виноваты ингибиторы, почему они не уничтожили эту луну целиком? Можно испытывать угрызения совести, атакуя миры со сбалансированной биосферой, но Хела начисто лишена воздуха… Легко представить, как ингибиторы разрушают эту планету, превращая ее в пояс обломков вокруг Халдоры или в облако радиоактивной пыли. Но то, что уничтожило вертунов, действовало гораздо аккуратнее.
Рашмика замолчала, смущенная тем, с каким жаром излагает свои детские теории.
– Здесь не торопились, – заключила она после паузы, – и здорово наследили. Похоже, кто-то хотел оставить послание, предостеречь.
– Вы ведете к тому, что существует иное, совершенно неизвестное космическое зло?
Рашмика пожала плечами:
– Об этом говорят факты.
– И вам несвойственны сомнения в собственной правоте, мисс Эльс?
– Я уверена, что исчезновения и вертуны как-то связаны. Да и все остальные не могут этого не замечать. Они просто слишком запуганы, чтобы признаться.
– Тогда как вы никого не боитесь?
– Я появилась на Хеле не просто так, – сказала она, с ужасом ощутив, что эти слова как будто вложены в ее уста кем-то посторонним.
Квестор долго вглядывался в лицо девушки, и ее ощущения при этом были не из приятных.
– И эта ваша миссия, – наконец заговорил он, – этот ваш крестовый поход к правде и готовность приобрести множество врагов… Вы поэтому стремитесь к Вечному Пути?
– Есть и другая причина, – тихо ответила она.
Но квестор словно не слышал:
– И особый интерес у вас вызывают первые адвентисты, я прав? Заметил это, когда упомянул при вас о своей роли представителя церкви.
– Эта церковь – одна из старейших, – ответила Рашмика. – И из крупнейших, как я понимаю.
– Крупнейшая. Орден первых адвентистов имеет три собора, в том числе самый большой и тяжелый на Пути.
– Я знаю, что у них есть своя археологическая экспедиция, – сказала Рашмика. – Несколько раз писала туда, просила найти для меня работу.
– Чтобы вы развили свою теорию и соблазнили всех свернуть с Вечного Пути?
Рашмика покачала головой:
– Я собираюсь добросовестно трудиться, делать, что прикажут. Но одновременно буду вести исследования. Хочу зарабатывать деньги, отсылать немного домой – и разбираться с вертунами.
Квестор вздохнул с таким видом, словно весь мир со своими бедами лежал на его плечах:
– Вам известно, мисс Эльс, что такое соборы? Я имею в виду, в физическом отношении?
Рашмика поняла, что на сей раз вопрос продиктован искренним интересом.
– Это движущиеся здания. Они значительно больше караванов, но все равно это машины. Соборы едут вокруг Хелы по дороге, которая называется Вечный Путь, и полностью огибают спутник за триста двадцать стандартных дней.
– И в чем смысл этого кругосветного путешествия?
– Чтобы Халдора всегда висела над головой, как можно ближе к зениту. Хела движется под колесами, но соборы компенсируют это движение.
На губах квестора пробилась улыбка.
– А что вы знаете о том, как движутся соборы?
– Они движутся медленно, – ответила Рашмика. – Чтобы обогнуть Хелу за триста двадцать дней, достаточно ползти со скоростью младенца. В среднем треть метра в секунду.
– По-вашему, это медленно?
– Еще как.
– Вы измените мнение, когда будете работать перед движущимся собором. Представьте, на вас наезжает металлическая стена высотой несколько сот метров, и, если не отступите в последний момент, угодите под гусеницы. – Квестор Джонс подался вперед, навалившись животом на стол и сцепив перед собой пальцы. – Вечный Путь – это дорога из укатанного льда. Она идет точно по экватору, словно проведена по линейке, и лишь один-два раза чуть-чуть отклоняется. Ширина Пути примерно двести метров. Притом что ширина самого маленького собора – пятьдесят метров. Крупные, например «Пресвятая Морвенна», вдвое шире. И поскольку все соборы стремятся попасть в математически определенную точку Пути, соответствующую положению Халдоры в зените, идет непрестанное… – в голосе квестора зазвучала насмешка, – состязание за свободное место. И соперничество между церквями, пусть даже связанными экуменическими договорами, бывает исключительно острым. Нередки диверсии и прочее вредительство. Даже соборы одной церкви постоянно задирают друг друга.
