— Ты… ты… мерзавец! — простонал он.
— Давай обойдемся без оскорблений, — Гефестион аккуратно вытер кинжал платком. — Ты был хорошим другом, но мне пришло время исчезнуть, а когда я исчезаю, я не оставляю следов.
Понимая, что ему конец, Себастьян зажал рану рукой и попытался подняться с пола. Где-то в глубине его затуманенного алкоголем и болью сознания промелькнула мысль о том, что никто из слуг не придет и не сумеет ему помочь.
— Пьер! — прохрипел он, пытаясь позвать дворецкого.
— Он тебя не услышит, — спокойно произнес македонянин, поправляя тунику и надевая камзол. — Никто не услышит.
— Пьер! — де Монтрэ попытался сделать шаг в сторону двери, но резкая боль и выпитый алкоголь подкосили ему ноги.
— Это неразумно, — бесстрастно продолжал Бертран, наблюдая за агонией бывшего друга.
— Помоги… — Себастьян с последней, угасающей надеждой посмотрел на Гефестиона.
— Помочь? — переспросил де Гурдон. — Ты просишь меня о помощи?
— Я… не хочу… не хочу… умирать…
— Прости, Себастьян, но ты ведь и сам говорил, что все мы кому-то мешаем на этом свете. Так вот ты мешаешь мне, — Бертран склонился над умирающим герцогом. — Но в память о нашей дружбе я тебе все же помогу.
С этими словами он снова вытащил свой кинжал и легким, но точным движением вонзил его прямо в сердце де Монтрэ. Себастьян в последний раз дернулся в предсмертной судороге и затих навсегда.
— Прощай, — прошептал Гефестион.
Глава 28
Вскочив на ноги, македонянин вытер нож и спрятал его. Затем он поднял с пола бездыханное тело герцога и, уложив его на софу, прикрыл камзолом так, чтобы с первого взгляда казалось, будто он спит. Вернувшись на место преступления, он перевернул ковер на полу, чтобы скрыть кровавое пятно и, выпрямившись, обвел комнату внимательным взглядом. Вокруг ничто не выдавало совершенного минуту назад убийства.
Закончив заметать следы, Гефестион поправил свой безупречный бежевый камзол, пристегнул шпагу и покинул комнату. В холле ему навстречу вышел дворецкий.
— Уже уходите, господин герцог? — поинтересовался он.
— Да, Пьер, уже довольно поздно, — спокойным тоном отозвался де Гурдон.
— Возможно хозяин пожелал бы, чтобы вы заночевали здесь, — осторожно заметил дворецкий.
— Твой хозяин спит сном праведника, — усмехнулся Бертран. — И советую тебе его не будить. Пусть проспится, а я, пожалуй, отправлюсь домой.
— Как пожелаете, господин герцог, — слуга поклонился.
— Прикажи приготовить моего коня, — распорядился де Гурдон.
— Сию минуту.
Когда Гефестион вышел во двор, один из конюхов сразу же подал ему лошадь. Вскочив в седло, македонянин в последний раз окинул взглядом дом, столь радушно принимавший его много раз. За долгую жизнь он уже привык к тому, что в один прекрасный день наступает пора покинуть места, к которым он успевал привыкнуть, сжигая за собой мосты. Себастьян де Монтрэ был последним мостом, связывавшим его с Парижем и Францией.
Развернувшись, Гефестион пустил коня галопом по направлению к своему поместью. Была еще глубокая ночь, когда он громким стуком разбудил дворецкого и приказал ему собрать его вещи.
— Только самое необходимое, Эдмон. Пару сменных рубашек и один костюм, — произнес македонянин, поднимаясь по лестнице в свою комнату.
— Вы уезжаете, мой господин? — растерянно спросил слуга.
— Да, — отозвался Гефестион. — Один.
Дворецкий молча поклонился и поспешил выполнить распоряжение хозяина.
Войдя в свою комнату, де Гурдон сменил выходной костюм на одежду попроще, снял с пальцев все перстни и вынул из уха золотую серьгу. Затем он снял со стены картину и открыл скрытый за ней тайник ключом, который обычно висел у него на шее на цепочке. Вытащив оттуда все свои драгоценности, он начал собирать их в небольшой кожаный мешок. Среди перстней, цепочек и браслетов ему в руки попалась старинная брошь. Несмотря на прошедшие века, драгоценный металл нисколько не потускнел, а камни сияли с прежней силой. Гефестион замер на месте, словно зачарованный глядя на украшение.
— Александр, — прошептал он, сжав брошь в руке. — Александр…
Появившийся в это время в дверях дворецкий прервал его размышления.
— Ваши вещи, господин герцог, — с почтением произнес он, держа в руках сумку.
— Спасибо, Эдмон, — македонянин спрятал дорогую вещь во внутренний карман камзола. — Прикрепи все к моему седлу.
— Вы не возьмете карету?
— Нет, она мне ни к чему.
— Как пожелаете, — слуга удалился.
Гефестион закончил собирать драгоценности, запер тайник и повесил картину на место. Наглухо застегнув камзол, он в последний раз взглянул на себя в зеркало. Затем он обвел взглядом комнату и, словно мысленно попрощавшись, вышел в коридор.
В холле его уже ожидал дворецкий.
— Все готово, мой господин, — произнес он.
— Спасибо, Эдмон. А теперь слушай меня внимательно. Я уезжаю из Франции навсегда, но я не хочу, чтобы об этом узнали так быстро. Поэтому, через несколько недель ты получишь от меня письмо, в котором я сообщу о том, что уже не вернусь. В письме будет все указано, но я скажу тебе об этом сейчас. Это поместье, — македонянин обвел рукой зал, — теперь принадлежит тебе. Считай, что это плата за твою верную службу. Можешь делать с ним все, что захочешь, но сначала дождись письма.
— Мой господин! — у дворецкого задрожал голос. — Это… это слишком высокая награда за то немногое, что я сделал для вас!
— Отнюдь, — возразил Гефестион. — Этого даже мало, чтобы выразить мою признательность тебе. А теперь… — он сделал паузу. — Прощай.
Сказав это, он быстрыми шагами вышел из дома.
— Прощайте, мой господин! — Эдмон поспешил вслед за ним. — Да благословит вас Господь!
Македонянин вскочил на своего коня и пустил его галопом. Он ни разу не оглянулся на своего бывшего слугу, который долго провожал его взглядом.
* * *
Хмурое утро едва-едва занималось. Гефестион без остановки проскакал несколько часов, все больше и больше углубляясь в лес. Он пока не знал, куда именно отправится, но был абсолютно уверен в том, что ему нужно было как можно быстрее и незаметнее покинуть Париж. За ним тянулся кровавый след, который мог повлечь за собой неприятные последствия. К тому же, покойный Себастьян де Монтрэ был знаком с людьми, близкими к королю, и они могли изрядно попортить Гефестиону жизнь.
Дорога, по которой скакал македонянин, проходила недалеко от той самой поляны, где недавно его недрогнувшая рука безжалостно лишила жизни маркиза де Шевреза. Когда Гефестион почти поравнялся с тропинкой, ведущей к обрыву, ему навстречу неожиданно выехали пять всадников, в одном из которых он сразу же узнал Франсуа Верлена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
