Я не очень понимала всеобщего веселья. Мне не нравилась музыка. Я ничего не понимала в боулинге, от горячительных напитков старалась держаться подальше. Дежурный бокал шампанского, который я практически не выпускала из рук, чтобы не предлагали другую выпивку.
Я пыталась находиться рядом с Нейманом, но, видимо, он и сам не понимал, чего просит: его без конца отвлекали, уводили куда-то под руку, он с кем-то разговаривал, пил (или делал вид – не знаю), а я подпирала нередко подпирала стенку, отданная на растерзание собственным мыслям.
Все нужные фотографии с разных ракурсов были сделаны. Основная миссия, как я считала, выполнена. Я бы удовольствием уехала домой, но пока, видимо, было ещё не время.
– Скучаешь? – этот голос подобен разорвавшейся бомбе. Я слишком хорошо его знаю, чтобы считать, что случайно уснула.
– Ты преследуешь меня, Роб? – спросила, разглядывая Индиго.
– Не льсти себе, – хохотнул он. – Я просто из этой тусовки. И хочешь ты или нет, но мы будем пересекаться.
– Что же тогда ты делал в небольшом городке? Там совершенно другой контингент, не достойный принца такой крови, как ты, – рискнула задать интересующий меня вопрос.
Он смотрит на меня пристально, прищурившись. Я шагнула на запретную территорию и пожалела об этом.
– У каждого из нас есть свои маленькие тайны, правда, Ника? – ответил он с лёгкой улыбкой на губах. Глаз она не коснулась. – Я же не спрашиваю, что делаешь здесь ты, зачем приехала в столицу и как очутилась рядом с этим холодным уродом?
То, как он назвал Неймана, покоробило меня. Ещё недавно я думала о Неймане куда хуже, чем охарактеризовал его Индиго, но у меня были на то причины. Видимо, были они и у Роберта Инденберга.
– Ладно. Это был дурацкий вопрос. Проехали и забыли, – пытаюсь я уйти со скользкой темы, но Индиго не захотел мне подыграть.
– Надеюсь, у тебя всё хорошо? – спрашивает он в лоб.
– У меня всё прекрасно, – я вдруг понимаю, что он стоит слишком близко, и мне это не нравится.
– Тогда потанцуем, Ника? Пока твой цербер занят? У него же вместо крови – лёд. Рядом с ним обморозиться можно.
– А ты слишком горяч. Обжечься недолго, – делаю я шаг в сторону, пытаясь уйти. Но Индиго мне не даёт – хватает за руку. На несчастье, я держу в этой руке шампанское.
Намеренно он это сделал или случайно – не просчитать. А только почти всё содержимое бокала выливается мне на платье.
Я чувствую себя ужасно. Я не привыкла портить дорогие вещи, и умом понимаю, что ничего страшного не случилось, а сердце готово выскочить из груди от испуга и расстройства.
– Упс, – Индиго, кажется, ситуация забавляет, – лорд Отмороженная Морда бьёт тебя за испорченные платья? Хочешь, я тебе десяток взамен куплю? Или, может, смогу компенсировать свою неловкость кое-чем другим?
Он сжимает мои плечи, и я понимаю, что случится сию секунду, если я что-нибудь не придумаю. Он не дал мне шанса. Ни вывернуться, ни отпрянуть: ладони его сжали моё лицо, а губы нашли мои.
Это был не поцелуй, а изнасилование. Жёсткое, бескомпромиссное. Показательное дерзкое шоу, рассчитанное на какой-то определённый результат. О страсти речь не шла, и в то, что ему резьбу от меня сорвало – тоже.
Миг – и Роберт отлетел в сторону. Нейман. Если я постоянно искала в его лице чувства, то в тот момент я мечтала, чтобы их никогда не было. Где только делась его непроницаемая маска?
Нейман в бешенстве – зрелище не для слабонервных.
Я вдруг поняла: он ударит. А если его никто не остановит – убьёт. Совсем недавно я жаждала доказательств того, что он способен на это. Сейчас я видела: да, он может.
Индиго стоял и улыбался. Сверлил взглядом Неймана, расправив плечи и задрав подбородок. Он ждал. Жаждал крови, и я ничего не понимала.
Что это? Почему? Что движет им? А потом до меня дошло: не хочу знать. Мне всё равно, какая муха его укусила.
Я сделала шаг вперёд и прильнула к каменной груди Неймана. Коснулась ладонями его сжатых кулаков.
– Пожалуйста, не надо, – прошептала одними губами и умоляюще заглянула ему в лицо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тут же нас ослепило вспышками. Вездесущие папарацци почуяли жареное.
– Ну же, Нейман, – глумился Индиго, – докажи, что у тебя в штанах яйца! Или так и будешь прятаться за юбку девчонки?
Я вдруг поняла, что не сдержу его. Не смогу. Не получится. Скандал. А завтра об этом инциденте будут брехать все шелудивые собаки в столице.
И тогда я сделала то, чего никогда бы не позволила себе в другой ситуации.
– Кажется, меня сейчас стошнит, – сказала громко и обмякла у Неймана на руках. Если бы он не удержал меня – рухнула бы на пол. Убилась бы, покалечилась бы – мне было всё равно. Но Нейман меня подхватил.
Активно защёлкали фотоаппараты. Это походило на взбесившийся счётчик Гейгера. Жуткие звуки, пугающие меня до дрожи. Я молилась лишь об одном: чтобы Нейман сдержался, не позволил Индиго втянуть себя в непонятный конфликт, который – я была убеждена – играл тому на руку и чем-то угрожал Нейману.
Сквозь полузакрытые веки я видела вспышки. А затем Нейман подхватил меня на руки и понёс на выход.
Глава 54
Я не была уверена, что мой экспромт – это лучшее развитие событий, но, по крайней мере, они не подрались и не поубивали друг друга. Остальное можно пережить.
Нейман осторожно посадил меня в машину. Сел рядом. Автомобиль тронулся, но я продолжала изображать лебедя со сломанными крыльями.
– Можешь открыть глаза, Ника. Концерт окончен, – сказал Нейман. Ровным замороженным голосом. Как давно, оказывается, я его не слышала.
Я не стала открывать глаза. Пошевелилась и устроилась поудобнее. Чёрт с ним со всем. Не хочу и не буду оправдываться.
А потом я снова сделала то, чего сама от себя не ожидала – положила голову Нейману на плечо. На каменное неуживчивое плечо. Он не собирался меня прощать. Ну и ладно. Главное – я сама себя простила за собственную выходку. А ещё мне нравится прикасаться к Нейману. Даже к такому злющему и холодному.
Мы ехали в абсолютной тишине. Только мотор рычал. Я даже дыхания Неймана не слышала. Может, он от злости и ярости и не дышит вовсе? Но глаза открывать я не стала. Не хочу. Как только я это сделаю, может последовать взрыв. А может, не последует.
Вполне вероятно, он снова загнал себя в анабиозное состояние и достучаться до него будет весьма проблематично.
Машина наконец-то остановилась.
– Ты дойдёшь сама или тебя отнести на руках? – об осколки льда можно порезаться, но я не боялась. Какая-то отчаянная храбрость меня обуяла. И, наверное, можно заставить его попыхтеть, но за нами – охрана и Дан. Не хочу злить ещё и этого монстра.
– Сама, – вздохнула и не пошевелилась. Шея у меня затекла. Слишком уж жёсткий господин Нейман. Никакого комфорта. Но я не жаловалась.
Он тоже сидел и ждал. Я слышала, как вышел водитель. За ним захлопнулась дверца. Сам ушёл или Нейман отдал молчаливый приказ?
– Ты произвела фурор. Сенсацию. Завтра все будут обсуждать беременную невесту Стефана Неймана.
Он не язвит. Голос холодный, но бесконечно усталый.
– Тебя это пугает? – наконец-то открыла я глаза. – Я спутала твои карты? Отступила от сценария?
– Пойдём домой, Ника, – он наконец-то пошевелился. – Вряд ли в этом мире есть вещи, способные меня напугать. И это уж точно не твоя беременность.
Я вздрогнула. Он так произнёс эти слова… Он что, серьёзно думает, что я в положении?.. Забавно. Но, скорее всего, я, как всегда, сочиняю. Принимаю действительность искажённо.
Я оторвала голову от его плеча. Взялась за ручку. Ладонь Неймана накрыла мою.
Ах, да. Я не должна выскакивать сама. Есть его люди. Есть он, в конце концов. Правила этикета. Настоящая женщина позволяет, чтобы за ней ухаживали и никогда не стремится сделать всё сама.
Правда, женщиной назвать меня можно с пребольшой натяжкой. А на звание настоящей я не тяну и подавно. Но мне несложно ему угодить.
