не только в этом. Все его поведение вместе взятое. Он несколько раз грубо хватал ее за руку, диктовал, с кем проводить время, так почему бы ему не использовать лекарства в качестве средства контроля? Он психиатр, так что кто знает, чем он ее пичкает. Это заставляет меня задуматься, стоит ли нам беспокоиться о безопасности Мэнди.
Брук тщательно обдумывала сказанное, пока Алекс допивала остатки своего вина, уже желая налить еще.
– Полагаю, там действительно может происходить что-то зловещее, – проговорила Брук. – Никогда не узнаешь, что творится за закрытыми дверями. Здесь никто и никогда не догадывался, что я сама стала жертвой контролирующего и жестокого мужа.
– Что? – спросила Алекс. – Ты права. Я понятия не имела. Я даже не знала, что ты была замужем до Джерри.
Брук презрительно рассмеялась.
– До Джерри?! Это и был Джерри.
Казалось, у Алекс закончились слова. В конце концов она обрела дар речи:
– Ух ты… просто… вау. – Глаза Алекса округлились. – Я, честно говоря, ошеломлена, Брук. Я не понимаю. – Она пыталась собраться с мыслями. – Ты никогда ничего нам не говорила, ни намека. И ты отдыхала с Эмили и Кеном, провела с ними так много времени… Я не думаю, что Эмили имела об этом какое-либо представление.
– Жестокое обращение обычно является непубличным делом, – мрачно произнесла Брук. Наступила тяжелая пауза. – Пойдем со мной в гостиную. Я хочу тебе кое-что показать.
Шаги Алекс отдавались эхом, когда она следовала за Брук в соседнюю комнату. Они остановились перед фотографией Джерри, висевшей на стене. Он сидел на пляже в льняной рубашке и шортах-карго, выглядя расслабленным и уверенным в себе. Его аккуратно подстриженная борода цвета соли с перцем скрывала губы, в то время как гладкие солнцезащитные очки закрывали глаза.
– Когда ты смотришь на эту фотографию, о чем ты думаешь? – спросила Брук.
– Я вижу Джерри на пляже, – пожала плечами Алекс.
– Ладно, хорошо. Как ты думаешь, почему я повесила эту фотографию? Зачем мне выставлять на всеобщее обозрение все эти фотографии Джерри и наших путешествий? – Брук указала на фотографии в рамках, украшавшие ее стены.
– Я бы сказала… потому что ты скучаешь по своему мужу?
Выражение, которого Алекс никогда раньше не видела, появилось на лице Брук: смесь презрения, стыда и… было ли это облегчением?
– Лучший момент моей жизни – это когда Джерри Бейли упал за борт на том круизном лайнере, – объявила Брук.
У Алекс перехватило дыхание.
– Не в том смысле, что я виновата в его смерти, несмотря на то, что некоторые именно так и думают, – пояснила она. – Но я не могу сказать, что когда-либо оплакивала его, ни секунды. Поверь мне, когда я говорю тебе, что мой брак – идеальный пример того, что отношения не такие, какими кажутся.
Ее холодный, вызывающий взгляд пронзил Алекс насквозь. Слово «расчетливый» всплыло в ее голове.
Она положила руку на плечо Брук.
– Мне так жаль… Ты… хочешь поговорить об этом?
Брук казалась неуверенной, но заговорила после недолгого молчания:
– Я так долго держала все в себе, что даже не знаю, с чего начать.
Они вернулись на кухню и, откупорив свежую бутылку вина, уселись на барные стулья.
– Если Джерри был таким жестоким, зачем ты повесила его фотографии на стену? – спросила она.
– Сначала я поддерживала ложь о том, что я скорбящая вдова. Последнее, что мне было нужно, – убрать все фотографии и навлечь на себя еще больше подозрений. Страховые деньги – это зерно для мельницы слухов. Но по мере того, как я жила с этими фотографиями, они стали представлять для меня нечто иное – полагаю, проверку моей жизнестойкости.
– Чего-чего?
– Если я могла продолжать смотреть на них, – объяснила Брук, – и не превращаться в желе – это означало, что я контролировала ситуацию. Джерри больше не имел надо мной власти. – Ее взгляд метнулся к кухонной двери, как будто именно Джерри преследовал ее, а не какой-то таинственный незнакомец в лесу. – Эти фотографии стали символом того, что я пережила, всех моих страданий, и напоминанием о том, что я никогда больше никому не позволю контролировать себя и свою жизнь. – Брук тряхнула головой, словно пытаясь избавиться от нежелательного воспоминания. – Имея эти фотографии, я будто ежедневно сталкиваюсь лицом к лицу со своими демонами – они придают мне силы и решимости.
Алекс постаралась сохранить нейтральное выражение. Тем не менее на ее лице промелькнула жалость.
– Я и предположить не могла, – прошептала она. – Я чувствую себя таким ужасным другом и соседом.
Брук отмахнулась.
– Не волнуйся. Никто не знал. Даже Эмили и Кен ничего не подозревали – ну, по крайней мере, не Эмили. Кен и Джерри выросли вместе, так что, я полагаю, Кен довольно много знал о… э-э-э… склонностях Джерри. – Брук смотрела прямо сквозь Алекс, как будто каким-то образом заглядывала в само прошлое. – Все началось с любовной бомбардировки, этого сказочного романтического дерьма, – продолжила она. – Джерри сразил меня. Он казался невероятно обаятельным, успешным, очень уверенным в себе… и это было так приятно, когда он сосредоточил все свое внимание на мне.
Алекс никогда не слышала, чтобы Брук так откровенно говорила о себе, если не считать ее работы на OnlyFans, которая, как она понимала, была своего рода маской. Эта Брук была честной и открытой, такой же искренней, как боль, запечатлевшаяся на ее лице.
– Мы довольно быстро влюбились друг в друга и поженились в течение шести месяцев. Все казалось идеальным… по крайней мере, какое-то время. Однако в конце концов любовь Джерри превратилась во что-то, ну, я бы сказала, более мрачное. Может даже зловещее. – Она посмотрела на Алекс. – Он настаивал на том, чтобы я носила определенные наряды, начал диктовать не только то, что надевать и как тратить деньги, но и с кем проводить время. Звучит знакомо? – Брук замолчала.
– Самир, – выдохнула Алекс тихим шепотом.
– У меня были опасения. Я не идиотка, – продолжила Брук. – Но я доверилась своей интуиции… своему здравому смыслу, потому что у нас с Джерри была совершенно удивительная химия. Секс был таким раскаленным добела, что ослеплял. – Это вызвало тень улыбки на лице Брук, но вряд ли она была радостной. – И Джерри был весьма искусен в своих манипуляциях. Я зла на себя по сей день, все эти годы спустя, из-за того, как он играл со мной. Как я позволила ему играть со мной.
Алекс слышала, как клиенты выражали подобные сожаления. Ее собственная сестра тоже говорила такие вещи. Она чувствовала себя ужасно из-за лавины стыда, под которой Джерри похоронил Брук, и пожалела, что у нее нет образования психотерапевта, чтобы помочь своей подруге выкарабкаться. Вместо этого Алекс произнесла то, что казалось пустой банальностью:
– Такое может случиться с каждым. Виноват Джерри, а не ты.
Брук выглядела уязвимой.
– Он точно знал, когда нужно сделать комплимент или как повернуть ситуацию так, чтобы мои опасения казались необоснованными, даже параноидальными.
– Если преследователь не выбил тебя из колеи, я не могу себе представить, насколько все было плохо, – размышляла Алекс.
– О, это было очень плохо! – проговорила Брук. – Он заставлял меня постоянно сомневаться в себе, в том числе создавал впечатление, что это была моя идея не заводить детей, или, по крайней мере, что я была согласна с его выбором.
