ее?
По мере того как мы просматриваем все больше фотографий биологического отца Райли, разгуливающего по сцене, потягивающего пиво на пикниках, катающегося на своем мотоцикле и резвящегося со всевозможными интересными татуированными типами (много женщин и много молодежи), для меня становится все более очевидным, что Райли невероятно сложно держаться.
Достаточно тяжело обнаружить, что у тебя два отца, но узнать, что один из них мертв и его называли Вуки, было бы трудно любому, не говоря уже о том, кому еще нет восемнадцати. Вполне возможно, что Вуки передал Райли половину ДНК, но, судя по этим фотографиям, эта половина была хорошо скрыта. Может быть, Райли унаследовала форму глаз и губ от своего отца, но не более того. Конечно, она не унаследовала его любовь к року, пиву или татуировкам.
В итоге мы уходим от Моник с копией единственного профессионально спродюсированного компакт-диска Вуки – альбома под названием «Намажь его толстым слоем». На обложке изображен Стив без рубашки, стоящий на белом фоне, крупным планом запечатлена его обнаженная грудь, покрытая пальчиковой краской, которую со смаком наносит группа моделей. Никто из нас не умеет проигрывать компакт-диски, но мы не признаемся в этом Моник. Мы просто благодарим ее, обмениваемся контактной информацией и уходим.
По дороге обратно в Мидоубрук Райли молчит. Я сижу за рулем, потому что она слишком взволнована, чтобы вести машину. Я осторожно оцениваю ее состояние, пока она смотрит вперед, избегая любого зрительного контакта.
Наконец я нарушаю молчание:
– Как ты? Хочешь поговорить об этом?
Она бросает на меня холодный косой взгляд:
– Определенно нет. Разговоры – явно не то, что мне нужно.
Райли начинает рыться в своей сумке. В конце концов в ее руке появляется пузырек из-под таблеток. Она проглатывает таблетку, запивая ее уже остывшим напитком из «Старбакса», и кладет пузырек обратно в сумочку, зная, что мне лучше не предлагать.
– Что это? – спрашиваю я.
– Кое-что, что мне поможет.
Я не говорю ей, мне уже известно о ее привычке, но и так просто это не оставлю.
– Это по рецепту?
– Кому-то – да.
Я думаю об отце Райли, Эване, и его покрасневших глазах, и у меня возникает догадка, по чьему именно рецепту.
– Я знаю, кажется, что таблетки помогают, но ты просто маскируешь проблему. Наркотики – не решение.
– Без обид, Летти, но ты на самом деле не знаешь, что мне сейчас нужно.
– Не обижайся, – мягко отвечаю я.
Всю оставшуюся дорогу домой мы почти не разговариваем.
Райли обнимает меня на подъездной дорожке к своему дому.
– Спасибо тебе, – шепчет она. – Ты мой лучший друг.
Я уверена, что она под кайфом. Она не в своем уме. Но это не мешает мне обнять ее еще крепче.
Глава 31
Внезапно грянул канун Рождества. Этот день наступил так быстро, словно Алекс сделала скачок во времени. Казалось, она только что готовила суп из остатков индейки и вот уже печет пирог, чтобы отнести его Эмили.
После Нового года у Алекс будет долгая передышка – плевать на День святого Валентина – до Пасхи, а потом снова состоится ежегодная вечеринка в честь Дня памяти.
Однако сначала ей нужно пережить Рождество. Да, это прекрасный праздник, вызывающий приятные воспоминания. Завтра ее мама и родители Ника снова приедут в гости и пробудут у них несколько дней. Они, как обычно, плотно поужинают, будет много вина и десертов, после чего Алекс даст свое ежегодное обещание привести себя в форму.
К чести Летти, она присоединилась к Алекс на кухне и помогла испечь несколько пирогов, которые выглядели достойными поста в Instagram. Алекс наслаждалась моментом единения до тех пор, пока Летти не сделала небрежное замечание о том, что она слишком много пьет:
– Это стакан номер три, мам? Придержи коней.
Алекс пренебрежительно фыркнула:
– Сейчас праздник. Я не считаю.
– Ты никогда не считаешь, – упрекнула ее Летти.
Алекс почувствовала укол неуверенности, неприятное подозрение, что выводы ее дочери более верны, чем ей хотелось бы признать. Неважно. Как она и сказала, сейчас праздник. Она заслуживала того, чтобы расслабиться.
Некоторое время спустя Алекс и ее семья, одетые в свои лучшие праздничные наряды, прибыли в дом Эмили, который выглядел будто появился прямиком из фильма телеканала «Холлмарк»[31]. А пахло еще приятнее – насыщенными ароматами сосны, глинтвейна и множества специй – кардамон и корица, гвоздика и мускатный орех. В гостиной в камине потрескивали дрова, а из динамиков доносилась одна из любимых песен Алекс – «The Little Drummer Boy» в исполнении Бинга Кросби и Дэвида Боуи. Ощущение праздничного настроения охватило Алекс, зажигая сияние, которое согревало ее изнутри.
После серии коротких приветствий и еще более коротких объятий Ник отправился пить пиво с Кеном и Логаном, приехавшим домой на каникулы и выглядящим как всегда бодро. Летти решила, что ее телефон – лучшая компания, нежели члены семьи. Алекс не стала возражать, оставила все как есть, потому что хотела поговорить со своей сестрой с глазу на глаз.
На кухне она принялась помогать Эмили готовить и снова налила себе глинтвейна.
– Как ты думаешь, я пью слишком много? – спросила она.
Эмили бросила на нее безразличный взгляд.
– Не больше, чем я, – сказала она и отхлебнула из своего бокала.
Этого было достаточно. Алекс не планировала расставаться с вином навсегда. Она заметила в Эмили какую-то тяжесть, беспокойство, которое, казалось, изменило выражение лица сестры и погасило праздничный блеск в ее глазах.
– Все в порядке? – спросила Алекс.
Эмили оглядела кухню, словно опасаясь, что кто-нибудь может войти.
– На днях Кен снял двадцать пять тысяч долларов с текущего счета, – прошептала она.
– Двадцать пять штук?! – воскликнула Алекс, с непроизвольной энергией перемешивая салат.
– Именно, – кивнула Эмили.
– Он объяснил зачем?
– Налоги. – В устах Эмили это прозвучало как ложь.
– Это адекватная сумма? Это нормально? – Алекс так не думала.
– Не то чтобы я когда-либо замечала подобное, – проговорила Эмили. – Но он заверил меня, что расстраиваться не из-за чего.
– У вас есть деньги? В плане… вам хватает?
– Конечно, – ответила Эмили. – Все в порядке. У нас много денег. Но похоже, ему срочно понадобились наличные. А еще я не могу найти изумрудное ожерелье, которое Кен купил мне. Я хранила его в своей шкатулке для драгоценностей, и вдруг оно исчезло.
– Ты думаешь, его украл Кен? Черт, ты думаешь, он заложил твой подарок?
Эмили нахмурилась.
– Я имею в виду, может быть, цепочка порвалась, когда я его надевала, а я просто не заметила. Но странно, что ожерелье исчезло, как и двадцать пять тысяч на… налоги. – Она произнесла слово «налоги», показав пальцами кавычки.
– И что ты думаешь? – спросила Алекс.
– Я думаю, мужчина ведет себя так, когда у него есть любовница… или враг.
Алекс расслабилась перед ужином, сидя у рождественской елки в удобном кожаном кресле. Огни на елке стали расплываться, или это ей померещилось? Глинтвейн, похоже, подействовал. Это был только… Что ж, она не была уверена в количестве. Она вспомнила, как Летти спрашивала, какой по счету стакан она пьет (третий), но это было дома, несколько часов назад.
Черт.
Гул разговоров наполнил комнату, в то время как Алекс
