Я выпила любезно приготовленный Александрой Николаевной чай, но все равно по дороге в клинику продолжала почти физически страдать от волнения. Волнение — тяжелое, желеобразное — клокотало у меня в груди, потом поднялось к горлу, и казалось, еще немного — и я выплюну на асфальт громадный, липкий, трепещущий кусок. В моем мозгу волнение превратилось в медузу. Не в обычную, каких прибивает к берегам в шторм, а в экзотическую — из музейного аквариума. В университете мы изучали что-то наподобие, я попыталась вспомнить название, но в голове вращались только противные репредистриевы рыбы.
— Не о чем волноваться! — успокаивала я сама себя. — Если бы что-то случилось, музыкальный доктор давно бы позвонил!
— Не позвонил бы! — подавала голос медуза. — Зачем ему раньше времени навлекать на свою голову неприятности…
Мама в белом шелковом халате полулежала в кресле с книгой в руках.
— Ната! Наточка! — обрадовалась она.
И у меня мелькнула странная мысль, впрочем, в то мгновение доставившая мне что-то вроде удовольствия: еще неизвестно, кто из нас двоих сильнее болен.
— Натка, за тобой волки гонятся? — Мама говорила со мной как в детстве — тепло и просто.
— Да нет, какие волки, — окончательно растерявшись, пробормотала я. — Просто с работы отпросилась, мне надо еще вернуться туда…
— Ты спешишь?
— Да, но я…
— Не стоило тебе сегодняшний визит затевать, — произнесла мама с улыбкой, и я, даже не вполне отделавшись от медузы, тоже улыбнулась в ответ, радостно и легко.
— Я просто соскучилась по тебе, мамуль!
— Соскучилась-соскучилась… Алеша говорит, ты замуж выходишь… за хорошего человека.
Очередной камень скатился с моего сердца. Известие о Глебе не потрясло, не расстроило, не обидело маму. Она расспрашивала о нем спокойно и деловито: чем занимается, где учился, какие у него привычки, где мы познакомились.
Я задумалась. Если рассказывать про наше с Глебом знакомство, придется и о квартире говорить. О той квартире, которая одновременно принадлежит и Глебу, и Лешке… А вдруг упоминание о квартире неприятно поразит маму? После того как она начала поправляться, мы еще ни разу не обсуждали эту тему.
— Мама. — Я набрала полную грудь воздуха. — Глеб — хозяин квартиры, которую купил Лешка.
— Надо же! — Мама сразу уловила смысл моей довольно-таки путаной фразы. — И как же, интересно, он на тебя вышел? Где он тебя нашел? — Я сбивчиво пересказала историю нашего знакомства. — И ты его в собственную квартиру не пускала?
— Не в его собственную, а в Лешкину! Сначала решила, что передо мной банальный аферист. Думала, покажу ему подлинные документы, он увидит их, испугается… Он не испугался, а показал свои! И вот ситуация: у меня документы — у него документы. У обоих все законно, ключи я не хочу отдавать, а время — двенадцатый час.
— И что ты предприняла в этой ситуации?
— Предложила ему остаться у нас. В Лешкиной комнате переночевать.
— А потом?
— Потом нам хочешь не хочешь приходилось встречаться на предмет всяких адвокатов, бумажек, исковых заявлений. И вдруг — ты только представь! — он мне звонит и приглашает через час поужинать в ресторане. Якобы хочет поблагодарить за гостеприимство. Я приехала в ресторан, а там — целый банкет. И он во всеуслышание заявляет: «Это Наталья — моя невеста!»
Я снова переживаю ту сумасшедшую радость, осветившую мою жизнь в тот парадоксальный и прекрасный миг, озоновую легкость, неописуемое состояние души, обретшей после долгих бесплодных странствий свое тело.
Мама сейчас же заражается моей радостью: у нее розовеют щеки, она бурно вздыхает. Может, не стоило ее волновать такими рассказами… Но ведь это волнение со знаком плюс!
— Ну вот и хорошо. Я… я очень за тебя рада. Но скажи, как твой Глеб смотрит на историю с Алешей? Будь они чужие люди, все понятно, но…
— Если квартиру присудят Глебу, я перееду к нему и оставлю Лешке свою часть жилплощади, — выдала я на одном дыхании.
Мама немного помолчала.
— Ната, не спеши, — начала она после паузы. — Зачем тебе убегать к мужу, как бесприданнице?
— Раньше, между прочим, все уходили к мужу! Так вопрос вообще не стоял! А мое приданое — я сама. Зарабатываю очень даже сносные деньги, вожу машину, умею готовить, стирать, убирать. Но, мама, Глебу это не нужно! Он совершенно небытовой человек. Ты знаешь, как он сделал мне предложение?
— Ну хорошо. — Мама улыбнулась по-прежнему ласково, но немного насмешливо. — Сейчас вы передвигаетесь по облакам. А рано или поздно вам будет тесно в одной комнате. Когда у вас родится ребенок…
— Придумаем что-нибудь. Обмен с доплатой, например. Или продадим нашу квартиру, купим двухкомнатную подальше от центра. Или кредит возьмем.
— Зачем пускаться на какие-то ухищрения, если у тебя есть собственное жилье? Ты могла бы получить свою долю.
— Прекрати, пожалуйста! Какие доли?! Ты ведь не собираешься нашу квартиру продавать?
— Я бы не хотела, но если надо…
— Ничего не надо! И никакие доли мне не нужны!
— Вот ты какая у меня, Ната. — Мама покачала головой. — Бессребреница. — Бесприданница и бессребреница — как из русской народной сказки… И в наше-то меркантильное время!
— Да никакая я, мам, не бессребреница! Просто зачем нам какие-то доли?! В крайнем случае, если не будет получаться с обменом, немножко поживем у тебя. Лешка ведь все равно за границей… Не выгонишь?
— Буду счастлива, — ответила мама серьезно. — Но ты понимаешь, все может измениться. Я думаю, тебе надо оставить за собой долю в нашей квартире. Чисто формально, юридически.
— И что для этого делать придется?
— Точно не знаю, я ведь не юрист. Но мне кажется, надо включить Лешку в число участников приватизации и разделить квартиру в равных долях — его, твоя и моя.
— Наверное, ты права, мам. Но это так муторно!
— Не так и муторно. Я сама займусь. Только вот подлечиться надо как следует. — Мама весело подмигнула.
И я почувствовала: она окончательно вернулась к жизни! Спокойствие, юмор, умение быстро ориентироваться в происходящем — эти свои исконные свойства характера мама демонстрировала в самом лучшем виде.
— Как здорово! — воскликнула я, не сдержавшись.
— Не здорово, а нормально. Каждый должен свое получить. — Мама все рассуждала о скучном квартирном вопросе, но от меня не укрылось, что она тоже чему-то ужасно рада.
Глава 8
В конце июля Александра Николаевна на две недели уехала в отпуск. Перед отъездом пригласила меня к себе, отдала последние распоряжения:
