— Во-первых, на время моего отсутствия обязанности начальника подразделения переходят к вам. Во-вторых…
— Я не смогу сейчас исполнять эти обязанности, — невежливо перебила я. — Моя мать больна, брат только что приехал из-за границы, кроме того…
— Тем не менее вам нужно попробовать! — Александра Николаевна тоже не дослушала мои возражения, она вообще не любила церемониться. — После того как я приеду, вы начнете работать в должности зама. Надо подготовиться, войти в курс.
— Но работа эксперта кажется мне привлекательнее! К тому же в нашем офисе всего несколько человек, не странно ли на пятерых экспертов иметь двух начальников?
— Вы опять не дослушали, Наталья Павловна! Что это сегодня с вами? Не бегите впереди паровоза! С понедельника к нам приходит новый сотрудник, к осени, возможно, возьмем еще двух-трех. Надо расширяться! Почему ж нет? Спрос на наши услуги существует, и, заметьте, растущий спрос!
— Новый сотрудник тоже стажер?
— Стажер в каком-то смысле. А вообще отставной военный.
— Да? — удивилась я. — И с ценными бумагами уже успел поработать?
— В том-то и дело, что нет. Уволился из армии, курсы какие-то закончил… Но мне кажется, эта работа должна у него пойти. Вы только помогите ему, пожалуйста. Или лучше пусть Валерия Викторовна на первых порах присмотрит за ним. Не забывайте, сейчас главная ваша задача — координация работы офиса.
Я и не забывала. С утра уходила раньше, вечером возвращалась позже.
— Тебя одолевает комплекс отличницы, — подкалывал меня Лешка.
— Не усердствуй зря, — вторил ему Глеб. — Тебе там работать осталось месяц. В августе поедем на Памир, а вернемся — надо уже в Новотрубинск собираться.
Лешка шутливо набрасывался на Глеба:
— Ты требуешь от моей сестры слишком больших жертв! Хочешь, чтобы она оставила службу на пике карьеры и поселилась в дремучей провинции? Что ты, Натали, будешь делать в Новотрубинске? Крестиком вышивать?
— Гладью! — бросала я на ходу, торопливо чмокала своих пересмешников и убегала на работу.
В последние дни Лешка почти не ныл. Но именно теперь мне стало его по-настоящему жалко. Жалко до того, что я была почти готова прервать эксперимент.
Пока он капризничал, оскорбительно намекал на привилегированное положение, незаслуженно доставшееся мне в этой жизни, я действовала с хладнокровием естествоиспытателя. Но стоило ему сломаться… Потерянный, порой заискивающий, часто нетрезвый взгляд пронзал меня до самых глубин души.
Каждый раз, уходя из дома, я подавляла тяжелый вздох и целый рой смутно осознаваемых желаний.
На работе, впрочем, все быстро забывалось.
— Ты представляешь! — влетела в кабинет Валерия. — Ты представляешь, откуда взялся этот Анатолий Иванович?
— Откуда?
— Это же армейский друг Варенова, мужа Александры! Все у нас в стране по блату: было, есть и будет всегда! А я-то по простоте душевной удивлялась, зачем она такого дубаря на работу взяла.
— Он стажер. Не справится — всегда уволить можно.
— Слушай! Он мне вчера выложил всю подноготную.
— Неужели всю?
— Всю! Мы обедать вместе ходили. Он меня в «Болтай и жуй» пригласил. Видит, что я бьюсь с ним как рыба. Вроде как из чувства благодарности.
— Видите, хоть что-то хорошее. Хоть благодарность! Не совсем потерянный для мира товарищ.
— Да не-е… — на деревенский лад тянет Валерия Викторовна. — Он мужик неплохой… Неплохой, — добавляет она, подумав.
— А что за подноготная?
— А подноготная ихняя, вареновская.
По словам бестолкового Анатолия Ивановича, Варенов — муж Александры Николаевны — необыкновенный пройдоха и проныра. Кто в наше время остался в армии? Всем известно — одни дураки. Стажер даже на эту тему анекдот вспомнил.
«Учительница спрашивает на встрече выпускников:
— Иванов, ты кем стал?
— Бизнесменом.
— Молодец! Всегда хорошим мальчиком был, к знаниям стремился! Ну а ты-то, Петров, что? Знать ничего не хотел, учился на одни двойки.
— А я генерал! И сейчас знать ничего не хочу, но чтоб к утру было!»
К числу таких генералов и принадлежал Варенов. Не к генералам, правда, — к полковникам, но это все равно. Иные полковники лучше генералов устроены… Удачливый, ловкий. Такое умел местечко найти! Но что замечательно — как бы высоко Варенов ни взлетал, всегда помнил про Анатолия Ивановича. Благодаря ему наш стажер с ветерком прошагал по армейским дорогам. А то услали бы в Тмутаракань какую-нибудь. Оттуда потом и не выберешься.
Однако настал и для Варенова судный день. Не успел академию закончить — не нужен стал, отправили в отставку. Только Варенову — что? Разжился на прощание казенными капиталами — собственный бизнес открыл. Стройматериалами теперь торгует.
Анатолий Иванович тоже пробовал себя в вареновском бизнесе… В каком только качестве ни пробовал — ничего не получалось! Естественно, опуститься до такого, чтоб работать грузчиком или шофером, отставному полковнику в голову не приходило. А Варенов в один прекрасный день возьми да заяви:
— Пошел вон отсюда.
— Как так? — удивился Анатолий Иванович.
— Тут не армия! Денежки мои собственные, с чего я их стану в помойку выкидывать?
Анатолий Иванович слегка прошелся по адресу обидчика, точнее, по адресу его денежек. У Варенова в этой жизни есть абсолютно все, он даже собственный корабль имеет. А денежек у него по-прежнему куры не клюют.
Закончил бы наш стажер свою жизнь под забором, но Александра Николаевна посоветовала обратиться на биржу труда. На бирже Анатолий Иванович поступил на какие-то курсы. Учеба шла туго. Курсы пришлось оставить и продолжать свою профессиональную переподготовку у нас в офисе, под присмотром Валерии Викторовны.
Валерия радовалась, возмущалась и смущалась. Однако природная честность и прямота не позволили ей скрыть от меня самого главного:
— Наташа, мы его ничему не научим. Только время даром потратим и деньги.
— Пока учите, — пожала я плечами. — Варенова выйдет из отпуска, скажете ей.
Но тема Анатолия Ивановича нравится Валерии сама по себе, безотносительно к результатам. Она теперь часто заглядывает ко мне поболтать о своем, о самом заветном…
После ее заветного юные лица Насти и Лейлы кажутся особенно серьезными. И говорят они, наоборот, только о серьезном. Вот кто на самом деле подвержен комплексу отличниц!
— К сожалению, Лейла, придется переделывать. Ты воспользовалась не той шкалой…
— Но, Наталья Павловна! — В черных глазах Лейлы читается укор. — Вы же сами нам объясняли…