я все еще горюю. Надеюсь, что она примет меня, но пока ей вообще никто не нравится.
Я тру лицо. Виола уже привела меня в общую комнату.
– Садись, – говорит она, подталкивая меня к столу. – Хочу попросить тебя об услуге.
– Услуге? – повторяю я, усаживаясь, пока Виола собирает на тарелку хлеб с сыром.
– Когда будешь проходить мимо, выдавай Луноцветке по улыбке, доброму словечку и морковке или яблоку, договорились?
Я зажмуриваюсь и запоминаю. Улыбка, ласка, угощение.
– Договорились.
– Хорошо, – говорит Виола, опуская тарелку и устраиваясь напротив.
– С ней все обойдется? – тихо спрашиваю я.
Виола улыбается:
– Обойдется. Я немного преувеличивала. Джоа тоже за ней приглядывает и почти уверен, что она выкарабкается.
Я киваю, успокоенная.
– Только не начинай к ней уж прямо проникаться, – говорит Виола с усмешкой. Пододвигает тарелку с едой чуть ближе ко мне. – Ты не представляешь, что этот бес от лошадей устроил на той неделе.
Я перевожу взгляд с тарелки на Виолу, смотрю в ее добрые глаза и понимаю, что и правда хочу есть. Так что беру ломоть хлеба, кусок сыра и слушаю, как Виола потчует меня рассказами о Луноцветкиных коварных злодеяниях.
Этим вечером у нас за ужином гость. Когда я захожу в общую комнату вместе с ребятами, Сальвия болтает с молодым мужчиной не старше двадцати лет. Как и у конюхов, волосы у него коротко острижены, так что их концы обрамляют подбородок. Это подчеркивает его резкие черты и тонкую линию носа. Но облачен он не в форму конюшен, а в собственную аккуратно залатанную одежду. По тому, как он приветственно обнимает Ясеня и лохматит волосы Рябине, сразу понятно, что они давние друзья и его появление никого не удивляет. Следом за нами приходит Виола, и от ее тихого приветствия он весь будто сияет. Склоняет голову и немного краснеет, отвечая.
Ясень и Дуб с пониманием переглядываются и решительно усаживают юношу между своими местами.
Рябина, сидящий рядом со мной, наклоняется и шепчет:
– Ясень считает, что он чуточку влюблен в Виолу. Как думаешь?
Я неуверенно пожимаю плечами.
Рябина широко улыбается и говорит:
– Массенсо, это Терн. Она ухаживает за гусями, а недавно принялась помогать и на конюшнях.
– Рад знакомству, – вежливо отвечает юноша, бросает взгляд на Виолу и больше его не отводит.
Рябина глотает смешок.
Массенсо пересказывает городские новости. Я молча слушаю, пытаясь заполнить пустоту в душе звуками голосов, но мысли все уплывают обратно к Фаладе, идущему на смерть.
– Они отозвали требование о третьем наследнике, – говорит Массенсо.
Я поднимаю глаза и моргаю, пытаясь сосредоточиться. Что? Он говорит о Круге Колдунов?
Ясень тихонько фыркает:
– Ну разумеется. Вся затея была в том, чтобы заставить народ об этом думать. Теперь они выждут пару месяцев и, если принц с молодой женой не объявят немедленно о младенце, нанесут уже следующий удар.
– Первый ход игры, значит? – хмурясь, спрашивает Виола. – В Круге так уж уверены, что принцесса не подарит Семье наследника?
– Может, они знают что-то, никому не известное, – грохочет Дуб.
– О принцессе? – спрашивает Сальвия.
– Или о том, почему наша Семья погибает, – бормочет Массенсо.
Я застываю. Насколько Круг осведомлен о том, что нависает над Семьей? Они задумали напасть на Кестрина, так же как и Дама?
Сальвия бросает на Массенсо строгий взгляд:
– Об этом никто ничего не знает. А что там с верином Мелькиором? Ты слышал, что он приказал сурово расправиться с ворами в городе?
– Конечно. Король считает их угрозой, хотя они просто воры. – Массенсо вызывающе задирает подбородок. – Другое будет дело, когда они покарают похитителей.
Никто не отвечает.
– Похитителей? – повторяю я, думая о словах Красного Сокола. Я еще ни о чем не расспрашивала друзей. Собиралась, но потом Фаладу убили, и я не помнила себя.
– Они похищают юных девушек и детей, – говорит Рябина, в котором не осталось теперь ни искорки веселья. – С улиц, из их постелей, отовсюду. С два десятка каждый месяц только в нашем городе, наверное. Может, и больше.
Ясень морщится:
– Лучше бы Мелькиор ловил их, чем беспокоился о ворах.
– Воры тоже опасны, – громко отвечает Дуб. – Может, и не так, как похитители, но распри между бандами воров надо останавливать, иначе польется кровь.
– Уж лучше Красный Сокол, чем похитители, – тихо произносит Виола. – Говорят, он не такой уж и плохой.
Я чуть не давлюсь хлебом.
– Ну конечно, – соглашается Ясень, наливая мне в кружку воды. Я благодарно пью. – Хороший человек с наградой в тысячу золотых за его голову.
– Тысячу?.. – повторяю я, едва не роняя кружку. За все время работы здесь я еще не заработала и серебреника. Кажется, король очень жаждет смерти Красного Сокола.
Виола кивает:
– Это главарь банды воров, орудующей в западной части города.
– Не то что Бардок Три-Пальца в восточной или Черный Монах на юге. За этих дают только по пятьсот монет, – подмигивает мне Рябина.
– Рано или поздно это его уничтожит. Жадность – сильная штука. Один из его людей получит золото, сдаст главного королю и удалится на покой в собственное имение, – говорит Сальвия.
– Что он такого сделал? – спрашиваю я, до боли уверенная, что не хочу знать.
– Обворовал половину дворян и богатейших купцов, не говоря уж о самом короле. Многие из них вызывались лично уплатить награду за его смерть, – объясняет мне Массенсо.
– Почему?
– Потому что он воровал у них, – повторяет Ясень. – Только с месяц назад ограбил со своими людьми молодоженов, ехавших в имение к югу от города. Обчистил их, отнял все свадебные драгоценности и обулся в сапоги жениха.
Я качаю головой, не зная, что и думать.
– Но… зачем он ворует? Куда идут деньги?
Массенсо пожимает плечами:
– Послушать людей короля, так Красный Сокол – властолюбивый бандит, влезающий в любые темные дела, какие найдет. Хотя никто не верит, что он мог заключить сделку и с похитителями.
– Он заботится о своих, – подтверждает Ясень. – Нанимает бедняков, которым нечего есть, и платит достаточно, чтобы они могли перебиться. Добрая сотня бродяжек жизнь свою за него отдаст из-за медяков, которые он им подбрасывает в обмен на то, что они служат его глазами на улицах. Но ведет он и свои игры, припасает и для себя. Если он умен, то должен понимать, что не может вечно воровать и не попасться.
Сотня уличных мальчишек. Я думаю о тех ребятишках и почти верю в это и еще понимаю, почему Красный Сокол до сих пор не отдал Таркита в подмастерья. Он просто не в силах предложить того же остальным детям и не хочет, чтобы все они ждали от него подобного. В конце концов, он вор.
– Я достаточно слыхал о Красном Соколе, чтобы надеяться, что он не попадется, – прямо говорит Рябина. – Лучше он, чем Черный Монах.
Остальные бросают на него строгие взгляды, но никто не спорит. Виола резко переводит весь разговор на возможную смену кузнецов, что обслуживают сейчас конюшни.
Я молча слушаю, думая о бандах воров, готовых перебить друг друга,
