Улыбнулась и поставила кастрюлю на плиту.
— Если только ты считаешь равиоли божественными.
Сейдж расплылся в довольной улыбке, которая и без слов всё за него сказала.
Его мобильник зазвонил, и он достал его из заднего кармана.
— Да, Хасслер, ― ответил, а затем шепнул мне, ― пять секунд. Да, всё обошлось.
Я вытащила из морозилки равиоли, поймав себя на мысли, что наше «всё обошлось» ― скорее случайность, чем закономерность. И я, и Тейлор были из тех «везучих» людей, которые не желая того, вечно притягивали к себе неприятности. И в большинстве своём эти неприятности оборачивались для нас довольно серьезными проблемами.
Нам просто повезло встретить в своей жизни этих больших и сильных парней, которые готовы порвать за нас любого. Которые готовы решить все наши проблемы ― и плевать, насколько всё запутанно. Рядом с которыми мы чувствуем себя как за неприступной каменной стеной. И без которых каждый новый день уже не приносит и в половину такой же радости.
Нам повезло. Потому что сыграй судьба по―другому, и наши с Тейлор жизни могли быть совершенно иными.
Мобильник на столе завибрировал, и я отложила ложку.
Всплывшее на экране имя словно волной ледяной окатило.
«Как считаешь, это ускорит твой ответ?».
Нажала на фотографию и пробежалась глазами по тексту.
Сглотнула, понимая, что вновь не могу полноценно дышать. Что мне даже шевелиться трудно. Всё тело сковало, а затем его прошибла противная мелкая дрожь.
Ощутила руки Мака на плечах и, заблокировав дрожащими пальцами мобильный, повернулась.
— Всё в порядке? ― обеспокоенно спросил он. ― Ты вся дрожишь.
— Просто замерзла, ― прошептала, зная, что вру.
А ещё ― что навряд ли моя честность что―то изменит.
— Иди ко мне, ― Мак обнял меня, крепко прижимая к груди, а я сильнее сжала в руках телефон.
Везение ― темная лошадка. На него лучше не делать ставки.
А, сделав, готовиться потерять всё.
Никки и Мак
Если бы ещё несколько месяцев назад кто―то сказал мне, что придется выбирать между своим счастьем и счастьем любимого человека, я бы просто улыбнулась.
А разве счастье любимого человека и моё счастье ― не основная формула?
Как оказалось ― нет.
Иногда жизнь подбрасывает тебе бомбы замедленного действия, и ты никогда точно не знаешь, когда каждая из них рванет.
Так случилось и со мной.
Боб подбросил мне одну бомбу. Затем другую. И я боялась обнаружить ещё.
Сжимая в руках мобильный, не переставала разглядывать фотографию.
«Ты всё знал, сукин сын, и просто ждал. Ждал, когда можно будет ударить посильнее. Сделать побольнее».
Я поверить не могла, что мой дядя был способен на подобную подлость.
Усмехнулась и отвернулась к окну.
Сколько ещё шансов ты будешь давать ему, Никки? Сколько ещё будешь плясать под его дудку? Угождать ему? Жить так, как хочет ОН?
Качнула головой, а затем набрала проклятый номер.
Один гудок. Второй.
— Понравился мой сюрприз?
— Ты ничтожество.
На том конце трубки раздался противный низкий смех.
— Я хищник, Никки. А хищники делают всё, чтобы выжить. К тому же, ― весело хмыкнул он, ― девочке давно пора было узнать правду.
— Это было не тебе решать.
— Ты права, ― выдохнул Боб, и я представила, как закинув ноги на стол, он выпустил изо рта несколько клубов дыма, ― но в этом только твоя вина. Если бы ты не играла со мной в чертовы игры, мне не приходилось бы пачкаться в грязи. И если бы не хотела переиграть меня и не начала собирать документы в суд за моей спиной.
Я замерла.
— Если бы не это всё, Никки, многих драм можно бы было избежать.
Открыла рот, жадно ловя им воздух.
Нет―нет―нет.
— Как ты…
— У меня везде уши, птичка моя. Особенно в вашем захудалом городишке. ― я услышала, как он потушил сигару и усмехнулся. ― Удивлена? Думала, я оставлю тебя без присмотра? Рискну своим положением? Нет. Слишком многое поставлено на кон. И какой―то капризной маленькой девчонке я уж точно не позволю ворочать своей жизнью. ― закончил он, а я ощутила, как на глаза навернулись слезы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я набирала номер Боба, полная уверенности в том, что всё решу.
А теперь снова ― словно беззащитный ребенок ― хотела зарыться носом в подушку и громко безудержно рыдать.
— И что теперь? ― осипшим голосом спросила я.
— Венди уже забронировала тебе билет. Рейс завтра. Всю информацию получишь по электронке. И Никки, ― не без удовольствия предупредил он, ― попробуешь провести меня, я раздавлю твоего дружка одним щелчком пальцев. Всего пара звонков, и ему не видать ни места в Лиге, ни Чемпиона ― ничего. Игры в куклы кончились. Усекла?
Прислонилась лбом к стеклу и, зажмурившись, кивнула.
— Да…
Боль душила, перекрывая кислород. Но я понимала ― выбора у меня нет.
Боб прервал звонок и, выронив трубку из рук, я завыла.
От безысходности, отвращения и пугающей теперь неизвестности.
Регби ― спорт для настоящих мужчин.
Грубые столкновения являются неотъемлемой частью игры.
Даже если тебя вынесла своим весом чья―то стокилограммовая туша, твоя задача подняться и продолжить, а не биться в истеричных конвульсиях.
Это игра для джентльменов, но не для изнеженных сосунков.
Рассечённая голова и залитое кровью лицо ― в регби обычное дело.
Типичный футболист, стонущий от боли, словно оргазмирующая макака, на регбийном поле долго не протянет. Если ты не получил травму ― не смей падать. Если тебя пихнули ― пихни в ответ, а после игры сходите вместе в бар.
Каждый матч в регби ― это настоящая, жесткая схватка.
И ты никогда не знаешь, какой шрам она подарит тебе на этот раз.
Уже через пять минут после первого свистка, мы перехватили инициативу у Вестминстерских Хорьков.
Техас был великолепен.
Он отвоевывал территорию, создавал давление, выигрывал раки. Многое делал рефлекторно, не задумываясь. И это помогало не тратить лишние секунды.
На протяжении часа игры мы полностью контролировали ход поединка, оказав на Хорьков такое мощное давление, что у тех разом отказали почти все детали механизма: штрафные сыпались на ровном месте, в открытой игре накапливались потери, в раках сильно напрягали наши форварды. За первые двадцать минут у них не было ровно ни одного подхода к зачетке, в то время как мы уже осуществили одну затяжную осаду.
— У них линия обороны напрочь дезорганизована, ― сплюнул кровь Техас, ― они даже достойную схватку не могут протащить.
— Уже давно могли удавку затянуть, ― подтвердил Аврора, ― кто вообще их выпустил на поле?
— Тем лучше для нас, ― напомнил я, ― у них полно слабых мест, и мы можем задавить их даже в открытом столкновении. Действуем по плану. Выполняем контратаку и ведём мяч к зачетке. Не забываем разыгрывать пас. Всем всё ясно?
Получив одобрение от команды, я кивнул, велев всем разойтись.
Техас молча дал понять, что подстрахует.
А затем началась бойня.
Соперники по-прежнему грешили нарушениями, и в конечном итоге это помогло нам быстро пробить в их защите необходимую брешь.
Спустя пятнадцать минут отчаянной схватки Хорьки, наконец, верно выставили защиту, однако та не продержалась и нескольких минут. Они заработали штрафной и после безуспешных попыток пробиться молом, перевели игру на пустующий фланг, где наш Вудби намертво впечатал мяч за заветной линией.
Встреча завершилась со счетом 49:12.
Последняя перед главной игрой.
— Эй, как насчёт того, чтобы сегодня всем вместе завалиться в бар? ― прокричал Аврора, и гул из одинадцати удовлетворённых голосов стал ему ответом. ― Кэп, ты как?
Усмехнулся и, захлопнув свой шкафчик, мотнул головой.
— Простите, парни. Не сегодня.
Снова тот же гул, только на этот раз разочарованный.
— Всех отведу в субботу в Гроув, если мы выиграем главный матч. Слово капитана.
