О, Аллах… за это что ли?
— Какие продукты?
— Мясо. Сегодня.
Неужели сдали…
— Так это мясо… Оно же испорченное. У него трихноз врач нашел. Торговать в магазин нельзя.
Что за… Справку ветврача купить… пятьдесят рублей, у него эта справка есть… не такие они дураки. Неужели за это…
— Трихиноз… — помрачнел следователь.
— Ну да! Справка есть, в кабинете! Можно, поедем, я покажу! Мясо — есть нельзя!
Остальные… послал же баранов… будут молчать… свои.
— Вот я и думаю — сказал следователь — за что вы так людей ненавидите. Людям мяса не хватает — а вы мясо на помойку вывозите! Ладно, если бы из-под полы… я бы понял. Ну, имеете свой гешефт с государства, людей обираете — но мясо-то все равно съедят, не одни так другие. Но вы не так, вы его на свалку и собакам. Трихиноз, мать вашу.
— С какой целью Пушков приказывал вам гноить, а потом вывозить продукты на свалку? Вы понимаете, что это вредительство? Вы понимаете, что там были и годные продукты?
— Да понимаю я… Понимаю.
— Так для чего?
— Сидели… в бане… года четыре назад. Это не Юрий Михайлович начал, до него еще было. Под коньяк и придумали.
— Что — придумали?
— Да то… Продажа-то у нас как идет — с подсобок. Чем дороже продал — тем лучше. А если на полке лежит — так кто пойдет с подсобок покупать, верно?
— Продолжайте, продолжайте.
— Вот мы и придумали. Не я… мне просто нельзя, если по-другому работать — сожрут. Надо продукты, которые на базы привозят… в торговлю не пускать, потом комиссия, актировать — и на свалку. Чем больше так — тем меньше на прилавках. Значит — люди будут у нас покупать, а не где-нибудь еще. И по дорогой цене. Опасно же… посадить могут — поэтому, чем больше наценка, чем дороже ты продаешь — тем лучше.
— Но почему вы вывозили на свалку не только испорченные, но и еще качественные продукты? Ведь их же можно было… хотя бы продать через подсобку.
— А цены то… Откладывали… что через подсобку продавать. Цены высокие, не всем по карману. Что осталось — куда девать? Ну, сам я себе возьму… ну у меня две собаки дома — но и они столько не съедят. Ну… людям подарю. Ну… кто у меня работает без куска не останется. Все равно много остается. Это — и выкидывали.
— И сколько вы так выкинули?
Амангельды Бабурович закрыл лицо руками.
— Я не помню, товарищ следователь. Не помню…
Москва, Лубянская площадь
Дом-2[83], второй этаж
11 декабря 1987 года
То ли чего то опасаясь, то ли желая продемонстрировать несмотря ни на что свою близость к органам и понимание их проблем, генерал-майор госбезопасности Гейдар Алиев приказал оборудовать себе, помимо кабинета на Старой площади и в Кремле — еще и кабинет в Доме-2. Когда-то давно, еще работая к КГБ АзССР, он мечтал о том, что рано или поздно у него будет кабинет в этом здании. Это, кстати, нормально — когда у солдата в ранце маршальский жезл. Сейчас же, когда ему оборудовали кабинет в восстановленном после нападения террористов Доме-2, когда его ввели (не имея на то права) в коллегию КГБ с правом совещательного (лично настоял, чтобы только совещательного) голоса, когда он впервые вошел в подобранный для него кабинет — он не испытал ничего кроме чувства усталости. Русские в таком случае говорят — глаза бы ни на что не глядели.
Тем не менее — Председатель Президиума Верховного Совета СССР Гейдар Алиев не имел права ни на усталость, ни на то чтобы закрыть глаза. Враги рядом, он это отчетливо чувствовал чутьем старого партаппаратчика, выходца из контрразведки. Теперь, когда они победили — его начнут валить.
С собой он привез из Азербайджана несколько человек, отобранных, преданным только ему и никому другому, каждого он учил и воспитывал лично. Внедрение он проводил очень осторожно, стараясь светиться в самой меньшей мере, чтобы не подставлять этих людей и не подставиться самому. Больше половины из этих людей были не азербайджанцами, а русскими, Баку еще с тех времен, как там нашли нефть, стала интернациональным городом, а Алиев и вовсе был интернационалистом, национальный фактор учитывал, но на национальность хорошего, верного человека ему было наплевать, русский — так русский. Часть людей он демонстративно внедрил в КГБ — для того, чтобы запудрить глаза людям, которые за ним следят, часть осторожно и планомерно двигал наверх. Они двигались даже не из Азербайджана, поскольку первое, что сделал Алиев, когда вышел на союзный уровень, стал членом Политбюро — вывел наиболее верных и преданных ему людей из республики, разбросал по всему Союзу, добился для них наилучших стартовых позиций — севера, Дальний Восток, Германия, Ленинград… Теперь часть из них должна была оставаться на местах, часть — аккуратно перевестись в Москву. Это был процесс не месяца, не двух, Алиев знал, что против него уже что-то готовится — не может не готовиться! Но не спешил — в таком деле спешка хуже измены.
Сейчас Гейдар Алиев совершал то, за что его — если информация попадет не в те руки — могли обвинить в чем угодно и уничтожить прямо сейчас. Он читал документы последнего сталинского периода, в частности — материалы Девятнадцатого съезда КПСС, последнего при жизни Сталина, а так же часть из имеющихся следственных документов по делу так называемой «Банды Берии». Материалы этим были взрывоопасны до сих пор, если глава государства — а Алиев был главой государства на данный момент — читает эти материалы, то объяснение может быть только одно. Он задумал отстранить партию от власти и стать реальным, а не опереточным главой государства. Партия — он это отлично понимал — была живым, разумным организмом, и людей с такими замыслами уничтожала неотвратимо. В свое время — она уничтожила самого Сталина, куда уж ему…
Советский союз изначально отличался двойственностью власти. Есть государственный аппарат — советы, совнарком, потом совет министров — и есть партия. Генеральный секретарь ЦК КПСС — фактически являлся главой государства — но юридически же он им не был, юридически главой государства являлся он, Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Тем не менее — партия поставила под контроль государство, в ЦК КПСС был фактически параллельный аппарат управления страной, который давал обязательные к исполнению указания. Среди этого партийного аппарата — на взгляд Алиева — примерно треть (в самом аппарате ЦК КПСС) была дельными людьми, реально тянущими воз управления огромной страной, третья часть — пустозвоны и пустобрехи, оставшаяся треть — конченые ограши, которые собирались и собираются разрушить страну. В аппарате ЦК толком не провели никакой чистки… Шеварднадзе, Яковлев — это хорошо, конечно — но ведь только дурак не понимает, что они не сами по себе были. Они росли в стране, учились в тех же школах, выдвигались по партийной линии, над ними были начальники, и не один, а несколько — и что, ни один не разглядел? Бред. Значит — разглядели, но либо попустительствовали, либо еще хуже — сознательно потворствовали, потому что сами были единомышленниками этих предателей и хотели того же самого, чего хотят они. Хотели разрушить страну.
Проблема была в том, что если обязанности у одних, а права у других — начинается бардак. Министерства — низведены до роли технических управляющих, ЦК и профильные отделы взяли на себя координацию и разрешение конфликтов, а так же принятие окончательных решений. Это, конечно, хорошо — но почему бы тогда аппарат ЦК, занимающийся техническими вопросами не перевести в Совет министров и поставить их заниматься тем же самым. А идеологов?
А что — идеологов? А идеологов — гнать надо! Яковлев, который должен был заниматься идеологией — оказался предателем, о какой идеологии, о какой агитации может идти речь, если главный агитатор — предатель? Как председатель КГБ АзССР Алиев отлично знал настроения людей — в семидесятые годы пятое управление захлебывалось в делах анекдотчиков и антисоветчиков[84]. Что такое анекдотчик? Это человек, который не верит тому, что говорят и в жесткой, доступной народу форме высмеивает действительность. Но если этих анекдотчиков так много — значит, не верит значительная часть народа, значит с идеологией полный крах! И кого наказали? Кого сняли с должности? Если у вас такая работа — языками чесать — так и чешите, как положено! А если не можете — так и гнать поганой метлой! Улицы мести!
Попробуй, погони…
Перед тем, как читать подобные вещи — генерал Алиев запирал дверь, приказывал ни с кем не соединять. Час — вот все время, что он мог себе позволить, документы брал в кейс, носил с собой, нигде не оставлял. На папках не было никаких пометок…
Час. Не больше.
Сегодня, он взял с собой дело Берии. В официальном деле, которое ему удалось достать в копии — он моментально заметил подлог, все дело было липой. Но, как ни странно — больше, намного больше информации содержалось в делах «Банды Берии» — то ли решили, что нет уже смысла липовать, то ли еще что…
