— Я его бросил! — рыдаю я, кашляя и шмыгая носом. — Я его бросил.
— Знаю, — говорит Бен. В его Шуме уже отдаются мои слова: Я его бросил.
Через минуту Бен осторожно отстраняется, смотрит на меня и говорит:
— Послушай, Тодд, у нас нет времени.
— На что?
Бен переводит взгляд на Виолу.
— Здрасьте, — говорит она, в глазах сплошная тревога.
— Здраствуй, — кивает Бен. — А ты, стало быть, та самая девочка.
— Та самая.
— Ты помогала Тодду?
— Мы помогали друг другу.
— Славно. — Шум Бена становится теплым и грусным. — Славно.
— Пошли, — говорю я, хватая его за руку и пытаясь тащить за собой к мосту. — Там есть еда и врач…
Бен не двигается с места.
— Можешь немного покараулить? — спрашивает он Виолу. — Дай знать, если кого-нибудь увидишь. Неважно, с какой стороны.
Виола кивает, мы переглядываемся, и она выходит из кустов на тропу.
— Дела совсем плохи, — говорит мне Бен, тихо и очень серьезно, как бутто речь идет о жизни и смерти. — Вы должны как можно скорей добраться до Хейвена.
— Я это знаю, Бен, — говорю я. — Почему ты…
— За вами гонится армия.
— Это я тоже знаю. Армия и в придачу Аарон. Но теперь, когда ты с нами, мы…
— Я с вами не пойду.
У меня отваливается челюсть.
— Что?! Не пойдешь?
Он качает головой:
— Не могу.
— Надо чтонибудь придумать! — восклицаю я, а мой Шум уже вовсю вертится, соображает и вспоминает.
— Мужчин из Прентисстауна никто не любит, — говорит Бен.
Я киваю:
— Да и мальчиков тоже.
Бен снова берет меня за руку:
— Тебя обижали?
Я молча поднимаю на него взгляд:
— И не раз!
Он прикусывает нижнюю губу, его Шум становится еще печальней.
— Я искал тебя, — говорит Бен. — Днем и ночью шел за армией, потом обогнал ее, ходил по деревням и слушал сплетни о двух детях, путешествующих в одиночку. И вот наконец-то я нашел тебя, с тобой все хорошо — я знал, что так и будет. — Он вздыхает, и в этом вздохе столько любви и печали, что я понимаю: сейчас будет горькая правда. — Но в Новом свете тебе со мной опасно. — Он показывает на кусты, в которых мы прячемся. Прячемся как воры. — Остаток пути ты должен пройти один.
— Я не один, — тут же вставляю я.
Бен улыбается по-прежнему грусной улыбкой:
— Да, точно. Теперь ты не один. — Он снова оглядывается по сторонам и сквозь листья присматривается к дому доктора Сноу. — Ты болел? Я услышал твой Шум вчера утром, но он был лихорадочный и сонный. С тех пор я сижу здесь и жду. Думал, тебе совсем худо.
— Так и было, — киваю я, и стыд густым туманом застилает мой Шум.
Бен смотрит на меня пытливым взглядом.
— Что случилось, Тодд? — спрашивает он, как всегда бережно вчитываясь в мой Шум. — Что случилось?
И я открываюсь, показываю ему все события, начиная с болота, где кроки напали на Аарона: как я дрался за Виолу, как мы нашли ее корабль, и как за нами гнался отряд мэра, и как мы попали в Фарбранч, взорвав мост, и что там с нами случилось, и как мы вышли на развилку, а потом встретили Уилфа и зверей, поющих слово здесь, как нас догнал Прентисс-младший и как Виола меня спасла.
Еще я показываю ему спэка.
И что я с ним сделал.
Я не могу глядеть на Бена.
— Тодд, — говорит он.
Я все еще гляжу в землю.
— Тодд, посмотри на меня.
Я поднимаю голову. Его глаза, синие как никогда, ловят мой взгляд и не отпускают.
— Мы все совершаем ошибки, Тодд. Все.
— Я убил, — говорю я. Проглатываю слезы. — Убил его.
— Ты знал о спэках только дурное и поступил так, как счел нужным.
— По-твоему, это меня оправдывает?!
Тут я замечаю в его Шуме что-то новое, что раньше было скрыто от меня.
— Бен?
Он с шумом выдыхает:
— Тебе пора все узнать, Тодд. Пора узнать правду.
Вдруг раздается хруст веток, и к нам подбегает Виола.
— Там всадник! На дороге! — задыхась, говорит она.
Мы вслушиваемся. С дороги доносится топот копыт — конь летит очень быстро. Бен отползает еще дальше в кусты, мы крадемся за ним, но всадник несется на такой скорости, что ему нет до нас никакого дела. Мы слышим, как он с грохотом поднимается на мост и скачет прямиком в Карбонел-даунс: копыта стучат сперва по дереву, потом опять по земле, а затем вовсе растворяются в музыке из динамиков.
— Вряд ли он несет хорошие новости, — говорит Виола.
— Это армия, — кивает Бен. — Они в нескольких часах отсюда.
— Что?! — Я вскакиваю на ноги. Виола тоже.
— Я же говорил, у нас нет времени.
— Тогда надо бежать! — кричу я. — Пойдем с нами, Мы предупредим людей…
— Нет, — отрезает Бен. — Нет! Отправляйтесь и Хейвен прямо сейчас. Вам еще может улыбнуться удача.
Мы тут же забрасываем его кучей вопросов:
— А в Хейвене безопасно? — спрашивает Виола. — Армия ничего им не сделает?
— Это правда, что там есть лекарство от Шума? — подключаюсь я.
— А средства связи у них есть? Я смогу связаться со своим кораблем?
— Там точно безопасно? Точно?
Бен поднимает руки, чтобы нас остановить.
— Я ничего не знаю! Я двадцать лет там не был!
Виола выпрямляется.
— Двадцать лет? Двадцать лет?! — Она повышает голос. — Как тогда узнать, что нас ждет в Хейвене? Может, его больше нет!
Я тру руками лицо и думаю о пустоте, оставшейся вместо Манчи. Тут до меня доходит то, о чем до сих пор мы старались не думать.
— Мы этого не узнаем. И никогда не знали.
Виола едва слышно охает и вешает голову:
— Похоже, ты прав…
— Но надежда есть, — говорит Бен. — Никогда нельзя терять надежду.
Мы оба смотрим на него таким взглядом… как-то он должен называться, но я не подберу слова. Мы смотрим на него так, бутто он говорит на чужом языке, бутто он только что предложил нам полететь на луну или сказал, что все это нам приснилось и на кухне нас ждет гора конфет.
— Какая еще надежда, Бен?
Он качает головой:
— А что, по-вашему, все это время толкало вас вперед? Что привело вас сюда?
— Страх, — отвечает Виола.
— Отчаянье, — добавляю я.
— Нет, — возражает Бен нам обоим. — Нет, нет и нет! Вы добились куда большего, чем многим людям на этой планете удавалось добиться за всю жизнь. Вы храбро преодолевали препятствия, рисковали жизнью и побеждали. Вы обогнали целую армию, справились с безумцем, смертельной болезнью и повидали такое, что остальным и не снилось. Разве без надежды все это возможно?
Мы с Виолой переглядываемся.
— Бен, я тебя понимаю, но…
— Надежда. — Он стискивает мою руку. — Все благодаря надежде. Даже сейчас я смотрю в твои глаза и вижу, что она живет в тебе, живет в вас обоих. — Бен переводит взгляд на Виолу, потом снова на меня. — И в конце этой дороги вас тоже ждет надежда.
— Откуда вам знать? — спрашивает Виола, и мой Шум, как бы мне ни хотелось думать иначе, с ней согласен.
— Наверняка не знаю. Но верю. Это и есть надежда.
— Бен…
— Даже если вы сами не верите, — перебивает меня он, — хотя бы поверьте, что верю я.
— Я бы поверил скорей, если бы ты пошел с нами.
— А он не идет?! — удивленно переспрашивает Виола.
Бен смотрит на нее, открывает рот и опять закрывает.
— Что за правда, Бен? Ты хотел рассказать нам какую-то правду.
Он медленно втягивает носом воздух и так же медленно выдыхает.
— Хорошо, смотрите.
Но тут мы все замечаем, что музыку из Карбонел-даунс начинает перебивать громкий Шум мужчин. Они уже идут по мосту.
И их много.
Наверное, это еще одно назначение музыки: никто не должен слышать, если за ним идут.
— Виола! — зовет доктор Сноу. — Что вы там оба делаете?
Я встаю и смотрю прямо на них. Доктор Сноу идет по мосту, держа за руку маленького Джейкоба. За ним шагают несколько мужчин — очень похожих на него, но куда менее дружелюбных. Они смотрят на нас, и замечают Бена и видят, что мы с Виолой с ним разговариваем.
Их Шум начинает менять цвета, когда до них постепенно доходит, что это значит.
И у некоторых из них ружья.
— Бен? — тихо говорю я.
— Бегите, — едва слышно выдыхает он. — Сейчас же!
— Я тебя не брошу. Однажды бросил, хватит.
— Тодд…
— Слишком поздно, — говорит Виола.
Потомушто они уже рядом, идут прямиком к кустам, где мы… больше не прячемся.
Доктор Сноу подходит первым и окидывает Бена внимательным взглядом:
— Это еще кто?
И Шум у него совсем не благодушный.
35
Закон
— Это Бен, — говорю я, пытаясь своим Шумом заблокировать вопросы, сыплющиеся на нас со всех сторон.
