— Быстро! На борт его!
Трое мужчин легко подняли сеть в вертолет. Это был геликоптер, рассчитанный на двенадцать человек.
Спустя сорок пять минут вертолет приземлился на поляне перед Цадаром. Монах был положен во вместительный гроб. Профессор Салварин приготовил бумаги, чтобы легально отправить гроб самолетом в Неаполь.
Уже на следующий день страшное создание оказалось в лаборатории на операционном столе. Руки и ноги его были крепко прикованы к столу.
Паола Лачеста, доверенное лицо и любовница профессора, ассистировала ему во время операции.
— Сейчас мы определим, обладает ли эта бестия разумом, — заявил профессор.
Паоле Лачесте внезапно стало холодно. Лаборатория с бесконечными рядами стеклянных сосудов, электрических осциллографов, набором блестящих хирургических инструментов напомнила ей декорации к фильму о Франкенштейне. Ко всему прочему еще и это безобразное чудовище на операционном столе.
Черное, высохшее тело лишилось рясы. Оно выглядело без развевающейся одежды как экспонат-вешалка, извлеченный из гробницы египетского фараона. Морщинистая, словно кора старого дерева, кожа обтягивала невесомые ломкие кости.
— Как же… он… может видеть и слышать? — с ужасом спросила Паола.
Профессор передернул плечами.
— Разве я знаю? Это настоящее издевательство над природой. Как в этом хилом полускелете вообще умудрилась удержаться жизнь? Если подумать, что потусторонние силы смогли оживить на Чалдероне и заставить скакать скелеты лошадей, то факт, что подобная бестия видит пустыми глазницами и слышит ушными впадинами, представляется вполне возможным и допустимым. Летучие мыши могут ведь летать в темной комнате, избегая натянутых в ней нитей.
— Летучие мыши производят ультразвуковые волны, которые отражаются от любого препятствия.
— Ультразвук… телепатия… существование надпространства. Меня интересуют только результат и возможность применения его на практике для достижения моих целей. — Профессор сделал паузу. — Так как эти останки были когда-то рыцарем-крестоносцем и монахом, то он должен понимать латынь.
Профессор приставил к шее мумии серебряный нож. Тело вздрогнуло.
— Если ты меня понимаешь и признаешь своим хозяином и повелителем, кивни, — прокричал профессор на латыни.
Ничего не произошло. Тогда профессор слегка кольнул монаха, и усохший череп энергично закивал. Профессор Салварин захохотал.
— Согласен ли ты служить мне и выполнять все мои распоряжения? — продолжил профессор на латыни. — Ты всегда будешь в моей власти независимо от моего физического присутствия. Будешь моим слугой?
И вновь кивнул дьявольский монах.
На лбу профессора выступил пот, но глаза его блестели. Он отвязал новому союзнику правую руку, чтобы предоставить ему некоторую свободу действий. Паола Лачеста занесла над вампиром серебряный клинок, готовая в любой момент поразить его иссушенное веками сердце. Профессор Салварин положил перед пленником дощечку для письма и грифель.
— А теперь последнее испытание, — пробормотал профессор. И произнес вслух: — Напиши свое имя!
Черная костлявая рука взяла грифель и накарябала несколько мелких букв: «Степан».
II
Обустраивание мумии монаха заняло целый день. Сперва профессор вшил ей серебряную капсулу в затылок. Из места надреза не вытекло ни единой капли крови, наркоз тоже не понадобился.
Профессор обтянул тело Степана эластичной серебряной материей, состоящей в основном из асбеста. Профессор создал ее сам.
Что касается этого очередного изобретения Салварина, то новоявленная масса была противоударной и несгораемой, но не служила бронежилетом.
Профессор приклеил на лицо Степана синтетическую маску, вроде человеческого лица, и отступил назад, чтобы полюбоваться своим творением.
— Ну, как он выглядит? — спросил он Лачесту.
— Как настоящий человек, — ответила красотка. — Впечатление портят только мертвые глаза.
— Это дело поправимое, — возразил Салварин. — Степан будет носить темные очки.
Напряженная работа над телом мумии была наконец завершена. Профессор подозвал четверых людей, которые сопроводили Степана в отдельную комнату на первом этаже. Сюда вела единственная стальная дверь, открывающаяся только снаружи. Там они уложили вампира в кровать и ушли.
Профессор остался в комнате один на один с чудовищем. Салварин желал продемонстрировать своему созданию собственную власть и силу. Он положил на столик аналогичную серебряную капсулу и взорвал ее через пульт дистанционного управления. Серебро растеклось по полированной поверхности.
— Это — серебро, — пояснил профессор на латыни. — Подобный контейнер вмонтирован в твою голову, Степан, я могу в течение минуты разрушить твое тело, где бы ты ни находился. Ты в моей власти. Понимаешь?
Степан кивнул. Скорбное рычание донеслось из его горла. Профессор развязал ему руки и ноги, при этом он не отрывал палец от кнопки пуска капсулы.
Освободив вампира, Салварин поднялся к себе наверх, чтобы отдохнуть.
Розанна Шипарелло, горничная профессора, была умственно отсталой. Она ничего не понимала в происходящих на вилле делах. И это было хорошо для нее, ибо иначе она не задержалась бы на этом свете.
Розанна знала, что профессор всю ночь провел в своей лаборатории. А теперь он на заслуженном отдыхе. С ним и Паола Лачеста. У Тино Салварина своя отдельная квартира в городе. Люди, работающие на профессора, удобно расположились в служебных помещениях и роскошном парке. Там даже имелся бассейн.
Розанна Шипарелло наметила на это воскресенье уборку комнат первого этажа. Она проработала все утро под раздирающие душу вопли транзистора, который таскала из одной комнаты в другую. Жужжал пылесос. Розанна вытирала пыль, пылесосила и мыла пол. Профессор и Паола находились на втором этаже и мирно спали.
Вилла была оборудована со всеми надлежащими удобствами. Светлые, приветливые помещения, матовые обои, современная мягкая мебель со столами из толстого стекла. На стенах висели сюрреалистические картины. Черные или белые ковры и дорожки придавали вилле вид шахматной доски. У профессора Салварина был хороший вкус и огромные средства, способствующие его развитию.
Лишь два помещения не вписывались в общий план. Это были почти голые комнатушки с запирающимися железными дверями. Одна из этих комнат оказалась запертой.
Розанна рассердилась. Обычно у горничной по воскресеньям выходной, но сегодня исключение, так как она хотела взять на неделе дополнительный отгул. Розанна спустилась на лифте на кухню и взяла запасной ключ.
Дородная горничная приоткрыла дверь. В комнате было темно. Она втащила за собой пылесос и ведро.
В постели что-то зашевелилось. Розанна насторожилась. К ее неописуемому удивлению в постели оказался мужчина. Его глаза смотрели на одеяло. Профессор не сказал Розанне, что на вилле пленник и что ей запрещено посещать это помещение. Раньше горничная получала подобные приказы и воспринимала их как должное.
Розанна глубоко задумалась. Но раз уж она вбила себе в голову, что помещения первого этажа надо убирать именно сегодня, то остановиться или пропустить внезапно оказавшуюся занятой комнату не представилось ей возможным. Да и вообще, надо спросить незнакомца, не мешает ли ему ее присутствие.
Девушка подошла к кровати и потрясла лежащего в ней за плечо. Он медленно повернул голову. Розанна внезапно испугалась: его глаза были неестественно голубые и какие-то безжизненные, чуть ли не стеклянные.
У незнакомца были черные волосы и нежное, гладкое, без единой морщинки или складочки лицо, напоминавшее маску. Розанна удивилась. Она видела многих представителей мужского пола на вилле профессора: убийц и вымогателей, одетых и раздетых, пьяных и трезвых, но этот сорт парней ей еще ни разу не встречался.
— Вы позволите мне продолжить уборку, или вы хотите еще поспать? — робко спросила она.
Одеяло сползло с обнаженного тела. Розанна непроизвольно оглядела открывшуюся ее взору фигуру. Его половые органы были такого же цвета, как и тело, но выглядели странно скрюченными и усохшими, словно ими давно уже не пользовались. Розанна захихикала. Дородная девушка обладала сильно развитыми формами и плотскими инстинктами, возможно в связи с ее некоторой умственной заторможенностью.
— Вам не мешало бы одеться, мистер, — немного грубо произнесла она.
Мужчина схватил ее и повалил на кровать. Его лицо приблизилось. Розанна слегка сопротивлялась, но больше для приличия, ибо профессор специально не указывал ей на то, что не следует противиться желаниям его гостей.
Вдруг ее глаза расширились от ужаса. Вместо ожидаемого полового акта мужчина оскалился, обнажив черные длинные клыки. Они медленно, но уверенно и неотвратимо приближались к шее Розанны, к тому месту, где едва заметно пульсировала сонная артерия.
