— Ты, свинья! — сказал Харвей. — Тебя вполне устраивало организовать мою смерть на Чалдероне и сыграть перед Стеллой роль утешителя. Никогда не попадайся мне больше на глаза, Салварин, иначе я сверну тебе шею.
Кулак Харвея погрузился в область желудка Салварина. Тот согнулся. Сондра добавил резкий удар в подбородок снизу вверх. Тино полетел навстречу своим спутникам, которые подсуетились и успели подхватить хозяина под руки.
— Берите его и проваливайте, — проворчал Харвей Сондра.
— Ты за это дорого заплатишь, — пообещал Тино Салварин, когда отдышался.
Кровь текла из уголка его рта. Один из телохранителей полез в карман белого пиджака, но Тино махнул ему рукой, мол, не надо. Он еще плохо держался на ногах. Телохранители были вынуждены поддерживать своего босса.
Харвей Сондра зло посмотрел им вслед.
— Проклятый подонок, — выругался он, — я же мог прикончить его на месте.
На террасу вышел метрдотель в белой форменной куртке и спросил Харвея, что произошло. Харвей объяснил, что он повздорил со старым знакомым, ничего особенного.
— Вы лучше не связывайтесь с этим человеком, — посоветовал толстый сердобольный итальянец. — Он сын профессора Салварина. А профессор — один из могущественнейших мафиози в Италии. У него длинные руки, он жесток и мстителен.
Настроение было испорчено, и Харвей Сондра со Стеллой Кантон отправились на лифте на третий этаж. Южное солнце покрыло их тела шоколадным загаром. Седые волосы Харвея резко контрастировали с загорелым лицом.
Молодой человек обнял Стеллу, как только за ним закрылась дверь двухместного номера. Их губы слились в страстном поцелуе. Харвей отнес девушку на кровать, осторожно снял с нее бикини и начал целовать незагорелые места. Стелла, как всегда, горячо откликнулась на его ласки и бурно отдалась своему любимому.
— Я хорошо понимаю Салварина, потерявшего из-за тебя голову, — задумчиво произнес Харвей, когда они лежали на кровати.
Он нежно провел рукой по контурам ее крепкой молодой груди. Солнечный свет проникал сквозь жалюзи, окрашивая тело Стеллы темными и светлыми полосами.
Вечером Харвей и Стелла отправились в город. Они решили поужинать в ресторане, а потом пойти в оперу на гастроли известного тенора Страни. Было очень трудно достать билеты, темпераментные итальянцы буквально разгромили билетную кассу.
На Стелле Кантон было белое платье с глубоким вырезом, подчеркивающим ее загорелую грудь.
— Когда я смотрю на тебя в этом платье, мне хочется провести весь этот вечер в кровати, — сказал Харвей Стелле, когда они входили в лифт.
Девушка улыбнулась и шутливо погрозила ему пальцем. Седой портье окликнул счастливую парочку.
— Для вас и для сеньоры поступила посылка.
Он протянул Харвею Сондре длинную картонную коробку с прозрачной крышкой. В ней лежали красная роза и черная орхидея. К ним прилагалась карточка:
«С наилучшими пожеланиями. Тино».
Больше там ничего не было.
На лбу Харвея пролегла глубокая морщина. Красная роза как символ любви — Стелле, а орхидея — для него. Этот символ легко разгадать: Тино желает ему смерти.
Харвей Сондра выбросил коробку в ближайшую урну и тихо выругался. Стелла ожидала его у стеклянных дверей.
— Что это было? — поинтересовалась она.
— Цветы для тебя. От Салварина.
Харвей Сондра не упомянул, что это были за цветы. Он попросил вызвать такси.
— К Риччио, — сказал Харвей Сондра шоферу через пять минут.
Сеньор Риччио был хозяином самого фешенебельного ресторана в Неаполе.
Харвей Сондра удобно откинулся на сиденье. Он провел предоставленный ему отпуск на редкость приятно и теперь серьезно задумался, стоит ли ему расставаться со Стеллой. Но ее мнение ему было пока еще неизвестно, Харвей как-то все еще не решался спросить. Стоит ли сделать это сегодня?
Голос Стеллы вывел его из раздумий.
— Это дорога не к ресторану «У Риччио».
Шофер такси нажал на кнопку. Между задним и передним сиденьями — стена из пуленепробиваемого органического стекла. В машине распространился едкий запах. Отделенный перегородкой шофер невозмутимо продолжал управлять машиной. Харвей Сондра попытался открыть дверь, но у дверей не оказалось ручек. Тогда Харвей попробовал выбить стекла, опять же безуспешно. Газ начал оказывать свое действие: Харвей Сондра и Стелла Кантон беззвучно упали на сиденье и потеряли сознание.
Такси выехало из города. Водитель остановился перед красивыми коваными воротами богатой виллы. Он просигналил три раза коротко и дважды длинным гудком. Ворота открылись. Такси скользнуло по асфальту и остановилось у дверей особняка.
Мужчины, вышедшие из дома, вынули два бесчувственных тела из машины.
Профессор Салварин и его сын Тино внимательно наблюдали эту сцену из окна.
— Женщина принадлежит мне, — сказал Тино, — а что будет с мужчиной, этим проклятым Сондрой?
Он осторожно потрогал распухший подбородок.
— Это уже моя забота, — ответил профессор. — Я продолжу свои эксперименты, мне нужна еще одна жертва для Степана.
IV
Бенито Молента отмечал свою победу над профессором Салварином. Его элегантная яхта рассекала воды близ Капри. Бенито знал, что находится в зоне влияния профессора, но нисколько не боялся.
Это был высокий породистый мужчина пятидесяти лет. Он сидел на палубе, обнимая левой рукой блондинку, а правой — брюнетку. На девушках красовались только узенькие полоски нижних частей купальников. Они прилично выпили виски и шампанского и призывно смеялись, когда Молента шептал им на ухо откровенно тупые пошлости.
— Ты? Да нас обеих? — воскликнула блондинка. — Тебе это не по силам.
— Я способен на большее, — распалился Молента.
На нем были белые плавки и капитанская фуражка, во рту торчала неизменная сигара «Ди Нобили». Кроме него и девушек на борту люксус-яхты «Милано» находилось еще около дюжины гостей. Гости веселились так же необузданно, как и пригласившие их хозяева. Экипаж яхты тоже не отрывался от общества.
Молента поднял свой бокал и обратился в сторону берега.
— За здоровье профессора и за кольцо наркобизнеса, организованное с его помощью, — воскликнул он. — Калабрия у меня в руках, теперь дело за Кампанией.
Молента опустошил стакан одним глотком. Ледяное шампанское несколько отрезвило его. Из стереоустановок орала музыка, парочки были предоставлены самим себе и ничуть не жалели об этом.
Один из молодых людей, сын адвоката Моленты, перепрыгнул через борт и погрузился в прозрачную воду.
Многие последовали его примеру. Весело и беззаботно плескались они в теплом море, обдавая друг друга мириадами брызг. Женщины весело визжали.
Бенито Молента облокотился на борт яхты. Голубое небо и залитое солнцем море, прекрасная яхта, изысканная еда и напитки, женщины, друзья, почетные гости — все это было в его распоряжении, стоило только протянуть руку. Ему нравилось вести такой образ жизни.
Между пловцами появилась еще одна голова. Незнакомый мужчина мощными гребками приближался к веревочному трапу. Он поднялся на борт с ластами на ногах, держа в руках гарпун.
Откуда появился этот странный субъект? До самого горизонта на море не было видно ни одного судна или просто моторной лодки. До пляжа семь километров. Ни один человек не может преодолеть подобное расстояние без акваланга.
Мужчина легко перепрыгнул через борт. На его гладком, безволосом теле застыли капельки воды. Бенито Молента внимательно пригляделся к нему. Он никогда не видел этого человека.
— Альдо! — крикнул мафиози. — Франческо! Идите сюда и прихватите оружие!
Из рубки вышли два здоровяка в светлых брюках и рубашках. В руках они держали тяжелые ружья крупного калибра. Дойдя до своего босса, парни замерли с ружьями наизготовку.
Прищурив глаза, Бенито Молента в упор рассматривал незнакомца с гарпуном. Ему почему-то стало не по себе, уж больно жутко выглядело гладкое, неподвижное лицо незнакомца. И эти глаза, какие-то неживые, незрячие. Незваный гость медленно приближался. Черные ласты шлепали по палубе.
Новоприбывший привлек внимание остальных гостей. Из микрофонов однако по-прежнему доносилась громкая музыка.
— Бенито, что случилось? Что нужно этому парню? — спросила брюнетка с большой красивой грудью, одна из фавориток Моленты.
В Палермо она была звездой принадлежавшего мафиози ночного кабаре.
— Остановитесь, — приказал Бенито Молента чужаку с неподвижными глазами. — Я не люблю повторять дважды.
Мужчина приближался, словно и не слышал приказа.
— Стреляйте, — равнодушно и монотонно произнес он, не прекращая движения.
