– Здравствуй, Света! – попытался улыбнуться.
Она поцеловала меня в щеку. Я даже растерялся на мгновение – никогда не помнил за ней такой нежности.
– Поздравляю с восемнадцатилетием, – пошутил, взяв себя в руки.
– Ой, да брось ты! Тридцать пять – вот мой возраст. И никуда от него не денешься.
– Я без подарка, извини, – развел я руками. – Просто не придумал, что тебе можно подарить.
– Да какие подарки, Егор! Молодец, что сам пришел! Проходи в зал.
– Проходи, – кивнул и Кирилл.
Взяв под руку, он повел меня в зал.
– У меня к тебе серьезный разговор, – сказал он по дороге. – И пригласили мы тебя не просто так.
Я напрягся.
– Я очень много думаю о тебе, – продолжал он. – И знаешь… Мне не нравится, что мы так отдалились.
Стол, накрытый посередине зала, ломился от яств.
– Это не по-семейному. Не по-братски. Да и живешь ты как-то… Плотником работаешь, не женат… Это все связано, кто сейчас за плотника замуж выйдет?
Разговор этот мне не нравился.
– Так дальше нельзя, поверь мне. Никто сейчас так не живет, как ты. Я вообще не представляю, как на твою зарплату можно жить.
– Да я в общем-то не жалуюсь. Мне хватает.
– Вот – мне хватает. Что за крохоборская философия! Разве можно с такими взглядами чего-то добиться в жизни?!
– А что – нужно?
– Конечно, нужно! Конечно!
Я уже жалел, что пришел.
– Короче, Егор! Я хочу помочь тебе! Устроить тебя на приличную работу.
– Знаю я твои приличные работы…
– Работа действительно приличная, можешь мне верить. Заместителем директора по учету. Перспектива есть. Поработаешь, пооботрешься – очень возможно, что выше пойдешь.
– Спасибо, – ответил я. – Но стоит ли? Я вполне доволен своей жизнью.
– Возражения не принимаются. Гости разойдутся, мы с тобой подробнее побеседуем.
Гости постепенно съезжались. Всего набралось человек тридцать. Поздравляли Светлану. Кто дарил перстень с бриллиантом, кто – соболиную шубу. Самым дешевым подарком оказалась видеокамера. Я сидел в уголке и чувствовал себя уличной дворняжкой. «Уж выпить бы, что ли», – думал.
Наконец всех пригласили к столу. Стол был шведским, и у них все это называлось фуршетом. Есть стоя оказалось очень непросто. Я ни с кем не разговаривал и ощущал большую скованность. Лишь после пары рюмок почувствовал себя лучше и стал взирать на это сборище более снисходительно.
Вечеринка была до ужаса скучной. Все не спеша прохаживались по залу и вели какие-то бестолковые разговоры. О музыке, о театре, о кино. Кто-то пытался шутить – до такой степени не смешно, что просто неловко делалось. Ему, однако, улыбались.
– Вчера весь день смеялся, – сказал я стоявшей рядом даме, решив поучаствовать в разговоре.
– Смеялись? – отозвалась она. – Над чем же?
– Вспомнил фамилию одну. Сейфуль-Мулюков. Помните, был на центральном телевидении такой журналист-международник?
На меня обратили взор и другие гости.
– Нет, не помню, – улыбнулась она.
– Ну как же, Фарид Сейфуль-Мулюков. «Международную панораму» вел, «9-ю Студию».
– Не помню.
– Ну, их целая кодла была. Сейфуль-Мулюков, Бовин, еще кто-то. Я к чему это – смешная фамилия очень. И вспомнил ее неожиданно так. Хоба на – Сейфуль-Мулюков! Долго смеялся.
– Как-как вы говорите? – обратился ко мне какой-то мужчина.
– Сейфуль-Мулюков.
– Араб какой-то?
– Может, и араб, я не знаю. Политический обозреватель.
– В какие это годы?
– Семидесятые – восьмидесятые.
Мужчина задумался.
– Нет. Что-то не припоминаю.
– А вы с какого года?
– С шестьдесят второго.
– Ну как же, должны помнить! Я моложе, и то помню.
Никто из гостей Сейфуль-Мулюкова не помнил.
«Ну, блин, тупые! – думал я. – Что за интеллект у вас, если вы Сейфуль-Мулюкова не помните?!»
– Советские времена еще были, – продолжал я объяснять. – Холодная война. Вот он все про гонку вооружений рассказывал, про обстановку на Ближнем Востоке.
– Советские времена? – удивилась какая-то женщина. – Это что за времена такие?
Я юмора не понял.
– Ну как какие, – развел руками. – Времена Советского Союза.
– Советского Союза? – переспросили меня. – Это промышленная компания какая-то?
Я вглядывался в лица гостей.
«Сволочи! – дошло до меня наконец. – Меня разыгрывают! Неужели думают, что я поведусь на такую тупость?»
– Союз Советских Социалистических Республик! – гордо и оскорбленно произнес я. – Страна, в которой вы родились и выросли.
Гости смотрели на меня недоуменно. Особенно брат с женой.
– Но мы родились и выросли в Великой России, – серьезно ответил мне кто-то.
Я начинал злиться.
– Я понимаю, – сказал, – что в своей жажде наживы вы готовы отвергнуть все святое и ценное, что есть в нашей жизни. Но отрицать историю… Это уже что-то из ряда вон выходящее.
Кирилл, побледневший и смущенный, делал мне какие-то знаки. Я не реагировал.
– Егор! – позвал он меня наконец. – Пойдем, обсудим кое-что.
– Кирилл! – крикнул я ему. – Киря! Ну хоть ты-то не прячься за идиотской маской. Я не знаю, может, у вас так принято – разыгрывать пролетариев, но шутка ваша – неумная.
– Егор, – голос брата стал жестче. – Подойди ко мне, пожалуйста.
– Может, и ты скажешь, – кричал я ему, – что Советского Союза не было?!
– Ни про какой Советский Союз я не знаю, – раздраженно ответил он, подходя ко мне. Схватив за руку, попытался вывести меня из зала.
Я завелся.
– Гады! – крикнул я, швыряя рюмку об пол. – Сволочи зажравшиеся! Сталина на вас нет! Ленина! Дзержинского! Они бы сгноили вас живьем. Вы ненавидите меня за то, что я беден. За то, что не швыряюсь «капустой». Но я выше вас, потому что честнее! И победа, в конце концов, будет за нами!
Подбежавшие охранники вывели меня из зала. Брат бормотал что-то, но я его не слушал. Торжественно плюнув ему под ноги, я оставил этот очаг разврата и лжи.
Весь следующий день не мог успокоиться. Сидел в своей плотницкой каморке и возмущался.
– Ренегаты! Предатели! Готовы отказаться от всего святого, растоптать свое прошлое – лишь бы получать наживу. Как велика их ненависть к рабочему классу! Как далеки они от трудового народа!
Работы почти не было. За весь день заказали всего два гроба.
Вечером ко мне заглянул хозяин.
– Как дела? – осмотрел он каморку.
– Нормально, – отозвался я.
– Сколько заказов сегодня?
– Два.
– Всего два?
– Да.
– Плохо, плохо. Ты сделал?
– Да, вон стоят.
Хозяин похлопал по стоявшим у стены гробам. Придраться было не к чему.
– Ну ладно, – сказал он. – Рекламку надо дать. Подзабыли, наверно, про эту точку. Не может же быть, чтобы меньше умирали.
– Степан Валерьянович! – обратился я к нему, когда он уже собирался уйти.
– Что? – обернулся он на пороге.
– Я у вас спросить кое-что хотел…
– Оклад не повысится, мы уже говорили на эту тему.
– Да я не об этом…
– А о чем?
– Вы случайно не помните, ведущий был такой на телевидении – Сейфуль-Мулюков. «Международную панораму» вел, «9-ю Студию»…
– Это викторины какие-то?
– Да нет. Общественно-политические передачи.
– Нет, не помню.
– Ну, при советской власти еще…
– При какой власти?
Я осекся.
– Советский Союз вы ведь не забыли?.. – добавил тихо.
Степан Валерьянович нахмурил лоб.
– Советский Союз… – произнес он задумчиво. – Чё-то слышал. Но точно не помню.
Я был в большом недоумении. Хозяин разыгрывать меня не мог – у него отсутствовало чувство юмора.
– А к чему это тебе? – спросил он.
– Да так. Поспорил тут…
– Ну и кто выиграл?
– Пока проигрываю я.
– Ха! – хмыкнул он. – На тебя похоже.
В течение нескольких дней я осторожно расспрашивал клиентов про Советский Союз. Никто про такую страну не помнил.
Я пребывал в абсолютном отчаянии. За всю мою жизнь со мной не происходило ничего подобного. Окружающая действительность, такая близкая и понятная, вдруг ощетинилась иглами и в одночасье изменила свою сущность.
С получки я напился.
Покачиваясь, шел по улице. На обочине дороги сидел старик, просил милостыню.
– Отец! – подошел я к нему. – Я тебе червонец дам, мне не жалко. Только ответь мне честно на один вопрос. Ответишь?
– Отвечу, если смогу, – прошамкал он беззубым ртом.
– Ведь ты помнишь Советский Союз, батя?! Скажи, помнишь? Ты не можешь не помнить его.
Старик нервно огляделся по сторонам.
– Тссс!!! – прижал он палец к губам. – Заткнись, дурак! Хочешь, чтоб тебя забрали?
– Забрали?! – недоумевал я. – Куда?
К нам подошли какие-то люди в кашемировых пальто.
– Вы интересовались Советским Союзом? – спросил меня один из них.
– Да! – кивнул я.
– Я его не знаю! – махал руками старик. – Первый раз вижу!
– Не пройдете с нами? – взяли они меня за бока. – Мы многое объясним вам про Советский Союз.
По их лицам было ясно, что отказываться нельзя.
