я заказывал его специально, товар в наших широтах не шибко известный. Мне ещё и кофе везут, но когда оно будет и сколько выйдет не очень понятно.
— Ну да, так же, как и напиток, — показала она на кружку в своей руке. — Чтобы всё это покупать, нужно уже распробовать и привыкнуть. А уж если окажется, что всё это ты специально заказывал…
Она усмехнулась и гордо вскинула нос кверху, явно довольная собственной проницательностью. Я же потёр затылок и тяжело вздохнул. Хорошо, что я живу один, и гостей у меня особо не бывает. А тут, будем честными, решил выпендриться перед местной аристократкой, да и просто красивой девочкой, доказать, что и мы не лаптем щи хлебаем. Ох уж эти понты…
Впрочем, что отвечать, я уже давно продумал:
— У товарища старшего попробовал, у меня тут рядом сын графа раньше жил в соседнем доме. А сам я до недавнего времени был местным дурачком, пока не получил по голове и не поймал заражение скверной. Так что нет, попытка проследить моё благородное происхождение никуда не приведёт.
Она сдулась, но бросив взгляд на полки, просияла и воскликнула:
— А книги? Зачем тебе столько книг?
— Мне велели тренировать разум, чтобы не было отката обратно к состоянию дурачка, когда я выведу заразу из тела. А там и привык, — пожал плечами и, усмехнувшись, добавил: — Так что никакой истории о «благородном юноше, оказавшемся охотником в силу трагичной истории» ты не услышишь.
Она фыркнула и, скрывая смущение от ошибки, сделала глоток чая, а затем, прислушавшись к своим ощущениям, вынесла вердикт:
— Вкусно.
— Старался.
— Скажи, а что у тебя за дела такие, что ты готов даже отказаться от тысячи золотых? — полюбопытствовала аристократка, макая баранку в чай.
— Видишь это вот? — я ткнул пальцем в начавшие чернеть вены на тыльной стороне ладони. — Мне нужно выполнить одну работу для старика, к которому рыжий приехал. А потом алхимик поможет с избавлением от скверны и откатом.
— На островах тоже есть лекари…
— Может быть, — согласился я. — Магистр Ингельвин один из самых опытных специалистов в мире, к тому же, знающий всю мою историю.
Она пожевала губу, но, так и не найдя, что возразить спросила другое:
— А сама работа в чём состоит?
— Провести его и Мартина на несколько дневных переходов в глубину леса, — не стал скрывать я.
— А почему с тех пор, как я тебя не видела, ты стал выглядеть так? — кивнула она на мою руку.
— Пробиваю тропу, создаю лагеря для ночёвки. В том числе и в тех местах, где концентрация заразы максимально велика.
— Они не боятся с тобой идти? Ты же… — она вздрогнула и поёжилась, явно вспомнив мой последний срыв.
— Наверное, боятся. Но так далеко их никто не доведёт.
Что, кстати, правда. Со мной не всякий зверь будет связываться, а чутьё скверны таково, что большинство ловушек могу обходить не глядя. Не говоря уже о том, что в возможном бою я буду значительно сильнее чем, несколько обычных людей. Правда, с некоторых пор меня всё это радовать перестало.
— Ладно, допивай, пойду посмотрю, что наверху, — махнул рукой и, выйдя в сени, поднялся в мансарду.
Тут было пыльно, стояли одинокие нары у стены, старый сундук, и в маленькое окошко бил узкий луч света. Хлама тут не было, всё, что было, я давно перебрал и выкинул. Зимой тут немного прохладно, печной трубы явно не хватает для полноценного отопления. Но внизу есть жаровня с углями, в этом мягком климате подобного хватает.
Сходив к колодцу, я принёс воды, взял в руки тряпку и начал вытирать пыль. Не потому, что так уж хотел угодить девочке, которая внизу начала шуметь сапогами, а потом, предупредив, что ушла в трактир, исчезла. А скорее просто потому, что так положено, пока она гостья, а не постоялец. Протёр, принёс набитый свежей соломой тюфяк, одеяло и подушку.
Закончив, выпрямился и, довольно потерев ладони, оглядел свои труды. Будем считать это извинением за тот случай на дороге. А там пусть сама следит за порядком и чистотой, будет весело всучить ей тряпку в следующий раз со словами: «Работай, графиня!».
Улыбнувшись этой мысли, я, наконец, принял душ и расслабленно вытянулся на кровати. Завтра надо будет сходить к магистру, вывести его практиканта в лес хотя бы на пару часов, показать опасности. Да и заняться оценкой драгоценностей не помешает.
Я и сам не заметил, как задремал. Всё же пробежал сегодня в полном доспехе больше сотни километров. Снился как всегда лес. Тяжёлое дыхание, мелькающие лапы, страх. Но в итоге сильный удар в спину, треск костей и адская боль.
Дёрнувшись, я проснулся, чувствуя, как исчезают фантомные ощущения и, смахнув испарину со лба, прошептал:
— Это что-то новенькое. Раньше болью меня не соблазняли.
Встал с кровати и вышел во двор, слыша, как наверху раздались шаги, и на лестнице появилась Элеонора. Удивительно, но я умудрился проспать её возвращение. Плохо, в лесу могут быть проблемы с таким крепким сном.
— Ты кричал, — негромко произнесла девушка.
Я пожал плечами и, зевнув, произнёс:
— Не обращай внимания. Пока не начал бегать по деревне с топором в руках — всё нормально.
Глава 17
Копьё жалило, крутилось, разрывая воздух. Воображаемые противники атаковали и парировали. Я же ровно дышал, постепенно взвинчивая скорость. Ещё быстрее. И финальный укол на выдохе.
От выхода из дома на задний двор, где стояла Элеонора, раздались аплодисменты. Поставив тренировочное копьё в стойку, я повернулся к девушке и вопросительно поднял бровь.
— Красиво! Когда ты дрался с гвардейцами, рассмотреть ничего не успела. Но сейчас начинаю понимать, почему ты победил.
Я почесал шрамы на груди и ничего не ответил. Рубцы, конечно, потихоньку сходят, чего, насколько я знаю, быть не должно, но до сих пор выглядят жутко. Ей впрочем, хватило даже такого намёка, чтобы замолкнуть и отвести глаза.
Подойдя к колодцу, намотал ворот и, достав ведро, жадно сделал несколько глотков, после чего опрокинул себе на голову. Встряхнув мокрыми волосами, смерил взглядом солнце и отправился на ледник за продуктами.
Солнышко, аромат шашлыка, красивая девочка. Что может быть лучше? Правда, она вытащила из стойки одну из моих тренировочных оглобель, изображающих меч, и, широко размахнувшись, неуклюже попробовала ей взмахнуть несколько раз.
— Тебя не тренировали. И это отлично, — прокомментировал её старания я.
— Папа всегда считал, что, если меня учить, то я получу ложную уверенность. А значит, однажды, вместо того, чтобы бежать, начну сражаться и погибну, — с возмущением произнесла она, убирая деревяшку обратно в стойку.
— Умный человек твой
