поражение неизбежно, взревел:
— Будь ты проклят, Вильгельм! Бездушная мразь! Пусть я умру — но я выну из тебя душу и унесу её с собой!
После этих слов он выпустил в сторону Вильгельма поток зелёного пламени колоссальной мощи. Ни Вильгельм не успел от него уклониться, ни остальные — подстраховать его. Мельком Хим даже удивился — как паук смог провести столь мощную атаку, ведь у него почти не осталось сил. Однако потом он понял… после того, как поток зелёного пламени пропал, паук рухнул на землю и больше не шевелился. Он сам себя убил этой атакой.
Однако беда была в том, что этой же атакой он убил и Вильгельма. Гном лежал на спине, совершенно неподвижный, но определённо мёртвый. И — можно было не сомневаться — пламя хаоса было одной из тех вещей, что могут убивать навсегда.
— Проклятье! — прорычал Махиас, бросаясь к гному и приподнимая его, — я так и знал, что он отбросит здесь копыта! И что мы скажем клану Чёрный Ветер⁈
— Не сокрушайся, не всё потеряно, — хладнокровно ответил Эргенаш, тоже подходя к Вильгельму, — Хим, тащи сюда своего хозяина. Мы победили, так что, думаю, уже можно.
Хим, не мешкая ни секунды, выстрелил в паутину, которая держала Сарефа, струёй пламени, после чего бережно поймал хозяина. Сареф, вынужденный бездействовать всю битву, наконец-то получил возможность двигаться. Однако разминать затёкшие мышцы времени не было. Стремительным шагом подойдя к Вильгельму, он вызвал Системное окно и выбрал третью способность:
Власть Жизни!
Как и всегда, он ощутил после этого дикий упадок сил и опустился на землю. Но при этом, к своему удивлению, он почувствовал, как на его руке запульсировал Гилеан. Перчатка словно бы оценила благородство своего хозяина и теперь немного ускоряла восстановление его сил.
Сам же Вилли внезапно очнулся и задышал с такой скоростью, словно его несколько минут продержали под водой, и только теперь милосердно позволили вдохнуть воздуха.
— Святые камни! — прошептал Вильгельм, приложив обе руки к своему сердцу, и словно сам себе не верил, чувствуя его стук, — я жив. Я жив… Святая система, какое же это счастье… жить, жить, жить…
По его глазам обильно заструились слёзы. Все прочие отвернулись, позволяя Вильгельму прийти в себя. Махиас же подошёл к Сарефу и присел около него.
— Ты не говорил, что умеешь делать вот так, — тихо сказал он ему.
— Да как-то повода не было, — пожал плечами Сареф.
— То есть ты можешь просто так взять и вернуть кого-то к жизни?
— В течение восьмидесяти секунд, — ответил Сареф, — кого-то одного. И это полностью съедает мой запас сил и выключает из боя на некоторое время. Так что… как возможность отыграть назад одну ошибку — да, на это меня хватит. Но если нас всех в бою размотают монстры — то даже это не поможет.
Внезапно Сареф посмотрел на Махиаса совершенно новым взглядом. Да, у них определённо завязались отношения, которые можно было назвать если не дружескими, то в какой-то степени приятельскими. Однако не стоило забывать, что Махиас остаётся членом клана Айон. А это значит, что если от Ильмарриона последует прямой приказ — Махиас будет вынужден ему подчиниться.
— Я надеюсь, ты не станешь утруждать своего главу этой информацией? — осторожно спросил Сареф.
— Не стану, — улыбнулся Махиас, — Ильмаррион и так знает слишком много, и я не думаю, что стоит перегружать его мозги этой информацией. Однако вынужден сообщить тебе неприятную новость, Сареф. Скорее всего, Ильмаррион и так что-то такое подозревает. Я застал его шесть лет назад, когда Иналай вернулся из клана Джеминид, где, как я теперь понимаю, тогда праздновали твоё 15-летие. И тогда Иналай сказал: « Отлично. Если произошёл первый прорыв — значит, рано или поздно за ним последуют и другие». Тогда я не понял, о чём он говорил. А теперь… теперь, кажется, понимаю…
Тем временем Вильгельм, наконец, нашёл в себе силы подняться на ноги. И, проковыляв несколько шагов к трупу паука, он рухнул перед ним на колени и зарыдал ещё горше.
— Прости меня, Тарнум… прости меня… я умоляю Систему, чтобы она даровала тебе покой… прости меня… умоляю, если бы я только знал… если бы я хоть на секунду ощутил это, я бы никогда…
Эти причитания продолжались ещё три минуты. Наконец, когда стало ясно, что Вильгельм готов истязать себя бесконечно, Сареф подошёл к гному и положил ему руку на плечо…
— Вильгельм… мы можем прекратить поход, если вам так плохо. Мы можем вернуться сюда в другой раз. Если вы…
— Нет, Сареф, нет, — Вильгельм внезапно вскочил и, повернувшись к Сарефу, обнял его с такой силой, что у него глаза на лоб полезли, — ты не представляешь, что со мной сейчас случилось! Он убил меня… он, как и сказал, вытащил мою душу и позволил ей соприкоснуться со своей. И я почувствовал, какие страдания он ощущал все эти двадцать лет! А потом ты вернул меня к жизни… ты дал мне шанс всё исправить! Нет… мы продолжим. Мы продолжим! Я не могу отступить сейчас!
— Хорошо, хорошо, — Сареф осторожно похлопал его по плечу, — но… может быть, вы расскажете, что случилось? Кто это был?
— Да, — всхлипнул Вилли, — наверное, стоит рассказать сейчас. Пусть это будет мне уроком.
Он сел и, с минуту отдышавшись, начал говорить:
— 20 лет назад мне впервые было дозволено идти в поход в качестве куратора. В это же время у моего клана была острая нехватка артефактов, и потому на мой поход возлагались особые надежды.
Но нам страшно не везло. Казалось бы, подземелье пятого уровня — а толковой добычи не было. Вообще! Когда мы добрались до пещеры, за которой нам предстояла схватка с Кладбищенским Чемпионом — то едва набрали кусков золота и драгоценных камней на 150 золотых. То есть столько, сколько бы заплатили в казну клана обычные ходоки, решившись идти в этот поход. Мы разбили лагерь. Я дежурил последние 2 часа. Все остальные спали. И в этот момент… появился он.
— Кто — он? — непонимающе спросил Хим. В ответ на этот вопрос лицо Вильгельма исказила страшная злоба.
— Мёртвый Король воров, — глухо прошипел он, — скрутил меня меньше, чем за секунду. Думал, после этого он убьёт и меня, и всю нашу группу. Но вместо этого он… сделал мне предложение, которое на тот момент мне показалось самым лучшим на свете. Он предложил мне… Золотой Пункт Развития…
— Что это? — Сареф переглянулся с остальными, и, судя по всему, даже Махиас не знал, что делал этот Пункт.
— Этот Пункт Развития увеличивает силу моего Убеждения во время подкупа на 50%, — ответил Вильгельм, — таким образом, деньги мне открывали бы абсолютно любые двери. При этом мне не надо было торговаться до потери пульса. Достаточно было предложить хотя бы один лишний золотой — и жертва беспрекословно подчиняется моей воле. Если же по всем правилам подкупа я получал отказ — как было с тобой, когда ты отказался продавать мне свой арбалет — то я получал прибавку к Силе Воли в 0,5. Навсегда.
— Ничего себе, — с восхищением выдохнул Сареф, — да вы за это время, наверное, под сотню Силы Воли накопили!
— Да если бы, — усмехнулся Вилли, — на самом деле это довольно коварный бонус. Потому что зачастую, даже если моим… ммм… партнёрам хватало Силы Воли, чтобы противостоять мне… обычно они всё равно позволяли себя убедить. Потому что деньги любят все. Так что… за 20 лет, наверное, только раз десять я получал отказ, подобный твоему.
— И взамен на это вы пообещали ему одного из своих друзей? — понимающе уточнил Сареф.
— Почти, — кивнул Вилли, — Король воров обещал, что наш поход пройдёт успешно. Мы получим с Кладбищенского Чемпиона обычную добычу. И на обратной дороге… если вдруг так случится, что один из моих друзей отстанет… мы не станем его ждать. Это, наверное, больше всего меня и подкупило. Если бы Король воров ткнул в кого-то конкретного — я бы, возможно, отказался… Не смог бы просто вынести приговор… А так… я даже не знал, кто именно ему достанется… и было проще простого уверить себя в том, что мы выйдем оттуда все. Но… конечно, всё это было глупыми надеждами. Когда мы возвращались обратно — трое других спутников ушли на разведку. Я остался собирать лагерь, а Тарнум отошёл до ветру. И в тот же момент случился обвал,
