– Оба-на! – На чертеже самая что ни на есть планка Пикатинни. Я, значит, думаю, мозг ломаю, как подтолкнуть людей к этой идее, а тут мой родной брат легко, от руки, делает ее набросок и гордо преподносит всем на суд. Стоп! А почему я был уверен, что мои товарищи ограничены в знаниях ровно так же, как и я? Может, я не могу выдать чего-то, но это «что-то» могут расписать мои друзья, и брат в том числе? – Это… интересно. – А сам не на чертеж смотрю, а на довольного своим достижением брата.
– Сергей, объясните, что это. На рисунке не все понятно. – Гэтри, всем своим нутром ощутивший причастность к чему-то очень интересному с точки зрения конструкторской мысли, старался говорить с наименьшей эмоциональностью. Но голос выдавал инженера, и все члены совещания перевели взгляды с чертежа на Арсентьева.
– Это набросок рельсового кронштейна для крепления к оружию различных деталей. К примеру, возьмем ППШ и прикрутим под ствол, на кожух, вот эту планку… – И понеслось!
Сергей говорил долго. Слова подбирал правильные, терминами сыпал, где надо, внимание на важных деталях заострял – в общем, покорял слушателей. Замутить в начале сороковых годов планку Пикатинни, вернее, планку Арсентьева, – это нехило. Маниакальная любовь всех оружейников нашего мира обвешивать любимые стреляюще-убивающие игрушки различными «апгрейдами» лично мне казалась глупостью. Да, установить хороший прицел, тактическую рукоятку, подствольник или фонарик на удобную планку – это хорошо и иногда полезно.
Но зачем обвешивать всю винтовку десятком ненужных, хрупких и при этом дико дорогих приблуд? Лазерный целеуказатель, инфракрасный целеуказатель, у которого луч различим лишь с помощью прибора ночного видения, гибридный прицел, дальномер, еще кучу «нужностей» и полкило батареек в прикладе ко всему этому бреду!
Сейчас же – начинаю понимать суть проблемы. Появление всех этих вещей продиктовано необходимостью каждому солдату в той или иной ситуации иметь необходимый модуль под рукой. Кому-то фонарика не хватает, дабы в темный подвал спуститься, кому-то тактической рукоятки, чтобы удобнее оружие было держать, кому-то прицела для точной и быстрой стрельбы… А вот уже идиоты хватают и навешивают на ствол все и сразу!..
– …Я берусь помочь тебе, Сергей. – За нахлынувшей волной размышлений мимо моих ушей прошла часть беседы. – Идея твоя очень интересная.
– Спасибо, Томас, я буду очень признателен, – серьезно отвечает на предложение Гэтри брат.
– Вот и чудно! Предложения, пожелания, критика – есть? – В ответ тишина. – Тогда, раз главный вопрос заседания нашел свой ответ, прошу считать сегодняшнее заседание закрытым…
На выходе из столовой перехватив брата, я тихо поинтересовался:
– Что еще, кроме планки, ты сможешь подробно описать? – В лоб, без задержек.
– Не знаю, – опешил от резкого наезда Серый. – Честно – не знаю. «Калаш» точно не смогу нарисовать. Пробовал уже. И остальные тоже не смогут. Пробовали уже.
– М-да… Слушай, а как ты смог планку нарисовать? Или ты не думал о ней прежде?
– Нет, но вчера Гэтри мне плешь проел своими восхищенными речами. Его поразила гениальность и простота крепления оптического прицела к штурмгеверу. Там крепление очень похоже на «ласточкин хвост», ну как на «калашах».
– Знаю я, как «ласточкин хвост» выглядит, – отмахнулся я, напоминая о центральной теме разговора. – Это не столь важно.
– Тут все важно, как мне кажется. – Брат серьезно парировал мой наезд. – Так вот, возвращаясь к теме… Сами прицелы к СтГ – быстросъемные, на защелках. Именно на это и упирал Гэтри. Все состоящие на вооружении армий СССР и США образцы оптических прицелов крепятся на винтах. А ему захотелось протолкнуть идею унификации прицелов и устройств их крепления, по крайней мере, на всех армейских образцах винтовок и пулеметов.
– И ты вчера замыслил преподнести миру планку Пикатинни? Вернее, планку Арсентьева.
– Да ну тебя, я что, похож на ученого или знатного конструктора, чтобы моим именем возможно революционную вещь называть? – Вроде и скромненько уклонился, а вроде и подчеркнул потенциально немалую значимость идеи. – И нет, не вчера меня осенило. Сегодня, прямо за столом, когда бойцы свои мысли высказывали. Рукоятки, подствольники из ракетниц, прицелы, фонарики – все это натолкнуло на нужную мысль.
– Это очень даже хорошо! – В голове мелькнуло, что это событие было вполне логичным. Я ведь в свое время мозги поломал, какую же доступную мне материальную радость передать в руки военного руководства РККА. И сварганил чертежи бронежилетов. Которые, со слов Карпова, вскоре должны появиться в войсках. – Ты, не напрягаясь, потихоньку наблюдая за окружающим миром, прислушиваясь к своим сослуживцам, изучая матчасть, ищи новые решения или вспоминай что-то из нашего мира. Попытка не пытка. Не одно, так другое новшество сможешь выдать.
– Понимаю. Буду стараться, – решительно, серьезно кивнул брат. Собрался с мыслями боец, понимает, чем кроме собственных физических возможностей можно помочь победить в этой войне.
– Молодец ты, молодец. Ладно, время позднее, ступай-ка спать. А я еще в штаб загляну…
– Доложишь руководству об «открытии»? – усмехнулся Сергей. Мне стало немного неловко, чувство, будто донос на родных писать буду. – Не-не, ты не напрягайся так, я тебя не упрекаю. Наоборот, все верно. Ты должен доложить. Мне-то, хех, дорожка к генералам пока что закрыта. – Отрывисто козырнув, брат неспешно направился в сторону казарм, а я со спокойной душой потопал в штаб…
Учиться и учить – весь месяц пребывания в лагере эти слова являлись всеобщим девизом. От заката до рассвета – тяжкий труд.
Пот экономит кровь. И эту сильную аксиому на собственной шкуре не единожды проверил. Хорошо готовился сражаться и выживать, оттачивал свои навыки, потел и мучился вдали от фронта – будешь разить врага и жить. Вот все и трудились не покладая рук, ног и остальных частей тела. Про кипящие мозги у всех и каждого – умолчу…
Но и в потоке этой бесконечной муштры были интересные мгновения. Например, занимательное знакомство с сапером-самоучкой младшим сержантом Константином Джулаем, люто угоревшим по хардкору, то есть по взрывчатке, и его напарником, спокойным и молчаливым ефрейтором Андреем Кабайловым.
Константин был призван на действительную военную службу на третий день войны. Новобранца, имеющего за плечами десять классов школы и неполный год обучения в автомобильном техникуме, моментально «наградили» званием младший сержант и отправили служить водителем в понтонно-мостовой полк в Карелии. Но это нисколько не смутило бойца, он с удовольствием сел за руль грузовика и начал спокойную, пусть и прифронтовую службу.
Однако прославился младший сержант Джулай совсем не своим мастерством управления грузовым автотранспортом. А созданием гирлянд из шашек тротила и детонирующего шнура. С дальнейшим подрывом на данном «украшении» целой колонны немецкой техники.
Новоявленному подрывнику в увлекательном деле создания взрывающейся гирлянды помогал ефрейтор Андрей Кабайлов. Это был опытный пехотинец, прошедший Финскую кампанию, награжденный двумя медалями «За отвагу» и имеющий немалый опыт по взрыванию всего того, что мешало жизни и продвижению его подразделения. А список тех помех был обширен…
После случая с колонной обоих подрывников приметили сотрудники НКВД. И вот уже бойцы оказались в рядах нового специального подразделения…
Мое же личное знакомство с этими хитрованами вышло шумным, ярким и до фига опасным. На стрелковом полигоне эти двое удалых богатырей, никому, кроме своего командира, ничего не сказав, втихую решили испытать новенькое взрывное устройство на основе детшнура. А идею этого устройства им подбросил мой брат Сергей… Я прознал об этом и, весь такой заинтересованный, решил наведаться на полигон, посмотреть, что к чему у товарищей…
Проведал.
Когда меня чуть не накрыло непрекращающейся очередью взрывов, я мечтал стать кротом, зарывшимся на глубину в десяток метров. Все завершилось так же быстро, как и началось. Подбежали горе-подрывники, с ужасом в глазах смотрят на меня, лопочут что-то, а я, оглушенный, весь в грязище, сижу и радуюсь: «Жив!» Грохотало и метало так, что пару штанов можно было обделать без остановки.
