В письме было много всего важного для Сражающейся Франции. В самую первую очередь там было написано, что из города Виши в Пуэрто-Реаль вскоре прибудет полномочный представитель руководства СССР с дипломатической миссией и из Москвы прилетит военный атташе с некими определенными предложениями по поводу дальнейшей судьбы Сражающейся Франции в этой войне.
Также прямым текстом говорилось, что Советское и Американское правительства признают единственным законным правительством Франции представителей руководства Сражающейся Франции во главе с генералом Шарлем де Голлем.
Но самым главным и таким желанным был намек на возможность переброски части французских войск, если они пожелают этого, из Испании в СССР.
Генерал улыбнулся, ощутив необъяснимый прилив сил.
Отправить экспедиционный корпус туда, где вовсю гремит война, – предел мечтаний.
Де Голль почувствовал нечто особенное, то, что было сокрыто в строках письма, наполненного пафосными, но от этого не ставшими пустыми и лживыми словами. Что-то сильное и честное было в глубине этих строк. Что-то, за что надо цепляться и держаться до последнего. Во времена прошлой Великой войны верный, могущественный союзник – Российская империя – не один раз спасал терпящую бедствие Францию. Бросая в бой свои войска, русские генералы, ведомые мольбами погибающих французских солдат, оттягивали на себя все большие и большие силы ненавистной кайзеровской Германии. И тогда Франция уцелела. Тогда Русский экспедиционный корпус во Франции дрался наравне со всеми, защищая земли Лотарингии, погибая под стенами крепости Верден. Сейчас же французы возгордились собой, забыли о старых, крепких отношениях между нациями. И во что это вылилось?
– Господа. Это наш шанс. И мы его будем использовать во что бы то ни стало! Пусть Англия катится к чертям, пора вспомнить старые связи с русскими… ибо они вновь предлагают спасение. Франция будет сражаться!..
Глава 5
Второе дыхание
– Раз-два, бросили! Раз-два, бросили! Руку ровнее держи. Ровнее! Вот так! И через плечо… Раз-два!.. – Инструктор, крепко сложенный, коренастый старшина покрикивает на бойцов, усердно, раз за разом, швыряющих друг друга через плечо.
По макушке стукнула первая, неожиданная капля дождя. Невольно поежившись, ухмыляюсь. Сентябрь был на славу теплым, пока в госпитале в Подмосковье долечивался, погода радовала, а вот восьмого октября выписался – и сразу началось: дожди, пасмурное небо, холодный осенний ветер…
Да-а-а, госпиталь, почти сладкое воспоминание. Лежишь, тебя хорошо кормят-поят, обхаживают всячески, лечат очень внимательно, и все это – бесплатно! Чудеса для жителя двухтысячных, оказавшегося в больнице… Хотя кое-что я все же делал. Очень внимательно вспомнил все, что подмечал для себя с момента прибытия в Бобруйск до момента прибытия в Киев. В первую очередь описал новое немецкое оружие – штурмгевер, пистолет Маузера, самозарядную винтовку, схожую с Г-43, и ручной пулемет десантников, смахивающий на FG-42 под промежуточный патрон и с ленточным питанием. Затем расписал во всей красе новенькую модификацию танка Pz IV с длинноствольной семидесятимиллиметровой пушкой. И маленькие авиадесантируемые полугусеничные транспортеры «Ferkel» припомнил. И еще не забыл всякое, что, на мой непредвзятый взгляд, выбивается из числа известных для начала войны в моем мире вещей. Карпов потом долго и внимательно читал, хмыкал и кивал. В конечном итоге подполковник искренне поблагодарил за проделанную работу, сказал, что мой доклад абсолютно точно уйдет наверх, к людям с большими звездами в петлицах, ибо есть над чем задуматься. А потом удовлетворенно добавил: «Можешь ведь что-то полезное выдавать, когда хочешь!»
Могу, конечно, но, похоже, это «что-то» должно основываться на данных из этого мира…
– А-а-а, растудыть ее в качель, дождь! Закончили! – недовольно рявкнул старшина, завершая тренировку. Встряхнув головой, возвращаюсь из глубин теплых воспоминаний к промозглой реальности. Бойцы, довольно кряхтя, быстренько побежали с площадки, направляясь к казармам.
– Арсентьев, Иванов! – окликнул я друзей и натянул на голову капюшон тренировочного комбинезона. Хорошо, что успел переодеться, перед тем как на площадку идти…
Брат и друг, переглянувшись со старшиной и получив его одобрение, подбежали ко мне. Да-а-а, изменились они, ох изменились. На полторы недели раньше меня из госпиталя ускакали, а выглядят так, словно целый месяц безвылазно в качалке обитали. Гимнастерки на них по-другому сидят – плечи широкие, да и шеи какие бычьи стали. Ну а руки вообще отдельная тема – по локоть закатанные рукава гимнастерок открывают мускулистые ручищи знатных молотобойцев! Эка их разнесло, словно на дрожжах! Они и без тренировок, в нашем мире, хиляками, как я некогда, не выглядели, а сейчас – вовсе атлеты олимпийских величин.
– Командир! – радостно улыбается Юра.
– А-кхем.
– А-а-а-а… Виноват, товарищ первый лейтенант! – поправляется друг и тянется по стойке «смирно». Брат не отстает от товарища.
– Вольно. – Взгляд как можно серьезнее, но сдержаться не могу, и смех вырывается на волю. – А-а-а, чертяки! – И крепко обнимаю обоих. – Ну как вы тут без меня? Раздобрели, вижу, на энкавэдэшных харчах, но ума еще не набрались.
– Ну-у-у-у… Това-а-а-арищ первый лейтенант… Ну что вы? – хохмит Юрец.
– Привычка, Майкл. Сложно от нее избавиться. Но мы новые привычки заработаем. – Брат улыбается. – Сам-то как? Восстановился?
– Да. Ребра срослись идеально, легкие зажили. Никаких осложнений. Как новенький. – Бью кулаком в грудь, а сам удивляюсь идеальности своего исцеления. Нигде и ничего не болит и, по словам врачей, болеть не будет. – Но форму подрастерял – госпиталя, знаете ли, расслабляют. Вот командованию вашему доложил о прибытии да хотел сразу тренировку себе устроить, а тут – дождик. У вас сейчас что должно быть?
– Да ничего. Мы тут на особом положении. Только после трех часов занятия по минно-взрывному делу будут, – с довольной улыбкой сообщает Сергей. – И вообще обещали после полудня заезд новобранцев в рейнджеры и наш, энкавэдэшный, батальон. Говорили, какие-то знакомые нам люди приедут.
– Ну-ка, ну-ка, расскажите поподробнее… Пойдем в столовку, чайку хлебнем да от дождика укроемся, там и расскажете все…
Сергей и Юрец заливались соловьями. После выписки их и Дениса с Димой привезли сюда и нахлобучили вестью, что все они теперь не кто иные, как бойцы отдельного батальона войск особого назначения НКВД. Местные особисты, удивительно отзывчивые и уравновешенные люди (а скорее всего, просто крепко натасканные для общения с попаданцами), легонечко и внятно объяснили путешественникам, что, мол, выбрали вы свой путь, посему будьте добры учиться премудростям жизни военной и гражданской. Вот и учатся попаданцы. В основе всего конечно же лежит военная наука, но общие реалии мира впитываются через кино, радио, газеты, личное общение с людьми. Кое-где бывают затыки в общении, так как попаданцы изредка, но вставляют в речь необычные для слуха местных обитателей слова или зависают над непривычными жителю начала двадцать первого века вещами.
В военной подготовке поначалу было сложно, непривычные к нагрузкам «новобранцы» отставали в физподготовке от остальных бойцов. Но, к удивлению командиров, новички стремительно втянулись в ритм обучения и вскоре стали поражать всех и вся своими возможностями. К примеру, занятие по рукопашному бою, свидетелем которого я стал, уже второе за день. И Юра с Сергеем были на обоих. С утра было одно, для их взвода, а сейчас проходило занятие другого взвода. Короче, парни пошли по моим стопам – сами себе ищут нагрузку.
Дима и Денис, по словам брата, тоже окрепли, и не только физически. До момента нашей встречи в белорусском лесу трое друзей-юристов, стрелявших из оружия лишь в компьютерных играх и видевших войну только по телевизору, новые условия жизни посчитали чересчур сложными. Сейчас, после всего пережитого на фронте, бойцы из ребят вышли отличные. Они только и делают, что усердно, со всем рвением, учатся воевать.
