Виолет не стала утруждать себя ответом, к тому же Джей уже вышел из машины, чтобы помочь ей сесть.
Он едва заметил присутствие Лиззи, скользнув по ней равнодушным взглядом, и бережно усадил Виолет в машину. А ко всему прочему (Виолет могла поклясться, что специально) запечатлел на ее губах долгий нежный поцелуй, перед тем как закрыть дверь.
Виолет даже не удивилась, как быстро ее тело откликнулось на это прикосновение, несмотря на то что поцелуй был для того, чтобы в первую очередь досадить Лиззи. При виде ее недовольной физиономии Виолет с трудом подавила торжествующую улыбку. Джей завел мотор, а Лиззи так и осталась стоять там с открытым ртом.
— Извини меня, — сказал он виноватым тоном, осторожно выезжая с переполненной парковки. — Я так испугался, что тебя преследуют странные незнакомцы, что совсем забыл — королевы могут быть не менее опасными.
Виолет улыбнулась:
— Ничего страшного. Но вот поцелуй был прекрасен. Просто совершенство.
— Да, мне тоже так показалось, — усмехнулся он.
— Может, научишь меня… чуть позже? — игриво спросила она.
Он протянул руку и сжал ее коленку, не отрывая взгляда от дороги:
— Мне нравится ход твоих мыслей, дорогая подруга.
— Ах вот как? Мы теперь снова просто друзья? — спросила Виолет, вызывающе приподняв бровь. — Хорошо, я припомню тебе это, когда мы в следующий раз будем «делать уроки».
Он неожиданно посерьезнел и сказал твердо и уверенно:
— Мы больше никогда не будем просто друзьями, если только это в моих силах. — И решительно добавил: — Я слишком сильно люблю тебя, Ви. Ничего уже с этим не поделать.
Было все еще странно слышать от него подобное. Эти слова так непривычны, но сердце затрепыхалось в груди, словно всю жизнь ждало именно их.
Вечером они уютно устроились на диване и смотрели какой-то фильм из тех, что принес Джей, мама поставила в духовку традиционную лазанью-полуфабрикат.
За ужином сидели все вместе — она, ее родители и Джей. Все тщательно старались избегать темы, омрачавшей мысли, — человека, преследовавшего Виолет, до сих пор не могут найти. Виолет радовалась, что они не обсуждают это: казалось, что, если не говорить об этих страшных событиях вслух, они хотя бы немного сотрутся из памяти. Она понимала, что это глупо, ведь она все еще хромала и опиралась на костыли — одно только это не давало забыть о произошедшем.
Но при этом страшилась собрать свои разрозненные опасения в одно целое. Однако проблема все равно не исчезала, как бы Виолет ни старалась убежать от нее. Вопрос, станет ли и дальше этот человек преследовать ее, посещал ее все чаще и чаще по мере того, как поиски все дальше заходили в тупик, а полиция и даже ФБР ничего не могли предпринять.
Джей уехал уже поздним вечером, Виолет, измученная опасениями, наконец опустилась на свою кровать. Она пыталась всеми силами убедить себя, что действительно оказалась в дурное время в дурном месте, как и те, другие девочки.
Так почему же ей никак не удается отделаться от мысли, что это вовсе не совпадение? Что он оказался там не случайно? Что именно она была причиной, заставившей его рыскать в темном лесу? Что он ждал именно ее?
Она вскочила и еще раз проверила, закрыто ли окно. Удостоверившись, что оно закрыто, бросила взгляд вниз и увидела офицера полиции в машине. Тот откинулся на спинку сиденья — его рабочий день только начался.
Двумя прыжками она добралась до кровати и попыталась встать на больную ногу — только чтобы с досадой обнаружить, та все еще отказывается ей служить. Виолет упала на кровать от мучительной острой боли.
Уже в постели она продолжала отгонять эти мысли, превратившиеся в зловещий сон. Во сне она опять бежала. Все тот же таинственный преследователь, безликий охотник, с беспощадным упорством гнался за ней, находя, где бы она ни спряталась. Все попытки скрыться от него были тщетны. И ничто его не останавливало.
Виолет в панике проснулась среди ночи, ужас сдавил ей грудь. Она встала и снова подошла к окну. Оно по-прежнему было закрыто, полицейский все так же сидел в машине. Виолет успокаивала себя мыслью, что это был всего лишь сон. И что преследователь без лица не может вечно быть неуловимым — его в любом случае рано или поздно схватят.
Но пока этого не произошло, она будет бояться закрывать глаза.
Следующие несколько дней оказались очень тяжелыми. Виолет как лунатичка бродила по школе, а ночью не переставая боролась со сном. Это напряжение невозможно было скрыть от Джея, который понял, что гнетет ее, еще до того, как она решилась сказать об этом вслух.
— Ты же знаешь, что они найдут его, верно? — сказал он однажды.
— Да, конечно, — ответила она, сама понимая, что говорит слишком бодро, слишком поспешно — слишком неискренне.
Его голос был серьезным и обеспокоенным.
— Правда? Мне кажется, ты встревожена этим сильнее, чем хочешь, чтобы я подумал. Мне кажется, тебе страшно, Ви.
Виолет не понравилось, что он так легко догадался. Казалось, ей удается делать вид, что все в порядке, а оказывается, ее по-прежнему можно читать, как книгу. Интересно, а родители так же быстро догадались о ее страхах?
— Я знаю, — повторила она, словно признавая свое поражение. — Но я не могу перестать думать об этом — о нем. Мне было так страшно, Джей. Если бы ты не пришел туда за мной… — Она умолкла, боясь даже представить, что бы тогда произошло в лесу, где, кроме нее и того человека, не было ни души.
Джей сжал зубы — эта мысль была невыносима и для него тоже, — но продолжил спокойным голосом:
— Я знаю, что ты боишься. Но его поймают, а пока этого не случилось, я глаз с тебя не спущу. Никто не допустит, чтобы с тобой произошло что-то плохое. — Он не произнес этого вслух, но Виолет явственно услышала недосказанное «снова».
Слушать эти слова поддержки было приятно. Они дарили уверенность: она не одна.
— Все в порядке. Просто я начинаю уставать от этого заточения в четырех стенах и от усиленной охраны. Это сидение взаперти просто сводит меня с ума, — попыталась она объяснить свое мрачное настроение. — А в выходные встреча выпускников и бал. Сидеть дома, когда все остальные будут веселиться… какой ужас.
Его реакция оказалась совсем не такой, как предполагала Виолет. Она ожидала слов утешения или обещаний остаться дома вместе с ней. Но он вдруг улыбнулся. Своей особенной улыбкой — уголком рта, — означающей, что он знает что-то, о чем неизвестно ей.
— В чем дело? — вскинулась она.
Он усмехнулся. Определенно, он что-то от нее скрывает.
