Он громко постучал в дверь её спальни. И сглотнул, потому что за дверью слишком хрипло ответили:
— Я приболела…
Ложь. Утром Нарцисса была в порядке. Он прекрасно видел из окна, как она сидела в любимой беседке, окружённой жёлтыми розами.
В его кулаках скапливалась молочная кислота, въедаясь в мышцы и вызывая адскую боль, подобную пыткам, когда он стоял у кровати матери и видел её «приболела».
— Я просто споткнулась, милый, — она протянула к нему руку, замечая, как сын часто-часто задышал через нос, распаляясь сильнее. — Я просто упала с лестницы…
Левая рука Нарциссы перемотана, и можно почувствовать запах костероста. Он посмотрел на прикроватную тумбу и заметил зелье, которое подтвердило догадки. Губа припухла, а в уголке заметна засохшая кровь. Кожа на рассечённой брови ещё не до конца срослась от бадьяна.
— Я убью её… — зарычал он, сдерживая гортанный стон. — Клянусь, я убью её!
Нарцисса нахмурилась и чуть приподнялась, взяла его за руку и потянула на себя, чтобы Драко присел на кровать. В её глазах застыли слёзы.
— Драко, я правда…
Она не договорила.
Он даже не стал дослушивать её, а влез в голову легилименцией, наплевав на приличия. Он искал. Шерстил и прочесывал каждую секунду сегодняшнего дня.
Вот она, напевая под нос, магией ухаживает за розами. Вот её беседка, где она пьет чай. Вот Нарцисса входит в дом, когда домовик докладывает ей об уходе сына и мужа. Драко знал, что мать всегда старалась находиться в спальне, пока их не было дома. Чёрт возьми, прятаться в собственном поместье… спальня… и стук в дверь…
«Миссис Малфой? — Мортифера стоит в проёме. — Вы могли бы мне помочь кое с чем в гостиной?»
Драко стиснул зубы до скрипа. Он смотрел, как мать неуверенно сглотнула, но всё же вышла из комнаты, потому что невозможно отказать дочери Тёмного Лорда. Они направились к лестницам.
«А с чем у тебя возникла проблема, Мортифе…»
Малфой с криком вынырнул из воспоминания, когда Нарцисса от сильного толчка в спину полетела вниз.
Время застыло. Уходило, убегало, растворялось — остался лишь он сам в своей бурлящей ненависти к этой суке. К той, что сделала это с самым дорогим для него человеком.
«Убью».
«Я убью её».
— Драко! — голос Нарциссы дрожал, но как же крепка её хватка на запястье сына. — Ты же знаешь, мы не можем идти против… — она замолкла. Не нужно уточнять, всё предельно ясно.
Малфой выдернул руку с каким-то бешенством. Не понимая ни одного слова. Как можно такое прощать? Как можно закрывать на это глаза, как …
«Мне скучно», — бархатным голосом в его голове.
«Ты забыл, что должен играть по моим правилам и не расстраивать меня?»
Отвращение к себе, к этой ситуации, к его жизни жирело. Но и страх окутывал с головой — животный и блевотный. Блядство. Какое же это блядство! Ведь он даже не в силах сделать ей больно. Навредить или убить. И ещё хуже — изгнать из жизни…
Он виноват.
В этом.
Во всём.
В том, что Нарцисса лежала переломанная в кровати из-за его отказа «поиграть» с Мортиферой.
Это его жизнь, превращённая в ад. И в этой жизни Мортифера встала костью поперёк глотки, медленно ползущей вниз, прорезающей путь до кишок, пока он не будет харкать кровью. Он обречён. Он захлебнётся в этом.
Драко смотрел на мать, которая всё ещё пыталась делать вид, что ничего не случилось. Смотрел на её страх в глазах, смотрел на её боль. Смотрел. Смотрел. Смотрел.
Чтобы выжить в этом аду, нужно играть по правилам дьявола. Малфой больше никогда не позволит ей причинить боль Нарциссе. Единственному человеку в этом доме, которого он любил…
И время отмерло.
Ускорилось, будто кто-то отпустил натянутую пружину.
Он в последний раз посмотрел на мать и вышел из комнаты, запечатав её охранными заклинаниями, оглушая её, чтобы она ничего не услышала. Чтобы, господибоже, хоть в этих десятках квадратных метров она чувствовала себя в безопасности.
Каждый его шаг пропитан ненавистью. Каждый вдох — горечью. Он зол. Дико и беспамятно.
Драко вошёл в большой холл, где, казалось, собрались почти все приближённые пожиратели Тёмного Лорда. Он направился прямо к цели, боковым зрением ловя дьявольский взгляд — словно выстрел непростительного.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты! — закричал Драко, когда развернул мужчину к себе. — Ты смотрел на неё?
Люциус пытался подойти к сыну, и Драко взмахнул рукой, останавливая его. Все замолкли. Почти тридцать человек в комнате уставились на Малфоя, который дышал гневом в сторону пожирателя, на которого утром указала Мортифера.
А тот улыбался, оголяя гнилые зубы. Он ещё молод, но начал гнить уже сейчас.
— Мелкая дрянь крутила своей задницей вокруг меня, а что?
Фатальная. Фатальная ошибка.
Знали бы все здесь присутствующие, кем являлась эта девушка, чьей дочерью она была — вряд ли бы в этих стенах говорили такие яркие фразы.
Смех Мортиферы донёсся из угла. Люциус, теперь поняв обстановку, сделал пару шагов назад, будто давая разрешение сыну сделать всё, что угодно. Только вот разрешения Драко никогда у него не спрашивал.
— Крутила задницей? — переспросил Драко холодно, с едкой ухмылкой на губах. — И ты смотрел на неё?
Мужчина оглянулся на девушку, пожал плечами, всё ещё улыбаясь. Кто-то его подбадривал, мол, тоже не прочь поглазеть. Забавные. До чего забавная дичь. Такую нужно отстреливать, а лучше взрывать на охоте.
— Конечно! — вздёрнул бровь пожиратель. — Ты сам-то видел эти обтягивающие кожаные штаны? Как они здорово на ней сид…
Он не договорил. Просто не успел.
— Что ж… — произнёс Малфой, направляя силу заклинания в нужный ему эпицентр. — Бомбарда.
Сознание, как хрупкое стекло, раскололось, треснуло и лопнуло под душераздирающие крики пожирателя, упавшего на колени, схватившегося за собственное лицо. За пустые глазницы, из которых хлестала кровь.
— Теперь ты на неё больше не посмотришь, — нагнулся Драко к мужчине, хватая его за плечо, стискивая пальцы на мантии, будто это не плечо, а горло той, ради которой он это сделал. Малфой отшвырнул его, и тот повалился на пол. Он развернулся и зашагал через толпу, расталкивая недоумевающих пожирателей. Он остановился прямо напротив Мортиферы. — Довольна?
— Драко…
— Ты довольна? — закричал он, срывая глотку.
— Драко, чёрт тебя дери! — Блейз острой пощёчиной вырвал его из сна. — Салазар! Ты меня напугал! Ты кричал, будто в бреду!
Малфой с сильной одышкой приподнялся на локтях, оглядывая их с Блейзом спальню. За окном ещё темно, ветер разбивался о стекло и выл, будто от боли.
В горле ещё чувствовались осколки хрипа, остатки ужаса воспоминаний. Драко уронил голову на подушку, игнорируя недовольный трёп друга, который уже успел улечься обратно к себе в постель. Только вот у самого Малфоя больше нет желания спать. Нет желания вновь погружаться в ночные кошмары и переживать это вновь.
«Сука! Сука! Сука!»
Это преследовало его. Наступало на пятки даже после смерти Волан-де-Морта и окончания войны. Ничего не кончено. По крайней мере, для него.
Ёбаный непреложный обет не позволял Малфою даже покончить с собой. Тёмный Лорд, шипяще, как змея, сразу обозначил, что Драко не сможет ничего с собой сделать. Так же, как будущие супруги не смогут навредить друг другу до и после свадьбы. Волан-де-Морт будто чувствовал между ними напряжение. Больной ублюдок…
Единственное, что ему доступно, это ждать срока, после которого он умрёт от неисполнения непреложного обета. Только вот когда этот срок наступит? Ведь точной даты никто не обозначал. Свадьбу планировали после окончания войны, после того, как Тёмный Лорд станет правителем волшебной Великобритании.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но он мёртв. Война окончена. А нить обета до сих пор на Драко. И она стягивала руку каждый грёбанный день ещё сильнее, посылая по телу невообразимую боль — как напоминание, что уговор нужно исполнить.
Мортифера чувствовала то же самое, и всеми способами пыталась ему об этом напомнить. Записки стали приходить чаще.
