Продолжается пребывание Высоцкого в Париже. Как мы помним, там же находится и приятель артиста Кирилл Ласкари, над которым Высоцкий берет шефство. Зная о том, что Ласкари давно мечтает купить модный джинсовый костюм, Высоцкий ведет его в один из магазинчиков, где, по выражению артиста, этого говна немерено, причем, дешево. Далее послушаем рассказ самого К. Ласкари:
«Мы спустились в подвал, заваленный и завешанный товарами из джинсовой ткани. Глаза разбегались. Покупателей не было. Двое парней-продавцов в залатанных джинсах и жилетках из той же ткани явно скучали.
Меня обряжали черт знает во что. Руководил примеркой Володя. Неожиданно с гиканьем в подвал ворвалось странное существо с ярко накрашенными губами, шляпке с пером и манерами барышни очень легкого поведения. К моему удивлению, это был мужчина. Чмокнув в щеки хозяев, он кинулся к Володе, пытаясь его облобызать тоже.
— Но, но, но! Ты это брось! — отстраняясь от него, громовым басом на чисто русском языке прокричал Володя. — Пидерас, — объяснил он мне.
— Москва Руссо! — обрадовалось существо и, сплясав то, что в его представлении являлось танцем уроженцев нашей Родины, кинулось на меня.
— Рассчитывайся и бежим, а то он тебя… ты ему понравился, — говорил Володя, оттаскивая от меня существо. Продавцы хохотали.
Когда, уже дома, Марина узнала, сколько мы заплатили за костюм и где его купили, она ужаснулась нашему, вернее, Володиному легкомыслию. Подвал считался одним из самых дорогих — даже для состоятельных парижан — модных магазинов…».
17 июля в Москве, на 72-м году жизни, скончался выдающийся советский актер и режиссер Борис Бабочкин. Как мы помним, в конце мая он почувствовал себя плохо и угодил в Кунцевскую больницу. Рассчитывал пролежать там до начала июля, чтобы осенью закончить работу над телевизионным спектаклем «Достигаев и другие», где ему осталось доснять каких-то 5 минут. Но, увы, не получилось — не выдержало сердце.
В тот же день на космической орбите состоялась стыковка двух кораблей: советского «Союза-19» и американского «Аполлона». За несколько часов до того момента, когда космонавты двух супердержав заключили друг друга в крепкие мужские объятия, в Центр управления полетами прибыла высокая комиссия во главе с секретарем ЦК КПСС Дмитрием Устиновым. Тот передал одному из руководителей полета А. Елисееву напечатанное приветствие Л. Брежнева космонавтам и сказал, что оно должно быть зачитано перед телекамерами в момент космической встречи. Но эта просьба приводит Елисеева в смятение. Ведь такое приветствие нельзя передавать в то время, когда космонавты и астронавты беспорядочно плавают по кабине. Надо, чтобы все были на экране, лицом к зрителям, и делали вид, что внимательно слушают. Но открыто попросить наших космонавтов сразу после встречи разместить американцев рядом с собой и устремить взоры в камеру нельзя. Такой радиообмен вызовет немало толков. Видимо, придется обходиться намеками. И еще: кто должен читать приветствие? Короче, Елисееву пришлось изрядно поломать голову над этими вопросами.
В конце концов было принято решение пригласить для зачитки приветствия диктора с ЦТ Владимира Балашова. Когда тот появился в ЦУПе и прочитал текст брежневского послания, он внезапно отказался его читать. «Почему?» — спросили его. «Здесь стоит подпись «Л. Брежнев», а я так прочитать не могу», — объяснил он. — Могу «Леонид Брежнев», «Леонид Ильич Брежнев», или просто «Брежнев». Пришлось идти за советом все к тому же Устинову. Тот, после некоторых раздумий и советов с коллегами, разрешает зачитать имя генсека как «Леонид Брежнев». Вот такое буквоедство царило в те годы.
Между тем стыковка кораблей не обошлась без ЧП. Вспоминает А. Леонов: «Наш корабль уже подошел к «Аполлону». Есть касание. Том Стаффорд на этот раз передал управление Дику Слейтону. И тот совершенно случайно, пока происходило стягивание, включил поперечные двигатели, которые рванули их корабль вбок. Сцепленные «Аполлон» (весит 12 тонн) и «Союз» (7 тонн) стали скрипя извиваться относительно друг друга. Наш стыковочный узел от такого удара грозил развалиться. Вслед за этим — поломка корабля, потеря герметичности. Счастье, что узел был сделан с хорошим запасом прочности и выдержал!
После стыковки Стаффорд вышел на связь, и сам попросил наземные службы проверить, нет ли в «Союзе» утечки атмосферы, признав ошибку своего экипажа…».
Вспоминает А. Елисеев: «Ждем открытия люка. Ждут все — космонавты, журналисты и гости. Волнующий момент. Впервые на орбите встречаются посланцы двух стран. Сейчас, кажется, произойдет символическое рукопожатие между двумя главными конкурентами в космосе и главными претендентами на мировое военное превосходство. У всех настроение такое, как будто на их глазах происходит переход от опасной конфронтации к доброму сотрудничеству.
Телевизионная камера направлена на люк. Видим, как медленно убираются замки и крышка люка плавно начинает поворачиваться. Как только образовалась щель, с обеих сторон раздались радостные восклицания, приветствия, смех. Потом крышка освободила проход, и начались рукопожатия, объятия… По нашему напоминанию космонавты и астронавты сделали паузу для заслушивания приветствия, а потом стали обмениваться сувенирами, подписывать свидетельства о стыковке и встрече на орбите. В качестве сувениров они вручили друг другу по пять миниатюрных государственных флагов своих стран…».
Спустя некоторое время после радостной встречи состоялся праздничный ужин. Он проходил за небольшим столиком, на котором космонавты и астронавты разложили еду в тюбиках. В меню значилось: борщ, индейка в желе, сыр «Янтарь», яблочно-клюквенная приправа, столовый хлеб, конфеты «Пралине», кекс «Столичный», яблочный сок и многое другое. Естественно, должно было быть и спиртное, однако его брать в космос запретили. Тогда наши космонавты решили разыграть своих американских коллег. Прихватив с Земли две этикетки от водки «Столичная», они наклеили их на два тюбика: один был с борщом, другой — с приправой вроде томатной пасты. Говорят, когда американцы увидели эти тюбики, их радости не было предела: выпить и они были не дураки. Но когда шутка вскрылась, все так же от души и смеялись.
А теперь на время покинем борт космического корабля и перенесемся в Париж, где находятся Владимир Высоцкий и Кирилл Ласкари. Последнему в тот день 17 июля исполнилось аккурат 40 лет. По этому случаю в гостиничный номер именинника набилось много народу, поскольку еще за пару часов до этого события по номерам, где жили артисты Ленинградского Малого театра, разнеслась весть о том, что поздравлять Ласкари придут Высоцкий и Влади. Супруги действительно пришли и подарили имениннику сверток, в котором тот обнаружил русский серебряный портсигар с его инициалами на крышке и автографами внутри. В портсигаре лежали еще два листка, на которых дарители написали короткие поздравления. Стоит отметить, что после официальной части Высоцкий и Влади собирались увезти Ласкари в Мулен-Руж, где их ждали Людмила Максакова с мужем-иностранцем, однако руководитель делегации запретил имениннику ехать в «злачное» место: дескать, отпразднуем и здесь, в гостинице.
В том же июле едва не умер будущий близкий друг Высоцкого Вадим Туманов. Судьба этого человека заслуживает куда более подробного изложения, но за неимением места придется ограничиться хотя бы кратким описанием. В юном возрасте Туманов угодил в сталинские лагеря по политической статье, где неоднократно подвергался риску быть убитым: либо конвойными, либо урками. В 1949 году Туманов участвовал в неудачной попытке угона парохода «Феликс Дзержинский», в трюме которого перевозили заключенных (операцию возглавлял фронтовой офицер Василий Куранов). Однако кто-то из своих продал заговорщиков и побег не состоялся. Туманов чудом избежал смерти и был отправлен в один из дальних лагерей. Там, выбирая к кому примкнуть — к правильным ворам или сукам, — выбрал первых. Много позже он объяснит свой выбор так: «В то безнадежно пропащее время они сумели сохранить какие-то крохи внутренней свободы… Политические убеждали друг дружку: «Сталин обманут, ничего не знает. Партия разберется!». Воры были честнее: «Сталин — тот же вор, но сучьей породы». Мне, политическому, нравились их рассуждения. Готов был быть с кем угодно, хоть с самим сатаной, лишь бы против режима. За выбор пришлось платить карцером, железной камерой — сейфом…».
Туманов пытался бежать и из этого лагеря. Но его опять поймали и едва не убили, избив коваными сапогами до полусмерти. После этого Туманов оставил всякие попытки бежать. Чуть позже стал бригадиром у «шерсти» (так в Колымских лагерях звали отказников, тех, кто отказывался работать). В 1956 году был освобожден из лагеря со снятием судимости. Устроился работать на золотой прииск, где быстро добился командных высот (помогла лагерная закалка). Вскоре артель Туманова «Печора» стала одной из лучших в золотодобывающей промышленности. При плане в 6,5 миллиона рублей в год она выполняла объем работ на 25 миллионов! Перевыполнила план добычи золота, проложила десятки километров дорог, построила базы, которые приезжали смотреть из других регионов страны.
