Туманов пытался бежать и из этого лагеря. Но его опять поймали и едва не убили, избив коваными сапогами до полусмерти. После этого Туманов оставил всякие попытки бежать. Чуть позже стал бригадиром у «шерсти» (так в Колымских лагерях звали отказников, тех, кто отказывался работать). В 1956 году был освобожден из лагеря со снятием судимости. Устроился работать на золотой прииск, где быстро добился командных высот (помогла лагерная закалка). Вскоре артель Туманова «Печора» стала одной из лучших в золотодобывающей промышленности. При плане в 6,5 миллиона рублей в год она выполняла объем работ на 25 миллионов! Перевыполнила план добычи золота, проложила десятки километров дорог, построила базы, которые приезжали смотреть из других регионов страны.
В июле 75-го Туманов приехал по делам в Иркутск и поселился в гостинице «Ангара». Именно там в один из дней и случилась беда: как пишет Л. Мончинский, «лопнул вбитый в печень сапогами охранников Колымских лагерей аппендицит». Благодаря своевременной медицинской помощи Туманова удалось спасти. Но пока «скорая» мчала его в больницу, он просил кого-то из друзей не забыть… забросить на Бирюсу насосы для артельщиков.
А теперь из Иркутска перенесемся на Украину в районный центр Межевая, что в Днепропетровской области (150 км от Днепропетровска). В один из тех июльских дней в тамошнее РОВД поступила ориентировка из областного центра, что особо опасный преступник В. Соловьев, вооруженный автоматом Калашникова, скрывается в их краях. Для скорейшего обнаружения и задержания беглеца из Красногвардейского РОВД Днепропетровска в Межевую были отряжены двое опытных сыскарей: лейтенанты Евгений Гора и Леонид Задорожный.
Оба милиционера прибыли в райцентр около двух часов дня и тут же попали на инструктаж, где начальник РОВД отдавал последние указания поисковым группам. Примерно через час патрульные группы (по два человека в каждой) растеклись по городу. Самое интересное, что преступник прекрасно видел все действия милиционеров, поскольку… занял позицию на чердаке соседнего с райотделом дома номер 63, что на улице Фрунзе. Расчет его был прост: по его разумению, милиционерам вряд ли должно было хватить ума искать его у себя под носом (от дома, где спрятался Соловьев, до РОВД было 20 метров). Бандит в общем-то не ошибся — ни один сотрудник Межевого райотдела не пошел в сторону его лежбища. Но откуда Соловьеву было знать, что двое сыщиков прибудут совсем из других краев и в своих действиях будут исходить из противоположного. Короче, Гора и Задорожный начали свой обход с дома, где спрятался преступник.
На стук в дверь к милиционерам вышла хозяйка дома — бабушка «божий одуванчик». На вопрос, есть ли кто посторонний, ответила отрицательно. Однако сыщики решили подстраховаться. Обойдя комнаты и не найдя ни одной живой души, они обратили внимание на чердачный люк. Задорожный остался внизу, а Гора осторожно стал подниматься по ступенькам наверх, сжимая в руках «Макаров». Однако достигнув люка, милиционер открыл его не сразу: подождал, когда на улице протарахтела грузовая автомашина, и под шумок приподнял люк.
Первое, что увидел Гора при свете чердачного окна, — торчащий из-за дымаря ствол автомата. На счастье сыщика, бандит в этот момент контролировал оконный проем и звук открываемого люка не услышал. Решение созрело в голове Горы мгновенно: откинув крышку, он бросился к дымарю. Услышав его шаги, бандит повернул голову на шум и тут же попытался развернуть автомат в сторону люка. Но ему не хватило каких-нибудь долей секунды. Гора ногой выбил «калаш» из рук бандита, а следующим ударом опрокинул его на деревянный настил чердака. Все было кончено за полминуты. За это молниеносное задержание оба милиционера будут представлены к правительственным наградам.
Тем же июлем в Ленинграде удалось задержать не совсем традиционного преступника — вуайериста Александра Караваева. Для несведущих поясню: вуайеристы это такие граждане, которые имеют периодическую или постоянную наклонность тайно наблюдать за раздевающимися людьми, за тем, как они занимаются сексом. Караваев был из этого числа, причем на «обнаженку» подсел уже давно — лет десять назад, и даже три месяца лечился в психушке. Но лучше от этого не стал. Выйдя на свободу, он вскоре вновь взялся за старое. Поскольку порнушных журналов в те годы в Советском Союзе в открытой продаже не было и даже завалящую фотографию какой-нибудь дамы, одетой «топлес», тоже было днем с огнем не сыскать, Караваев решил штамповать такие фотки собственноручно. И придумал следующее. Купив фотоаппарат, он укладывал его на дно хозяйственной сумки и выходил на охоту — в оживленные места города типа магазинов, рынков и т. д. Там он подходил к понравившейся ему женщине, опускал ниже подола ее юбки свою сумку и с помощью фототросика приводил в действие фотоаппарат. Снимки получались, конечно, неважнецкие, но на безрыбье, как говорится…
В июле 75-го судьба занесла Караваева в дачный поселок под Ленинградом. Там погожим днем он заметил на одном из участков несовершеннолетнюю девочку, которая нагишом принимала душ. А поскольку Караваев и здесь не расставался со своим фотоаппаратом, то он тут же пристроился у забора и стал снимать через щель в досках вожделенную «обнаженку». Однако он успел щелкнуть своим аппаратом всего лишь пару-тройку раз, как вдруг сзади ему кто-то дал увесистого пинка. Обернувшись, извращенец увидел перед собой… мать девочки, которая некстати вернулась из магазина. «Ах ты, мерзавец!» — закричала женщина и принялась охаживать соглядатая хозяйственной сумкой. Испугавшись, что она своим криком поднимет на ноги весь поселок, Караваев схватил с земли первый подвернувшийся под руку камень и обрушил его на голову женщины. На ее беду, удар пришелся аккурат в висок. Смерть несчастной наступила практически мгновенно. В тот же день убийцу арестовали. Поскольку медицинская экспертиза признает его невменяемым, суд отправит Караваева на принудительное лечение в казанскую психушку.
Но вернемся в июль 75-го.
Никита Михалков продолжает в Одессе съемки фильма «Раба любви». Работа ладится, и снята уже большая часть натурного материала. Единственное ЧП, которое произошло на съемках, — смерть жены художника-постановщика ленты Александра Адабашьяна Марины. Она работала на фильме ассистентом режиссера, но в самом начале постановки внезапно заболела (у нее произошло заражение крови от обыкновенного укола). Ее положили в институт Вишневского, из-за чего ее мужу тоже пришлось остаться в Москве. Но потом Адабашьяна вызвал к себе лечащий врач Марины и сказал: «Вы знаете, Марина очень беспокоится о том, что вся группа уехала, а вы нет, значит, ее положение серьезно. Я вам гарантирую, что никакой опасности нет. Поезжайте!». И Адабашьян уехал в Одессу. Далее послушаем его собственный рассказ:
«В тот день мы снимали сцену «Рабы любви». Елену Соловей окружают поклонники у кинотеатра, она кричит: «Господа! Как вы можете это смотреть — это все ложь!». На следующий день я должен был улетать в Москву. Это уже потом, вспоминая, понял, почему сцену снимал второй оператор, а Паша Лебешев (Марина была его сестрой. — Ф. Р.) с дрожащими руками сидел рядом, и у всех в группе лица были какие-то странные. Оказывается, они договорились о случившемся мне не сообщать, мол, все равно все сам узнает. Помню, я летел в прекрасном настроении, вез жене черешню…
До сих пор не могу спокойно смотреть этот эпизод в «Рабе любви» — вспоминаю жару, эти страшные похороны и всю прилетевшую проститься с Мариной группу…».
Продолжается космический полет корабля «Салют-4» с двумя космонавтами на борту: Петром Климуком и Виталием Севастьяновым. До завершения двухмесячной программы полета остается чуть больше недели, а нервы космонавтов напряжены до предела. Два месяца в космосе — это серьезное испытание для нервной системы. Однажды между космонавтами возник конфликт из-за обычной пластмассовой бутылки с элеутерококком. Это сильное тонизирующее средство на спиртовой основе космонавты специально взяли с собой в полет, чтобы с его помощью лучше адаптироваться к условиям невесомости. Между собой решили, что полбутылки они выпьют в первые дни полета, а вторую «добьют» за неделю до спуска. Однако именно за неделю до завершения полета Климук внезапно обнаружил, что бутылка практически пуста. Естественно, подозрение сразу пало на второго члена экипажа — Севастьянова. Климук не стал ничего у него выяснять (видимо, решил, а чего выяснять, коли и так ясно, кто выпил жидкость) и перестал с ним разговаривать. Общался только по служебной необходимости.
В течение двух дней Земля пыталась выяснить суть конфликта между космонавтами, но те ничего не объясняли. Наконец на третий день разразился скандал. Начал его Севастьянов, который тоже, оказывается, думал, что жидкость выпил его напарник, и теперь высказал ему это в открытую. Климук парировал тем же: мол, жидкость выпил не я, а ты. Так они препирались в течение нескольких минут, пока с Земли их не заставили остановиться. Видимо, осознав, что зашли слишком далеко, космонавты решили помириться и допить остатки элеутерококка. Но когда они его разлили и выпили, то поперхнулись: жидкость оказалась слишком горькой. И тут до них дошло: никто из них к жидкости не прикасался, а вся спиртовая основа испарилась через полиэтиленовые стенки сосуда. Так был разрешен этот космический конфликт.
